Мой темный Ромео

Четыре часа спустя затишье здравомыслия внезапно закончилось.

Печенька была в сознании и совершенно трезвая, судя по тому, сколько времени ей потребовалось, чтобы в панике рухнуть на ковер, пиная мои голени, когда она поняла, что спала на мне.

— Слезь с меня, — прорычала она со своего места на полу.

Я перевернул еще одну страницу газеты. Я читал одну и ту же статью около трех часов. Было трудно сосредоточиться, когда она прижималась к моему члену.

Обычно я гордился своей невосприимчивостью к женским чарам. С другой стороны, прошло много времени с тех пор, как я проводил так много времени рядом с великолепной девушкой.

— Я никогда не был над тобой.

И никогда не буду, если уж на то пошло.

Печенька нахмурилась, скрестила лодыжки и хлопнула себя по лбу. Воспоминания о последних двенадцати часах, должно быть, пронеслись по ее телу.

Я надеялся, что она все помнит.

Что теперь мы официально женаты.

Что она выпила достаточно, чтобы заполнить ванну.

Что ее вырвало на все, кроме крыльев самолета, она сделала мне предложение с ловкостью телемаркетолога, а затем потеряла сознание на мне.

— Я думаю, что меня снова вырвет только от воспоминаний о том, как я терлась о тебя, — она прикрыла рот рукой, заметно дрожа. — Надеюсь, я не заразилась ЗППП из-за близости к тебе.

— Скажи сегодня вечером все свои молитвы, и я, может быть, избавлю тебя от своих генитальных бородавок.

Я зевнул, хотя внутренне мне не терпелось крикнуть ей, что если она так беспокоится о венерических заболеваниях, то должна быть благодарна, что не попала к Мэдисону Лихту с упаковкой презервативов на ночь.

У мужчины на ремне было достаточно зазубрин, чтобы сделать сито для пасты.

Она посмотрела на меня с недоверием.

— Будь серьезен. Ты проверялся в последнее время?

— Нет. Но в последнее время я также не был сексуально активен.

Она остановилась, хмуро глядя на меня.

— Нет?

Я покачал головой, не понимая, почему я решил объясниться с этим полным человеческим месивом.

— Даже Морган?

Особенно Морган.

Я бы не стал прикасаться к Морган, если бы в мире закончились женщины и нам двоим пришлось бы заселять его заново. Цивилизация хорошо зарекомендовала себя, и, честно говоря, она ее подвела.

— Никто.

Колеса закрутились в ее хорошенькой головке, но мне было все равно, что она думает. Что бы это ни было, достаточно сказать, что я был бы совершенно с этим не согласен.

— Только не говори мне, что ты на самом деле думаешь о том, чтобы быть верным, — она скривилась, как будто это что-то плохое.

Ее тип был изменой подонкам? Это объяснило бы, почему она до сих пор тоскует по Лихту.

— Дырка есть дырка. С таким же успехом она может быть и твоей.

Откинув голову назад, она безрадостно рассмеялась.

— Неудивительно, что твои родители назвали тебя в честь воплощения романтических героев. Они, должно быть, знали, какой лодкой-мечтой ты будешь.

— Мои родители назвали меня Ромео в честь моего отца, который был назван в честь своего отца.

Но все остановилось на мне.

Больше никаких Ромео Коста.

Мир мог бы поблагодарить меня позже.

Она закусила губу, все еще лежа на полу.

— Мне было интересно узнать о... сексуальных вещах.

Я положил газету себе на колени, посылая ей ровный взгляд.

— Это приглашение?

— Ты... ответишь на приглашение? — она сдержала ухмылку.

Еще один смех застрял у меня в горле. Когда она не была пустой тратой места, она была на удивление терпимой.

Я изогнул бровь.

— Хозяин все еще находится под влиянием?

Ее щеки порозовели.

— Нет.

— Ты попытаешься меня убить? — спросил я медленно, как родитель, упрекающий ребенка.

— Не в этом случае.

Между нами пролетела пауза молчания.

Я прекрасно знал, что стюардесса возится на кухне, делая вид, что не подслушивает наш странный разговор.

Я не был вуайеристом, но и женщина средних лет меня не беспокоила.

Отбросив газету в сторону, я похлопал себя по колену.

— Садись ко мне на колени.

— Манеры, — сказала она тем же тоном, которым я потребовал от нее зубную щетку.

У меня вертелось на языке, чтобы я посоветовал Даллас узнать об удовольствиях секса через «Tumblr» и фаллоимитатор. Затем в моей памяти всплыли слова Зака.

Попробуй сделать усилие.

Не было никакой причины бодаться рогами с этим восхитительным, сильным, простым существом передо мной. Наше короткое время, проведенное вместе, было бы более приятным, если бы я время от времени подбадривал ее.

— Пожалуйста, — слово имело иностранный привкус. Я приподнял оба уголка губ, пытаясь изобразить улыбку.

— Уф, перестань делать такое лицо. Похоже, ты собираешься съесть меня.

Я собирался съесть ее, хотя и не так, как думала ее невинная голова.

Она огляделась, дезориентированная, совершенно не замечая того факта, что позади нее была стюардесса.

— О, как угодно. Жизнь слишком коротка, и если кто-нибудь когда-нибудь спросит, я буду отрицать, что когда-либо приближалась к тебе, — она встала и подошла ко мне. Печенька перебралась ко мне на колени, выжидающе моргая. — Что теперь?

Было несколько вариантов, все они грязные и развратные, но я решил, что самым безопасным путем будет оставить ее выпрашивать еще.

А это означало отсрочку моего собственного освобождения и подготовку ее к будущему. Ей придется придерживаться определенных моих вкусов и правил, некоторые из которых мне еще предстояло изучить самому.

Мой взгляд упал на толстовку «MIT».

— Я разрешал тебе носить мою толстовку?

— Ну, нет, но…

— Сними. Сейчас.

Она открыла рот, собираясь возразить. Я приподнял бровь, подталкивая ее к этому.

— Хорошо. Хорошо, — она поджала губы, хватая подол моей толстовки и стягивая ее, оставаясь только в лифчике. — Я думаю, это… сексуальный разговор, верно?

Я не мог решить, очаровательна она или жалка. Скорее всего, она была и тем, и другим.

Но когда ее великолепные груди уставились на меня, едва сдерживаемые лифчиком без бретелек и просящие внимания, я совсем забыл, к кому они были прикреплены.