Мой космос

– Нет, все отлично, вкусно. Просто ты так правдоподобно говорил об избиениях.

– Понимаю, тема не из приятных. Зато прочувствованная на себе.

– Серьезно?

– Абсолютно. В школьные годы травматология была моим вторым домом. Так что о ранах я знаю все. О физических тоже.

В голубых глазах почудилась мимолетная грусть, какая-то древняя и извечная. Так может смотреть лишь человек, знакомый со страданием не понаслышке. Я ничего не знаю о нем, но, кажется, он из таких.

– Что у тебя случилось, Рита?

– Это долгая история.

– А я не тороплюсь.

– Дим, брось. Зачем тебе мои проблемы? Я скоро уйду.

– Глупости, - с неожиданной твердостью возразил парень.
– Куда ты денешься на ночь глядя?

– Вызовешь мне такси.

– Не вызову. Еще чего. Остаешься здесь, а утром пойдешь куда хочешь. Домой сейчас позвоним.

– Нет!
– я даже привстала, выкрикивая это.
– Не хочу туда звонить.

Дима, вздрогнув от моего возгласа, примирительно развел руками.

– Ладно, хорошо. Домой не звоним. Но, ты же расскажешь, что произошло?

– Правда хочешь знать?

– Правда.

– Слушай тогда...

Мой монолог занял почти час.

Я говорила слово за словом, быстро и нетерпеливо, едва успевала за воспоминаниями. Впервые появилась возможность высказаться кому-то постороннему. Тому, кто не знает ничего изнутри, кто сумеет рассудить со стороны.

Дима слушал внимательно, не перебивал, не задавал вопросов, лишь иногда понимающе кивал. Я смотрела на его плечи, прикрытые пестрой клеткой рубашки, на его руки с аккуратно состриженными ногтями, на браслет из деревянных косточек с круглой блестящей монеткой. Такие носят на удачу. Смотрела на его лицо, серьезное не по годам(впрочем, не знаю, сколько ему лет) и вместе с тем такое по-детски простое. Над уголком глаза поселилась родинка, маленькая и почти незаметная - я увидела ее только сегодня, когда Дима находился на расстоянии вытянутой руки.

А он рассматривал меня. Взгляд, не маслянистый и жадный, как у недавнего начальника, а чистый и изучающий, мягко скользил по телу и ощущался физически. Он медленно касался лица, шеи, дотрагивался до ключиц и падал вниз. Мне уже не было неприятно или неуютно. Наоборот, хотелось, чтобы он смотрел как можно дольше.

Мы не включали свет - в комнате горел лишь слабый ночник. Шторы легонько колыхались от ночного ветерка, а через открытое окно слышались отголоски гитарных переборов.

– Сосед учится играть, - объяснил Дима, когда я замолчала.
– Я бы мог сказать тебе, что сочувствую, но это будет глупо.

– Ты считаешь, я в чем-то виновата сама?

– Нет. Просто встала не с той ноги сегодня.

– Мне иногда кажется, что я ни с той ноги родилась.

– Но родилась же. Значит, есть какой-то смысл твоего существования.

– Ты так считаешь?

– Должен же я уговорить тебя согласиться на портрет.

– Дима, - я прикрыла глаза и улыбнулась.
– Мне бы твой оптимизм.

– Так я поделюсь, мне на жалко. Глупо его не иметь человеку, который столько знает о ранах.

– Дим, спасибо тебе, - тихо проговорила я.

– За что?

В его голосе слышалось искреннее удивление. Даже в темноте я сумела различить едкую усмешку на губах.

– За то, что не оставил одну.

– За это тебе спасибо, - как-то странно проговорил он.
– Ты что делать теперь будешь?

Я пожала плечами. Стало как-то зябко и пришлось укутаться в плед. Через окно ветер принес запах кофе. Откуда он мог взяться сейчас? Неужели в соседних квартирах есть сумасшедший полуночник с чашкой темного напитка?

– Домой вернусь завтра, постараюсь с мамой помириться... как-нибудь. Не оставлять же квартиру этому Семену. Еще работу придется искать.

– Рит, ты не переживай так сильно. Все наладится, вот увидишь. Я тебя прекрасно понимаю сейчас. Мои родители тоже развелись, когда мне пятнадцать было. У каждого теперь семья новая, - он замолчал, потом спросил совершенно другим тоном: - Слушай, ты непротив, если я закурю, а то сил уже нет?

– Ты куришь?
– искреннее удивление.

– Совсем немного и если начинаю волноваться.

– Значит, это из-за меня?

– Вот опять все валишь на себя. Нет. Просто как-то свое вспомнил и понеслось. Так непротив?

Я помотала головой.

– Ни капельки.

Щелкнула зажигалка и в темноте загорелась красненькая точка. Сизый дымок потянулся в сторону окна, извиваясь причудливыми фигурами. Димка облегченно выдохнул.

– Ну все, теперь можно говорить дальше.

– У тебя случилось что-то похожее?

– Похожее, - он протянул это слово, пробуя на вкус.
– Нет. Знаешь, я ужился и с отчимом, и с мачехой. Просто это уже была не моя семья.

– И что ты сделал?

– Честно сказал отцу, а он купил мне эту квартиру.

Я разочарованно чмыхнула.

– И опять деньги решают все.

– Решают люди.

– С помощью денег.

– Рит, ты повторила это слово раз пятьдесят за последние полчаса, - с каким-то раздражением проговорил он.
– Ненормально, когда человек постоянно думает о деньгах.

– Кому чего не хватает.

– Думаешь, сберкнижка с шестью нулями сделает тебя счастливой?

Я мысленно осеклась. Как будто наткнулась на какую-то невидимую стену, ударилась лбом и в недоумении остановилась. Раньше не задумывалась о пропорциях счастья и денег. Вторые существенно упрощают жизнь, открывают возможности, дают шансы. А первое? Какое оно это счастье? Сколько оно стоит? Как выглядит? Наверное, счастье - это как любовь, придумали, потому что нету.