Мой XX век: счастье быть самим собой

В связи с этим вспоминается мне рассказ матери. Самое страшное горе – пожар. В одночасье человек мог оказаться на улице в чем мать родила: без крова, без лошадки, без всего нажитого. И вот когда случалось такое в деревне – люди помогали, чем могли. Однажды дед отвез погорельцу воз ржи и воз соломы для крыши. А через год начисто сгорели наш дом и подворье. Помогал каждый, чем мог. Вот так от деда к отцу, от отца к сыну сформировалась эта черта русского человека – помогать в беде.

Об этом и говорится в повести Валентина Распутина. Человек должен усвоить простую истину: никто не застрахован от неожиданностей, от случайной беды. «Живешь, живешь и не знаешь, с какой стороны тебя огреют...» Еще вчера все ладно было, а сегодня сердце окутано тучами, а белый свет не мил, и можно потерять веру в людей, не торопящихся на выручку.

Плохо остаться одиноким в беде. Если остался одиноким, значит, либо люди плохие, либо сам ничего не стоишь. А если не хочешь остаться наедине с бедой, надо знать, что если сегодня не поможешь человеку, то завтра ты окажешься в таком же положении. «А завтра кто-то другой на очереди. Может, не из нашей, из другой деревни, а потом и до нашей снова дойдет – до меня или еще до кого. Вот и надо держаться друг за дружку». В этих словах Василия выражена исконная черта ушедшего в прошлое русского деревенского быта. И ничем вроде не помог: денег он не принес, но пришел разделить горе с другом, поддержать добрым словом, поднять настроение.

Шутка разрядила гнетущую атмосферу. Кузьма повеселел. И горе показалось уже не таким тяжким. «Рядом с Василием Кузьма чувствовал себя легче, и беда его не стояла теперь комом в одном месте, а разошлась по телу, стала мягче и как бы податливей».

Трудно, ох как трудно вот так ходить и просить денег! Василий не дал, у него нет. Но вот Степанида не дала. Евгений Николаевич дал, но растрезвонил на всю деревню. И ничего не сделаешь.

«...Больше половины из тысячи он с грехом пополам достал. Ходил, унижался, давал обещания, где надо и не надо напоминал о ссуде, боясь, что не дадут, а потом, стыдясь, брал бумажки, которые жгли руки и которых все равно было мало». И теперь вот, в поезде, вспоминает день за днем свой страдный путь по мужицким дворам. А ведь все могло быть по-другому. Ему трудно признаться в этом самому себе. Он такой, что ему тяжело просить, совестно брать, а выхода нет. Вот и ходил, просил, одновременно страдая и мучаясь от неправоты этого заведенного порядка. И ему снится сон: будто на общем колхозном собрании принимается решение помочь Кузьме и Марии, сброситься по пять рублей на брата и выручить человека из беды. «И вот стол, за которым сидели Кузьма и Мария, – уже не стол, а ларь и в него со всех сторон, из многих-многих рук падают деньги. Через пять минут ларь полон. Мария не выдерживает, плачет, и слезы, как горошины, падают на деньги и со звоном скатываются внутрь». Вот безболезненный выход из положения. Кузьма боялся даже подумать об этом, но где-то внутри эти мысли таились, и это тайное пробилось во сне. Видится Кузьме, будто едет он в машине со специальным устройством, которое останавливает машину только там, где есть деньги. Он стучит в окно, ему выносят деньги, и он едет до следующего дома, и все повторяется снова.

Но все это мечты, а реальность другая. Трезвее, жестче. Кузьма взял деньги у матери Василия, отложившей их на смерть, на поминки. Он прошел через многие унижения, лишь бы выручить из беды свою жену, мать его четверых сыновей. Он страдает, иногда падает духом и вместе с тем смеется, шутит, велит своему старшему сыну успокоить младших – все у них будет хорошо.

Очень важны для выяснения идейно-художественной концепции повести эпизоды в поезде. И в том, как Кузьма ступает по ковру, и в том, как мучается, не зная, куда приспособить свою поношенную фуфайку (не поверх же дорогого коричневого пальто?) и сумку, и в том, как неумело засуетился, пытаясь опустить верхнюю полку, и в том, как присел на краешек нижней полки, – во всем этом обнаруживается душевное состояние Кузьмы.

Характерен спор о деревне, затеянный в купе неким Геннадием Ивановичем. Трудно поверить в то, что вот такой Геннадий Иванович есть, настолько неправдоподобны его суждения о деревне. Чем-то устаревшим, затхлым несет от них.

Получалось, что деревня находится в несколько привилегированном положении: машины продаются по заниженным ценам, а хлеб покупается по повышенным, «и она со своей всей деревенской хитростью и расчетливостью уж давно поняла, что решать все свои проблемы своими силами ей невыгодно...».

Разговор затухает, пассажиры не захотели обременять себя серьезными разговорами, в дороге лучше в преферанс сыграть, а Кузьма промолчал, подумав про себя: «Ага, все дураки, один ты умный», – на обличительные против деревни слова Геннадия Ивановича. Не понравились Кузьме эти люди. Кузьма из этого вагона уходит в другой, где люди оказались попроще, все здесь понятно, ясно. Хотя здесь свои сложности, свои заботы.

Художник сталкивает людей разных поколений для того, чтобы ярче выявить одну из центральных мыслей своей повести: люди, помогайте друг другу словом, делом, не бросайте друг друга в беде.

