Мой встречный ветер

Июль оказался неизбежным.

Как снежный ком, скатывающийся откуда-то с вершины.

Продвигаясь дальше, день ото дня, он будто бы только повышал скорость — и вот позади уже треть месяца, середина, две трети, три четверти.

Наступила последняя июльская неделя.

Застряла в горле — не выплюнуть, но и не проглотить.

Еще и с Полинкой все получилось как-то неприятно.

Я ведь написала ей следующим после концерта утром, как и обещала. Сообщила, что обдумывала ее предложение целую ночь, никак не меньше, и пришла к решению, что все-таки хочу съездить к ней в гости. Мама сказала — прекрасная идея, обязательно поезжай; и в своем сообщении я едва ли не спрашивала, во сколько часов прибыть, чтобы Полинке было удобно меня встретить.

А она ответила — прости, Ника, уже не получится.

Бабушка заболела, поэтому они отправляются к ней гораздо раньше, чем изначально планировали. Вот прямо сейчас собирают сумки.

Я так долго тянула с этой поездкой, что опоздала. Видимо, такое уж у меня предназначение: быть той самой Рапунцель, которая душой стремится выбраться из башни, но не найдет в себе смелости разогнаться и прыгнуть из окна. Ибо под окном — кусты, скрывающие землю, так что высоту башни не определить. Метр? Три? Двадцать? Сколько продлится познание мира, не пять ли секунд полета?

Главное, чтобы с Полинкиной бабушкой всё было хорошо.

Развлечение для меня всё-таки нашлось, спасибо маме. Она назначила меня собственным секретарем. Мама — логопед в детском саду, но сейчас всё больше работает с детьми напрямую, через рекомендации. Мне было положено за день до занятия оповещать родителей, чтобы те не забыли привести своего ребенка на занятие. А также подбирать удобное время как для старых, так и для новых воспитанников (новым чаще всего приходилось отказывать, потому что времени у мамы было мало — как всегда). Я даже вела электронную таблицу, как добропорядочная работница. Жалко только, что в трудовую книжку не попадет этот опыт.

Еще я вспомнила, что когда-то, до института, читала не меньше книжки в неделю. Учеба практически отобрала у меня возможность читать, но сейчас-то учебы нет, а книжки на полке остались, да и новые выходят постоянно. Со своей первой зарплаты — деловая какая, зарплаты у нее, — я заказала семь новых томиков, и непрочитанных книг в шкафу стало столько, что сразу же захотелось читать.

Я отмыла велосипед. За зиму стояния на балконе рама запылилась, сидение побледнело, резина на руле кое-где потрескалась, шины спустились. Пыль я с третьей попытки смогла отмыть, шины накачал папа после того, как я ему прожужжала все уши, что мне нужен велосипед. С остальным пришлось смириться.

Так у меня появилось дополнительное средство передвижения. Не мотоцикл, конечно, гораздо медленнее и скромнее, но на велосипедах я каталась с детства и люблю их до сих пор.

Кстати, о мотоциклах. И мотоциклистах.

Дурость, наверное, какая-то, но, если погода стояла не удушающе-жаркая и не ливневая, я брала книгу, бутылочку воды и садилась на велосипед, чтобы поехать в парк. Да, тот самый парк, в округе которого происходили все основные события этого лета. Я занимала одну из лавочек — желательно, ту, что стояла как можно ближе к поперечной тропинке, по которой мы тогда ходили все вместе.

У меня было много непрочитанных книг.

И одно-единственное желание. Быть ближе.

Я читала, посматривая на тропинку, но никто в толпе даже приближенно не напоминал его, настолько он был самобытным и особенным.

Однако общение у нас совсем не ладилось. Я пыталась завязать разговор — интересовалась, как протекают его дела, и делилась своими историями, но все было тщетно, все было зря. Единственная более-менее продолжительная переписка у нас случилась, когда я решила обсудить его увлечение музыкой.

«ты говорил, что играешь на гитаре».

«играю, — ответил Ник. — удивительно, что ты запомнила…. хотя, если вспомнить Илью, ничего удивительного нет.»

«а свои стихи пытался переложить на музыку?»

Я миллион раз пролистала паблик, откуда был сделан репост стихотворения про белый цвет. Поэтическую обитель Ника. Правда, стихотворений там было всего восемь, и все старые. И тем не менее — писал он совсем не так, как я, и этим очаровывал еще больше.

«есть пара штук попыток».

Однако он отправил всего одну аудиозапись. Песня про мальчика, ночное небо и поиск своего пути в этом мире, как-то так, и все это под гитарный бой. Я успела позабыть, как звучит его голос… Но сразу же вспомнила, стоило послушать запись. Впрочем, пел он не так, как говорил, тянул слова совсем по-другому, да и в ноты попадал не всегда — я слышала.

Похвалила текст, в группе его, кстати, не было… И необычную подачу.

«только конец слишком резкий».

«это потому, что я не дописал, — признался он , — но однажды, может быть…. на вокал хочу когда-нибудь попасть… когда заработаю денег. не хотелось бы, чтобы всё это осталось в прошлом».

«у тебя обязательно получится», — написала я искренне.

«спасибо, Ничка…»

Мне показалось — вот оно, между нами возобновилась связь! Но потом все опять затихло.

День молчания. Три. Пять.

Я прослушивала песню, которую он отправил, ежедневно, если не ежечасно, и если бы еще пару месяцев кто-то мне сказал, что я буду считать подобную диктофонную запись, весьма своеобразную, произведением искусства, я бы попросту рассмеялась!

Чем дольше он молчал, тем чаще Илья советовал мне переставать киснуть. Но я-то с собой ничего не могла поделать. Дошло до того, что братец обиделся на меня впервые за долгое время. Сказал, что не будет общаться со мной, пока я не начну улыбаться хотя бы раз в парочку часов. Я выдавила улыбку, но Илье она не очень-то понравилась.

Медленные дни сливались в быстрые недели, а те, в свою очередь, оборачивались молниеносным месяцем.

И вот — очередная ночь.

Завтра — или уже сегодня? — важная дата. Впервые для меня что-то значит двадцать седьмое июля. Празднует день своего рождения — между прочим, двадцатый, юбилейный — он.

Один мой недавний знакомый. И давний друг Ильи.

Ник, ну почему ты так крепко вцепился в мое сознание? Что я в тебе разглядела такого? Почему попалась на крючок? Очередная глупышка?

Время близилось к двум ночи, а мне совсем не спалось. И я знала, что Ник тоже не спит. Обновляла его страницу примерно каждые двадцать секунд.

«Ник сегодня празднует день рождения. Не забудьте его поздравить!»

Кто-то уже поздравил.

В профиле значился подарок от неизвестного отправителя — пушистая белая собачка с розой в зубах. От анонимного пользователя, со скрытой подписью. Хотелось надеяться, что это Илья ему подарил. Друзья, как-никак. И подписал по-дурацки. Анекдотом из той подборки, которой пытается понизить мою кислотность.