Мой мастер (сборник)

Мужчина извинился и вышел, но потом снова отворил дверь и спросил:

— Девочки, а вы не ошиблись, случаем?

— Заходи, заходи, дядя. Чего уставился? — свойски пригласила молодая косая девка с папиросой.

— Извините, — проговорил человек и вышел.

— Застукают здесь! — испугался Хмырь. — В дамский идти надо…

— Пойдем в зал, — сердито сказал Трошкин. — В зале нас никто искать не будет.

— Прямо так? — спросил Косой.

— Нет. В мужском варианте.

Трошкин и Хмырь вошли в кабину. Косой снял дубленку и положил ее на подоконник. Под дубленкой на нем оказался краденый трошкинский костюм: пиджак с орденскими колодками и брюки, закатанные выше колен. Косой поднял сначала правую ногу, отломал от туфель каблук, потом точно так же поступил с левым. Обломанные туфли не походили на мужские — получились остроносые чувяки с задранными носами, как у Аладдина. Косой раскатал брюки и прошел в зеркально-кафельную умывальную комнату. Зеркала сразу отразили Косого в новом костюме — со всех сторон, анфас и в профиль. Костюм сидел мешком — он был ему короток и широк, но Косой очень нравился себе.

В этих же зеркалах отразились появившиеся в тренировочных костюмах Трошкин и Хмырь.

— Ну как? — Косой кокетливо повернулся, развесив руки. — Битте дритте, данке шен, — добавил он, думая, что походит на иностранца.

— Где взял? — ревниво спросил завидущий Хмырь, ощупывая материал.

— Попался! — кто-то сзади с силой хлопнул Косого по плечу.

Косой весь сжался, втянул голову в плечи — за ним стоял парень в кожаном пиджаке с университетским значком.

— Не узнаешь, Федор? — улыбался парень.

— Мишка… — неуверенно произнес Косой, испуганно глядя.

— Здорово! — Мишка похлопал Косого по плечу. — А я смотрю — ты или не ты…

— Я, — заулыбался Косой. — Братцы, познакомьтесь, это Мишка. Мы с ним вместе в детдоме были… Ну, где ты? Что ты?

— На «Шарикоподшипнике», инженер. А ты?

— Я?..

— Вор он, — вдруг сказал Трошкин.

— Что вы сказали? — не понял Мишка.

— Вор! — Трошкин шагнул к Косому, отколол орденские планки, сунул их в карман и вышел.

— Что это он? — спросил Мишка Косого.

— Да так… Хе-хе, — насильно хохотнул Косой. — Шутка. Ну пока, привет, — и выбежал.

Разрозненные звуки плавали над залом Большого театра. Оркестр настраивал инструменты.

Наши герои сидели в пятом ряду партера: милиция проводила операцию с размахом.

Рядом с Косым сидела высокая женщина в меховой пелерине. На коленях у нее лежал бинокль.

— Тетя, а тетя! — тихонько позвал Косой.

«Тетя» не отзывалась. Тогда Косой потолкал ее локтем.

— Бинокль дай поглядеть, — попросил он.

— Же не компранца! — сказала женщина.

— Бинокль, гражданочка. Бинокль! — повторил Косой и, чтоб быть понятым, приставил к глазам кулаки и посмотрел в них.

Француженка улыбнулась и протянула Косому бинокль.

— Я отдам, не бойся! — хмуро заверил ее Косой. Он встал и, настроив бинокль, стал искать кого-то в публике.

Приближенный биноклем Мишка сидел, облокотившись на барьер третьего яруса, и, улыбаясь, говорил что-то сидевшей рядом девушке.

Трошкин проследил за взглядом Косого.

— Дай-ка. — Он взял у Косого бинокль, посмотрел.

— Это его жена? — шепотом спросил Трошкин, возвращая бинокль Косому.

— Откуда я знаю… — буркнул Косой.

— Что, давно не виделись?

— Знаешь что, Доцент, ты, конечно, вор авторитетный, — с глубокой обидой шептал Косой. — Ну и дал бы мне по морде. Только зачем ты при Мишке? Мишка, он знаешь какой… Не то что мы. Он, видал, как обрадовался, а ты при нем… — Губы Косого дрожали, он едва сдерживался, чтобы не заплакать.

— Ну и что? — сказал Трошкин. — Подумаешь, инженер. Что у него за жизнь? Ну, сходит в театр, ну, съездит летом в Ялту. Придет домой с работы, а там жена, дети. Никто его не ловит, ни от кого он не бегает. Тоска. А ты… Ты — вор. Джентльмен удачи. Украл, выпил — в тюрьму, украл, выпил — в тюрьму…

— Да тише вы! — зашипел Хмырь.

Поднялся занавес.

«Ялта, где растет голубой цыган», — пел Али-Баба, прилаживая новую «газовую керосинку». Заглянув в инструкцию, он подсоединил баллоны и поднес спичку. Плитка не зажигалась. Тогда Али-Баба полил «новую керосинку» керосином из примуса и снова поднес спичку.

Старый дом пылал хорошо и красиво, и поэтому собравшиеся зрители с удовольствием смотрели на пожар и пожарников.

Автор зрелища — Али-Баба — скромно стоял в сторонке, держа в одной руке чайник, в другой бабу с ватным подолом.

Трошкин, Хмырь и Косой в женском варианте подошли к нему, встали рядом.

— Все, — грустно сказал Косой. — Кина не будет, электричество кончилось.

Помолчали.

— Деньги! — вдруг завопил Хмырь. — Деньги там под половицей лежат! — И кинулся к горящему дому.

— Старуху! Старуху держите! — заволновались в толпе.

Из толпы выскочила худая голенастая девка в дубленке и вместо того, чтобы задержать старуху, пнула ее ногой под зад с криком:

— А, падла! Так вот кто деньги украл!

А старуха к еще большему удивлению толпы, выкинув кулаки боксерским жестом и с криком: «Ответь за падлу!» — пошла на девку в дубленке.

Тогда к двум дерущимся женщинам подбежала третья — толстая, в косынке — и, крикнув: «Отставить», подняла обеих за шиворот и раскидала в разные стороны.

Раздался милицейский свисток. Старуха в ботах крикнула: «Шухер!» — и, подобрав полы длинного пальто, принялась улепетывать. За ней — свирепая девка, следом — толстая баба в косынке. И последним бежал носатый мужик с чайником.

Медленно падал крупный снег. Разноцветными окнами светились дома, празднично горели витрины.

Трошкин, Хмырь, Косой и Али-Баба шли хмурые. Молчали.

Возле автоматной будки Трошкин остановился.

— Стойте здесь! — приказал он.