В одном купе вместе с Кузьмой оказались пьяный парень и супружеская пара. Здесь противоречия развиваются уже по другой линии. Кузьма наблюдает за этой парой. Много лет прожили они бок о бок, сколько ласки, доброты, человечности в их отношениях. Внимательно присматривается и к парню, бросившему жену и ребенка. Под влиянием Кузьмы крепко задумывается парень. Внешне он кажется пустоголовым, легковесным, таким, о которых говорят: без царя в голове. Таким он прикидывается, наговаривает на себя гораздо больше, чем на самом деле. Бывают такие, которым легче становится от того, что их поругают, постыдят за содеянное. И чем больше стыдят, тем легче им становится. Вот и этот парень не получил поддержки, а убедился в другом – старики-то действительно дружно прожили всю свою жизнь, не изменяли друг другу, не ругались, и больно ему стало за свою непутевую жизнь, где ежедневные пьянки изводили жену и ребенка; не вытерпев беды, она вынуждена была от него уйти. Не только два поколения, два разных отношения к жизни проявились в этом столкновении. Кузьме хорошо с ними. Они люди интеллигентные, но различия в положении он не ощущает. Он уже не стесняется их, вступает в разговор. Она тоже из деревни и уважает деревенских; говорит Кузьме, что все люди родом оттуда, из деревни, только одни раньше, другие позже, и одни это понимают, а другие нет. Кузьме это нравится, он поглядывает на старика, что скажет он, но старик молчит. И доброта человеческая, уважение к старшим и трудолюбие, думает Кузьма, тоже, наверное, родом из деревни. Вот уже совсем другое отношение к деревне и к деревенским, поэтому и хорошо Кузьме с ними, по-настоящему интеллигентными людьми. Недаром и этот парень, хоть и бравируя и «выламываясь», серьезно задумывается над своей нелепо сложившейся жизнью. Всех он мерит на свой аршин: кто «не изменял своей жене, тот вроде дурака, нет у него интереса в жизни» – так формулирует свое жизненное кредо парень, ссылаясь, что это он вычитал у одного писателя. Парень верит в то, что верность своему супружескому долгу может еще оставаться в деревне: «Там все на виду... Там боятся». Нет, не боятся, «там сходятся, чтобы вместе жить», – возражает ему Кузьма.

Еще в молодости старик и старуха решили, что все будут вместе принимать – «и радости, и горе, и смерть тоже». И надо было видеть, с каким участием и теплотой обращается она к своему старику, вместе с ним переживая их общую болезнь – болезнь сердца. «У нас на двоих только одно больное Сережино сердце». И парень, глядя на них, уже всерьез подумывает помириться с женой.

Художник не зря сводит в одно купе столь разных людей. Ему важно преподать пример высокой нравственности. Деревня – хранительница этих моральных устоев. Парень сам из деревни, в нем еще живы отцовские традиции.

Суровая правда повести Валентина Распутина в том, что здесь нет облегченного конца, нет всем надоевшего благополучия, которым чаще всего завершаются подобные конфликты. Да и не в концовке дело. Кузьма за несколько дней поисков понял, что у него есть друзья, есть люди, которые в дни испытаний встали рядом и помогли ему своим дружеским участием.

О многом заставляет подумать эта талантливая повесть. Вот об этой органической связи старой и новой России, выраженной в преемственности всего лучшего в народе, и повели разговор Виктор Астафьев, Петр Проскурин, Василий Белов, Виктор Лихоносов, Юрий Сбитнев, Евгений Носов.

У Валентина Волкова не так уж много опубликовано: повесть «Последняя невеста» да несколько рассказов. Но уже сейчас можно увидеть в нем многообещающего прозаика со своим видением мира, со своим индивидуальным лицом.

Вот Никитка наткнулся на огромную круговину ягод. Может, первые противоречия в своей душе преодолевает маленький человек: хочет ягодку бросить на язык, но тут же вспоминает о больной матери. «Ему стало радостно от ожидания той минуты, когда он протянет матери ягоды и она обрадуется, улыбнется, погладит его по голове». Но не радость его ожидала, а слезы. В то время как он собирал ягоды, гуси, которых он должен был пасти, забрели в капусту соседа и попортили ее. Мать, когда он, возбужденный и радостный, влетел к ней с ягодами, накричала на него и ударила.

Все бывает в детской жизни: и подзатыльники, и пощечины. Но здесь выбран как раз такой момент, когда два противодействующих чувства столкнулись в душе мальчишки: радость и обида. Конфликт между матерью и сыном был тут же ликвидирован, но чувство горечи прочно въедается в читательское сознание. Обычный случай – мать наказывает сына. Но сколько здесь грустных деталей: два года назад она потеряла мужа и только вчера была на кладбище, наревелась, пришла домой, вся расстроенная, больная, слегла, измученная своим горем. И так тяжело, а тут еще неприятность – гуси забрели к соседу и потравили капусту. Не выдержала и сорвала обиду на сыне; но тут же, винясь перед ним, приласкала, долго целовала его соленые от слез глаза, попеняла за измазанную в ягодах рубашку, а он деловито отдавал ей оставшиеся ягоды. Все просто, буднично, обыкновенно, но рассказ В. Волкова вызывает какое-то тоскливое, щемящее чувство, хотя обида мальчонки прошла.