Мой (не)любимый дракон

Нам даже очки присуждали. И пока что рядом с именем эсселин Сольвер красовался наивысший балл.

Я, конечно, не должна радоваться, но ведь как всё-таки приятно, когда тебя хвалят.

— Почему никогда не рассказывала об этом вестнике?

Леан довольно хмыкнул, а Мабли понуро опустила голову.

— Не думала, что вам это интересно.

— Ну почему же? Любопытно знать, что о тебе говорят. Эссель Блодейна может мною гордиться, — съязвила.

— Гордилась бы, если бы вы во всеуслышание не заявили, что недостойны короны императрицы, — недовольно возразила служанка.

— Хрустальногорцы… э-м-м… в общем, жители столицы, приняли моё заявление за проявление врождённой скромности. А скромность, как известно, украшает алиану. Разве не так?

Мабли что-то буркнула себе под нос, но развивать тему не стала.

— Верни это Его Светлости. — Я протянула Леану коробочку, но потом вспомнила, кому вручаю баснословно дорогое украшение, и спешно отдёрнула руку от раскрывшейся ладони пажа. — Хотя нет, лучше я сама верну ему перед ужином.

И популярно объясню, чтобы больше не думал мне ничего присылать. Ещё бы как-нибудь ненавязчиво намекнуть, что замуж за него Фьярра в любом случае не пойдёт… Даже если вылетит с императорского отбора.

Увы, в этом вопросе моё или Фьяррино мнение князю Ритерху и Хентебесиру было параллельно.

— Вам пора собираться, — напомнила Мабли о пыточном вечере в обществе Ледяного и Огненного.

— Найди придворного лекаря и спроси, свободен ли он сегодня вечером, — отправила я Леана на задание, а сама потащилась за Мабли в купальню.

Превращаться в нежного распрекрасного ангела, коим была Фьярра и которым я ни для одного из вельможных тальденов становиться не желала.

После омовений в бассейне, выложенном перламутровой мозаикой с вкраплениями позолоты, настало время расслабляющего массажа под мелодичные напевы Мабли. Пока девушка усердно натирала меня душистыми маслами, я почти примирилась с постылой реальностью. Одеваясь к ужину, внушала себе быть с Его Великолепием вежливой и сдержанной. В общем, вести себя, как пай-девочка.

Нравится мне это или нет, но Далива ему жизненно необходима. Я, как оказалось, — нет. Не жизненно. Да и он мне теперь вроде как тоже не нужен.

Теперь, когда точно решила помахать Адальфиве ручкой.

А значит, нечего закатывать тут истерики. Ни себе, ни всяким подмороженным драконовладыкам.

Мабли, как обычно, сама определилась с нарядом. Бархатное платье цвета тёмного винограда, расшитое по подолу блестящей нитью, закрыло собой нижнее из серебряной парчи. Проблески серебра виднелись в прорезях присборенных рукавов, в разрезах верхнего платья, провокационно тянувшихся от бедра.

Волосы не стали скалывать — и так уже опаздывала. Только фероньерку на голову присобачила, иначе бы служанка от меня не отстала. Лоб украсило массивное украшение из бриллиантов и всё того же серебра. Золото незамужним девицам носить здесь не полагалось.

Вот только это правило почему-то не распространялось на Её душку Сиятельство, с которой я, как назло, повстречалась по пути в Карминовую столовую. Графиня задумчиво мерила шагами небольшую круглую залу, на стенах которой полыхали факелы, раскрашивая бликами старинные щиты с перекрещивавшимися на них мечами. Я, спешившая, потому как не хотела являться на ужин последней, скорее всего, промчалась бы мимо Даливы, даже её не заметив. Если бы д’Ольжи вдруг не обернулась, и меня не впаяло в пол цепким взглядом матёрой хищницы.

Гадкое чувство, что я — добыча, прокралось в душу, тошнотворным комом осело где-то в желудке.

Первым желанием было повернуть обратно, вторым — проскочить мимо ненавистной фаворитки. Третье приятно пощекотало нервишки — руки так и тянулись к одной из ржавеющих железяк, дабы огреть ею любовницу Герхильда. Ну или её на неё нанизать.

Понятно, кого и на что.

Заглушив в себе трусливо-маньячные порывы, гордо расправила плечи. Не без зависти отметила, как графине идёт медового цвета платье с ниспадавшими до пола расклешёнными рукавами и со вкусом подобранная к наряду золотая парюра, обильно инкрустированная агатами. Небось, подарочек от Скальде.

Что я там себе всего полчаса назад внушала?

Далива походила на солнышко, только пятнистое. Тёмные камни украшений как будто отражали её гнилую сущность.

А другой она, в моём представлении, просто быть не могла. Наверное, во мне сейчас говорила ревность, которую, как оказалось, было не так-то просто в себе задавить. Но графиня в моих глазах была вся прогнившая.

А вскоре у меня появилась возможность в этом ещё раз убедиться.

— Я вас ждала, эсселин Сольвер, — остановила меня златовласка.

Меня, уже нацелившуюся взглядом на каменный рукав прохода.

В бликах пламени лицо д’Ольжи казалось ещё более прекрасным: мягкие и такие притягательные черты, большие блестящие глаза, пухлые чувственные губы…

Которые Скальде вчера терзал поцелуями.

Выдохнула, мысленно напоминая себе о недавней медитации. Эта стерва — пока что его спасение. А я так — временное увлечение.

Скорее даже, кратковременное.

— Увы, я спешу, — попрощалась сдержанно.

Сделала несколько быстрых шагов к спасительному полумраку галереи и почувствовала, как ноги подкашиваются от выпущенного мне в спину внезапного снаряда.

— Я видела тебя вчера в его спальне.

«И что? Я тебя там тоже видела. До сих пор не могу развидеть…», — проворчала мысленно.

Обернулась, услышав шуршание тяжёлых юбок. Далива подошла ко мне и сказала с такой любезно-приторной улыбочкой, что её сладость сразу захотелось запить:

— Не знаю, что вы там забыли, но послушайтесь моего совета, эсселин. На будущее может пригодиться. Незамужним девицам не пристало заявляться в покои к мужчине. Тем более посреди ночи.

Да что ты говоришь!

— Перенаправьте лучше совет себе. — Каюсь, не сдержалась. Следовало продолжать двигаться по заданной траектории, в Карминовую столовую, но меня уже понесло. — Вы, эсселин д’Ольжи, тоже ведь незамужняя. И что-то мне подсказывает, что таковой и останетесь. Почтенным эрролам подавай неискушённых в постели девственниц, а секонд-хендом они брезгуют.

Уголки губ мамзели, по-прежнему растягивавшиеся в елейной улыбке, дёрнулись, словно при нервном тике. На какой-то миг лицо хреновой моралистки исказила преотвратнейшая гримаса. Должна сказать, Даливе она шла. В том смысле, что с ней графиня выглядела натуральнее, чем со всеми своими карамельными выражениями, которые привыкла цеплять на себя.

— Зачем мне муж, когда у меня есть император? — совладав с эмоциями, безразлично пожала плечами фаворитка и принялась ходить вокруг меня, скользя по полу тяжёлым шлейфом, будто хвостом рептилия.

Ну вылитая змея.

Вспомнился первый вечер в Ледяном Логе, когда она точно так же меня разглядывала. Надменно, свысока. Уже тогда графиня мне не нравилась. А сейчас всё внутри вскипало от ненависти, от жгучей ревности. От которой так и не смогла избавиться. Она лишь затаилась где-то глубоко в сердце и вот теперь ядом выплеснулась наружу, когда то снова пошло трещинами.