Мой встречный ветер

Посетителей было немного, человек пять на весь зал. Мы заняли круглый деревянный столик возле окна, чтобы лучше видеть, как снаружи бушует стихия. Милая бариста, наша ровесница (а ведь на ее месте могла быть я), приняла заказ — американо для Пашки и латте с кедровыми орешками для меня. И Пашка, на особо благородных правах, оплатил обе чашки.

Здесь пахло шоколадными кексами и взбитыми сливками; по периметру окна шла гирлянда из золотых лампочек, мягко подсвечивая подоконник. Этот уют ничуть не противоречил ливню за окном. Будто так и надо — прятаться в тепле от любых невзгод.

— Как тебе тут?

Пашка смотрел на меня неотрывно, будто и не было ему никакого дела ни до погоды, ни до запахов, ни до гирлянд.

— Мне нравится.

— Надеюсь, этот праздник жизни ненадолго установится… И закончится хотя бы до того, как тут все закроется. Хотя, конечно, в идеале было бы до темноты вернуться домой.

«Ваш заказ готов» — и вот перед Пашкой высокая черная чашка, а передо мной широкая, белая, и сверху — сердце с нечетким контуром.

Я сделала глоток — верхнюю губу покрыл слой молочной пены. Попыталась слизнуть его так, чтобы Пашка ничего не заметил. Он отвернулся, но только спустя секунду.

— Прости, что я завлекла нас в этот апокалипсис.

Кофе у меня оказался вкусный, даже очень. Мягким бархатом разливался внутри. Рядом с бабушкиным домом рост кедр, ближе к концу августа папа взбирался на него и скидывал шишки, а мы принимали их, как божьи дары. Потом щелкали орехи всей семьей и ещё долго ходили с липкими от смолы руками.

— Меня ничего не смущает, — Пашка пожал плечами.

— Ну да, когда бы мы еще посидели вот так… спрятавшись от дождя за стеклом.

— Осень скоро.

Осенью дожди другие. Моросящие и бесконечные. Капли мелкие и бьют слабо — куда им до летних ливней, подобных потоку стрел с неба? Сейчас можно различить отдельные удары — острая длинная капля бьет по стеклу. Она затем распластывается, медленно ползет вниз, а новые капли беспощадно ударяются в ее тело, сливаются, и уже невозможно понять, где начинается одна капля и заканчивается другая.

И еще — в отличие от осени, летом дожди заканчиваются быстрее. Если судить в среднем, добавил бы Илья. Он-то специалист средних, медиан, еще чего-нибудь.

За чашкой кофе общение шло легче — если не учитывать, что я все время смотрела в окно, боковым зрением отмечая, что Пашка смотрит на меня. Мы обсудили наши работы, как самые настоящие взрослые люди. Я объяснила, чем же таким таинственным занимаюсь. Пашка согласился — и выглядел при этом серьезно, — что контактировать с людьми весьма энергозатратно, а постоянно проверять расписание еще и трудоемко. Я покивала. И как это только мама без меня справлялась?..

А сам он пообещал принести мне нашу местную газету, в которой напечатали его репортаж. До этого Пашкины тексты пару раз появлялись на интернет-ресурсах, и он даже отправлял мне ссылки, но, каюсь, я открывала их, лишь чтобы полистать.

Потом дождь закончился так же резко, как начался. Мощность начала ослабевать, прошла ещё минута — и он сошел на нет, как будто кто-то сдвинул тамблер на «выключение». Я не успела даже с кофе разобраться: молочная пена на дне чашки потрескивала время от времени, когда лопались пузыри. Еще минута — и тучи потянулись в разные стороны, точно кто-то тянет их собачью свору за поводки… Или, быть может, это пастух решил перегнать тучи по другим местам?

Когда я победила пену, выглянуло солнце. Но, само собой, его лучи не могли в одно мгновение исправить все те пакости, что натворил дождь.

— Уже и не погуляем, — заметила я, разглядывая дно чашки. Но никакой кофейной гущи там не было, а жаль — срочно требовалась хоть какая-нибудь подсказка.

— Только если недолго. — Пашка то ли согласился со мной, то ли все-таки нет.

— Просто даже не знаю, — пожаловалась я, — что бы обсудить такое, чтобы ты во время нашей прогулки не умер от скуки.

— Я не умру от скуки, даже если мне придется молча сидеть рядом с тобой.

— А если стоять? На семинаре у Ивченки…

О, это были легендарные семинары — по визуальной журналистике. Даже само название предмета предполагает, что придется много смотреть. Но проектора в аудитории не было. Мы боролись за перенос пары в нормальную аудиторию — честно, но, видимо, недостаточно энергично, потому что добиться переноса не удалось. Поэтому весь семестр от перемены до перемены стояли возле маленького экранчика — картинки нам показывали на ноутбуке. После физкультуры меньше устаешь.

— Даже тогда. — Мы отсмеялись, и он добавил: — Мне просто нравится находиться рядом с тобой.

Попрощавшись с бариста, мы покинули кофейню.

Воздух пропитался влажностью и свежестью, капельки дождя блестели на листьях хаотично, как рассыпавшиеся хрустальные бусины, и ручейки бежали по тротуарам — хоть сейчас хватай бумагу и складывай белоснежные корабли. А солнце светило по-дурному яркое, будто за несколько предзакатных минут пыталось отыграться за весь пасмурный день. Припекало даже через толстовку, и смотреть прямо было невозможно — только вниз.

Мы направились в сторону института — расходиться — и в этот момент Пашка заметил:

— Я хотел сказать тебе одну вещь.

— Говори, — ответила, и голос сел, хотя я еще не успела понять, что волнуюсь.

— Ника…

Да и сам Пашка, кажется, растерялся на несколько секунд. Но затем настойчиво повторил:

— Ника.

И еще несколько секунд молчания.

— Да?

Он остановился, заставив затормозить и меня. Повернулся в мою сторону, вцепился взглядом во взгляд, и зелень, исходящая из каемки его радужки, будто зашелестела, заволновалась на ветру.

— Ты мне нравишься. Не как друг.

Проговорил на одном дыхании. И плотно сомкнул губы.

— А как?

Всё слилось в одну картину — солнце, воздух, листва, асфальт, кораблики, что и в реальности-то не существуют. Я услышала собственное сердце так отчетливо, будто вынула его из грудной клетки и поднесла к уху подобно морской ракушке.

— Как девушка.

Он отвернулся в сторону. Зажмурил на мгновение глаза.

Я обхватила левую ладонь правой… или правую — левой, не имеет значения, потому что пользы от этого действия не было никакой.

— Паша. — Назвать его так же, как всегда зову в собственной голове, я не осмелилась. — Я очень ценю общение с тобой.

Он кивнул — будто именно такой ответ и ожидал.

— Но, если честно, я не знаю, что и сказать.

Хотя знаю — Ник был прав.

Такой момент, до невозможности личный для нас с Пашкой, а я все равно вспоминаю о Нике.

С куста спорхнула мелкая коричневая птичка, и брызги полетели во все стороны. Неужто сидела в укрытии все это время, пока не закончился дождь? Нужна особая кофейня — для птиц… Чтобы им было, где прятаться от погодных невзгод.