Мой друг Иисус Христос

Места в первом ряду были зарезервированы для моих «натовцев», которые тут же расселись. Мне необходимо было постоянно иметь их в поле зрения. Библиотекарша сказала, что им пришлось перенести половину книг в гараж, так что удалось освободить место для двухсот двадцати пяти человек.

– А этого достаточно? – поинтересовался я.

– Не думаю. Перед зданием уже более трехсот, а народ все подходит.

Я встал за небольшую трибуну. Двери открылись. Началась кошмарная толкотня, с которой сотрудники библиотеки никак не могли справиться. Возможно, в зале и было двести двадцать пять мест, но в итоге внутри оказалось гораздо больше народу. Когда двери закрылись, оказалось, что уйти домой в глубоком разочаровании пришлось немногим. Народ теснился. Кое-где в зале возникли перепалки. Мэр и директор библиотеки тщетно пытались усмирить собравшихся. Наконец я взял в руки микрофон и громко и решительно сказал:

– Если аудитория не успокоится и собравшиеся не проявят друг к другу должного уважения, мне придется уйти, так и не выступив. Ясно? Нас тут много, но нам придется на несколько часов смириться с теснотой.

В зале установилась полная тишина. К сожалению, из-за столпотворения я почти не видел «натовцев», только когда народ перед ними двигался. Но я решил вести себя мужественно. Откашлявшись и сделав глоток воды, я приступил к докладу.

– Я всегда ненавидел мамины песни… И вот сегодня я перед вами. Я дико рад тому, что я сын своей матери. Спасибо за внимание.

Я говорил не останавливаясь в течение часа, в горле жутко пересохло. Я не следил за реакцией зала, потому что сосредоточился исключительно на собственной речи. Но все прошло отлично. По крайней мере, аплодировали мне очень-очень долго. Мне удалось-таки взглянуть на моих друзей, включая бабушку. Их глаза излучали гордость. Да я и сам испытывал гордость. Я не верил в такой триумф. Минут через двадцать мне удалось успокоить публику, чтобы предложить им задать свои вопросы, и тут же в воздух поднялась как минимум сотня рук. Могенсу сложно было пробираться с микрофоном к каждому желающему, так что в итоге микрофон просто передавался из рук в руки.

– Почему ваша мама никогда не выступала в Тарме?

– Мама очень хотела тут выступить, но она боялась, что ей что-то не удастся, так что ей проще было отказаться от этой идеи.

За моим ответом последовало всеобщее облегчение. То есть она не приезжала не потому, что не любила Тарм, а потому, что любила его слишком сильно.

– То есть она боялась провала?

– Ну да. Она опасалась и еще кое-чего, но это пустяки.

Все поняли, что я говорю о своем деде. Злобный старикашка, недовольный всем и вся. Я упоминал о нем несколько раз, но не говорил, что он бил маму. Просто рассказал, что он выжил ее из города. Кроме того, я рассказал, что бабушка ушла от него, умолчав о том, что она перебралась ко мне. Эти слова вызвали большое оживление.

– А у вас есть любимая песня из ее репертуара?

– Да, мамина единственная рок-композиция «Шторм». Это была и ее любимая песня. Мама не очень любила попсу. Когда ей хотелось расслабиться и отдохнуть, она слушала тяжелый рок. Она была без ума от «AC/DC» и «Металлики».

У публики вырвался вздох изумления. Как неожиданно.

– А вы думали о музыкальной карьере для себя?

– Нет, никогда. Я не унаследовал мамин талант. У меня даже никогда не получалось спеть песенку про «Паучка Питера», не убив своим исполнением этого самого паучка.

Народ засмеялся, не так чтобы очень сильно, но вполне адекватно моей шутке, и тут я услышал голос деда. Он прятался в толпе и слышал все, что я о нем говорил.

– Ты знаешь, где моя жена?

Смех резко прекратился, волнение аудитории нарастало. Я пытался отыскать взглядом бабушку и наткнулся на ее испуганные глаза. Она пряталась, как только могла. Но деда я не видел. Его загораживала толпа. Тут я заметил, что люди слегка расступаются, чтобы я все-таки мог его разглядеть. И вот он предстал передо мной.

– Привет, дед. Да, знаю, но домой она не вернется.

Он представлял собой печальное зрелище: весь в грязи, жидкие волосы растрепаны.

– Но ей придется. Она мне нужна.

– Да нет, она никому ничего не должна.

Двести пятьдесят человек затаив дыхание наблюдали за нашей беседой.

– Я найду ее, – сказал он упрямо.

– Оставь ее в покое. Ты уже достаточно натворил бед. – Я оглядел толпу и сказал: – Я хочу рассказать вам о последнем дне, проведенном мамой в Тарме. В тот день дед избил ее до крови, и побои прекратились только потому, что вовремя вмешался мой отец.

Настроение толпы резко поменялось. Люди были разъярены. Дед поторопился уйти. У него не было выбора. Зал принялся насмешливо хлопать, кричать ему вслед, несколько человек выпихнули его на улицу. Какая подлость – бить собственную дочь! И все же это лучше, чем слухи о педофилии, распространившиеся несколько месяцев назад. Теперь все поняли, почему мама так и не вернулась в родной город.

Как только вопросы иссякли, мэр завершил мероприятие. Он поблагодарил меня и сказал, что весь город очень рад моему переселению. Какое облегчение.

– Мы искренне надеемся, что ты еще долгие годы будешь помогать росту популярности Тарма.

У нас не было лучшей возможности для привлечения всеобщего внимания. Я вновь взял микрофон, поблагодарил мэра, библиотеку, всех пришедших и в целом город Тарм:

– Я хотел бы выразить свою благодарность Тарму, и это больше чем просто слова. Я чувствую, что вы дали мне очень много. Я здесь как рыба в воде. А потому я рад, что сегодня пришло столько народу и что вы почтили нас своим участием, – обратился я персонально к Могенсу. – Мне очень нужна ваша помощь.

Все притихли.

– Вы хотите знать? – смело воскликнул я.

Зал заревел.

– На Пасху я собираюсь организовать в городе фестиваль в честь мамы.

Тут все бешено зааплодировали.

– Музыка по всему городу в течение праздника. Мы хотим пригласить все группы, которые поют мамины песни, – Томаса Хельмига, Лиз Серенсен, всех, ну и конечно, лучшую датскую кавер-группу, «Грит Окхольм Джем». Это будет благодарностью вашему фантастическому городу от меня и моей мамы. Как вам такая идея? – крикнул я.

Рев нарастал.

– Вы поможете мне? Мне потребуется помощь. До Пасхи не так много времени. Нам понадобятся палатки, пиво, школы, разрешения. Все-все. Вы «за»?

Зал заревел еще громче. Я передал микрофон мэру. Он удивленно смотрел на меня, и мы с нетерпением ждали его ответа. Он пробормотал:

– Спасибо. Идея прекрасная, но, видимо, придется потерпеть до осени, когда у нас будет не так много дел.

Публика издала вздох разочарования, несколько человек крикнули: