Мой темный Ромео

Схватив ее за задницу, я притянул ее к себе, чтобы она уперлась в мой член. Она дернулась вперед, ее лицо было в дюйме от моего.

— Вот, что ты делаешь со мной, — я приподнял ее за задницу, а затем снова насадил на свой член. Она задыхалась, ее глаза вспыхнули. — Я вышел за рамки неприязни к тебе, Печенька. На самом деле, я должен придумать новое слово для того, что я чувствую к тебе. И все же, несмотря на это, я не могу устоять перед твоим искушением.

Вместо того чтобы поссориться, Печенька, казалось, поняла, что к чему, и заткнула меня грязным, влажным поцелуем.

Это был язык и зубы. Любительский поцелуй, как у олененка, впервые пробующего свои силы на ногах. Неуклюжий, но волшебный.

Она даже не отстранилась, чтобы сделать хоть один вдох. Ее язык нашел мой, и она больше не была робкой и неуверенной.

Она хотела этого.

Дрожа, ее руки блуждали повсюду. Мое лицо, мои волосы, мои плечи, мои грудные мышцы, мои шрамы. Они задержались на неровной, ярко выраженной коже, и я понял, что она хочет знать, что произошло.

Мой рот двигался на юг от ее губ к подбородку, затем вниз к горлу и ключицам, оставляя горячие, влажные поцелуи везде, где приземлялся.

Она откинула голову назад и застонала. Ее пальцы вцепились в мои волосы, дергая слишком сильно, слишком отчаянно. Я стянул ее лифчик до талии, освобождая ее сиськи.

— Мы не одни, — она задыхалась, извиваясь на моем члене.

Я знал, что пожалею об этом, когда мы приземлимся и мои яйца станут цвета черники, но я не мог остановиться.

— Она не проронит ни слова. У нее контракт, — я простонал ей в кожу, поймал ее сосок между зубами и дергал его, пока она не затаила дыхание.

Я почувствовал, как самолет снижается, и понял, что мы, должно быть, приблизились к Парижу. Однако ни стюардесса, ни пилоты не были настолько глупы, чтобы подойти ко мне, пока я был занят поглощением сисек Даллас, словно это была моя последняя еда.

Я лизал и сосал, дергал и царапал ее бледно-розовые соски, обхватывал ее сиськи и время от времени нежно шлепал их.

Мой член пульсировал между ее ног. Я мог сказать, что ее клитор давил на мою натянутую молнию, потому что трение сводило ее с ума.

Ее голова моталась из стороны в сторону.

— О, Господи. Это так... так...

Но она не могла подобрать нужного слова, а я не спешил побуждать ее к разговору.

— Сэр... — голос доносился с заднего плана. Он был явно мужским, что означало, что стюардесса не хотела разбираться со мной сама. Она послала пилота. — Мы быстро приближаемся к Ле Бурже. Фактически, мы должны приземлиться через пятнадцать минут и уже получили зеленый свет от...

— Нет, — убежденно сказал я, мой рот обхватил всю грудь Даллас. Я прикрыл большую часть ее невинности руками, но мне все равно не нравилось, что он висел рядом с нами, как гад. — Уходи.

— Сэр, мы должны подготовиться к посадке...

— Нет, не должны, — я поднял голову от груди Печеньки, устремив на него кинжалы своих глаз. — Мой самолет, мои правила. У нас достаточно топлива, чтобы кружить вокруг еще час.

— Час? Это пустая трата...

— Все твое существо – пустая трата. Разве ты не видишь, что я ублажаю свою жену? Или ты найдешь дорогу обратно в кабину и будешь кружить вокруг Парижа, пока мы не закончим, или я сам вышвырну тебя отсюда.

Он убежал обратно в кабину, где, как я предполагал, стюардесса тоже спряталась до конца полета, пока я осыпал сиськи Даллас поцелуями, облизыванием и посасыванием.

Она захихикала, как только он ушел, и подставила свои груди к моему лицу, наслаждаясь вниманием.

— Ты такой ужасный.

— Я не помню, чтобы ты заступилась за дорогого Пэдди, когда я сказал ему развернуть самолет.

Я вернулся к тому, что, как оказалось, лучше всего работало для меня и моей жены – доводил ее до грани оргазма, не доводя ее до точки назначения, а она хихикала и дергала меня за волосы, пока я не облысел.

Когда самолет приземлился через час, грудь Даллас была красной, сырой и вся в следах. Она также была прикрыта моей толстовкой MIT и пальто, которое я накинул на нее на всякий случай.

В целом, это был не самый худший полет за всю мою жизнь.

Но, по крайней мере, в отличие от того, который мы разделили с Джорджией, я никого почти не убил.

Что напомнило мне...

Я надеялся, что где бы ни был Скотт, он помнит свой новый жизненный девиз.

Никогда не трогай то, что принадлежало Ромео Косте-младшему.

ГЛАВА 28

Даллас

У меня не было особых ожиданий от моего парижского медового месяца.

И все же моему мужу удалось меня разочаровать.

После того, как мы приземлились в Париже, самом романтичном городе в мире, мы с Ромео зарегистрировались в экстравагантном номере для новобрачных в отеле «Le Bristol Paris».

Что я должна была сделать, так это сорвать его толстовку и смыть румянец от нашей предыдущей встречи в самолете.

Вместо этого я крутила чемодан за ручку, любуясь Монмартром через открытые двери террасы.

— Хочешь пообедать, а потом посетить какие-нибудь туристические места?

Ромео уже снял смокинг, положив на нашу кровать еще один хрустящий костюм.

— У меня несколько встреч подряд с некоторыми клиентами и старым университетским другом.

Он оставил меня на произвол судьбы в наш медовый месяц ?

Поскольку попытки воззвать к его совести МВД оказались тщетными, я остановилась на другом подходе. Тактика взбитых сливок.

— Звучит отлично, —я пожала плечами, расстегивая чемодан у изножья кровати. Кара упаковала мне достаточно нижнего белья, чтобы соблазнить всю французскую нацию. — Увидимся, когда-нибудь, я думаю.

Он остановился перед ванной, шрамы выглядывали из-под его расстегнутой классической рубашки, и достал свой телефон, бросив его мне в руки.

— Запиши сюда свой номер. Последнее, что мне нужно, это чтобы ты заблудилась.

Если повезет, меня похитят с целью получения выкупа а-ля «Взятые». Конечно, похитители были бы лучшей компанией.

Я набрала свой номер и вернула его телефон.

Он нажал на циферблат и сбросил вызов, когда мой рингтон пронзил воздух.

Большие проблемы с доверием.