Моя драгоценная гнома

Гнома даже не пошевелилась, а вот лес ответил — деревья вдруг расплели ветки, давая дорогу, и Дагобер увидел сиреневые кусты, растущие вдоль тропинки. Здесь было утро, а там — день. Там сияло солнце и пели птицы.

— Держись, Эрм, — пробормотал он, забирая гному на руки. — Держись! Она сейчас появится, эта ведьма!

Он побежал по тропинке, и деревья сомкнули ветки закрывая путь обратно.

— Фея! Появись! — кричал Дагобер, заглядывая то за один сиреневый куст, то за другой. — Она умирает!

Он выбежал к озеру, в котором плавали белые лебеди, и увидел ее…

Белая тень между гроздьями сиреневых и фиолетовых цветов. Светлые волосы струятся до земли, белое платье вышито серебром.

— Здравствуй, принц Дагобер, — сказала фея Сирени. — Я рада, что ты нашел время навестить меня.

Малиновка слетела к ней на плечо и защебетала. Фея пощекотала ей желтую грудку и засмеялась. К воде спустились олени, чтобы напиться, а лебеди захлопали крыльями, перелетая на другую сторону.

Дагобер ощутил себя лишним в этом солнечном и душистом царстве. Он стоял, перепачканный кровью, с окровавленным телом на руках, грязный, уставший, а все вокруг так и сияло красотой и безмятежностью.

— Ты… — он не находил слов, чтобы выразить фее всю свою ненависть. — Ты — убийца…

Малиновка вспорхнула в небо, а фея вышла на тропинку, и ветки сирени потянулись за ней, словно не желая отпускать.

— Пришел оскорблять меня? — она улыбнулась так нежно, словно Дагобер только что сделал комплимент ее наряду.

— Пришел за помощью! — заорал эльф. — Ты не видишь, что наделала?! Из-за тебя эта девочка умирает!

— Из-за меня? — фея лукаво погрозила ему пальцем. — По-моему, она сама выбрала эту судьбу. Никто не просил ее заслонять тебя от ножа…

— Заслонять меня?.. — Дагобер тяжело сел на землю, держа бесчувственную Эрм на коленях. Может, она уже умерла? Заслонила от ножа…

— Такая самоотверженность, — фея приподняла подол платья, показав башмачки, украшенные серебряными пряжками, и подошла ближе, сочувственно покачав головой. — Она мне всегда нравилась, эта гнома Эрмель. Смелая, добрая, бесхитростная…

— Эрмель? — тупо повторил Дагобер.

— Ее зовут Эрмель. Она тебе не сказала?

— Нет.

— Наверное, у нее были причины скрывать от тебя свое имя. Наверное, ты не показался ей достойным доверия, принц.

Дагобера разозлил ее снисходительный тон.

— Ты поможешь? — спросил он злобно. — Или будешь щебетать, какая она хорошая?

— А ты как был грубияном, так и остался, — сказала фея безмятежно. — Нашел невесту?

— Да какую невесту?! — Дагобер готов был убить фею на месте. — Спаси Эрмель, белая кукла! Или у тебя совсем нет сердца?

— Как ты заговорил! — она засмеялась хрустально-переливчато. — Неужели, что-то изменилось?

— До каких пор ты будешь издеваться? — Дагобер готов был заплакать от досады и злости. — Помоги ей, пока не поздно.

— С ней все в порядке, не понимаю, почему ты так кричишь, — фея откинула белокурые локоны на спину. — Распугал моих пташек.

Но Дагобер не слушал ее. Губы Эрмель порозовели, лицо хотя и оставалось бледным, уже не было восковым, и дышала она глубоко и ровно.

— Что с ее раной? — спросил Дагобер, внезапно оробев. — Я могу посмотреть?

— Думаешь, она бы хотела, чтобы ты разглядывал ее? — спросила фея Сирени. — Сомневаюсь. Эрмель стыдлива, и не простит тебе этого. Лучше пусть о ней позаботятся мои слуги.

Юные девы в белых платьях появились из зарослей сирени и забрали гному у эльфа.

— Они отнесут ее в мой дом, — сказала фея, останавливая Дагобера, который рванулся следом.

— Нам нельзя разлучаться! — он вырвался и подбежал к гноме, взяв ее за руку. — Мы пришли, чтобы ты освободила ее от заклятья.

— Какого заклятья? — улыбнулась фея. — Я не вижу никакой магии, связывающей вас. Подойди, — она поманила пальчиком, и ноги сами понесли Дагобера к ней.

— Она умрет! Эрмель умрет! — пытаясь побороть магию, Дагобер рвался обратно к гноме, но служанки феи уносили ее, не обращая внимания на его крики. И вот что странно — Эрмель не задыхалась.

— Ничего не понимаю, — Дагобер смотрел ей вслед, став столбом. — А как же заклятье? Оно же было, она сама говорила, и я видел, как она задыхается, когда отходит от меня дальше…

— Это было заклятье на крови, — сказала фея Сирени, беря его за руку и уводя к озеру. — Такие заклятья снимаются кровью. Но кровью, пролитой за другого. Эрмель пыталась спасти тебя и пострадала — кровь пролилась, магия разрушена. Теперь вы свободны. Оба. И каждый может пойти своим путем. У тебя, кажется, какие-то проблемы с дядюшкой?

Дагобер мрачно молчал, задумавшись, и не сразу понял вопрос.

— А, да, — сказал он, наконец. — Какая-то странная история, как будто я покушался на жизнь дяди. Но ведь это неправда… Мое заклятье тоже можно снять кровью?

Фея усмехнулась, и сразу стало видно, что она — не юная красотка. В темно-фиолетовых глазах плескалась вселенская мудрость. И древность — такая, что дух захватывало.

— Я не пользуюсь магией на крови, — ответила она. — Это черная магия, страшная, запретная. Ты хотел так легко избавиться от моего заклятья? Значит, не нашел невесту?

— Да что ты заладила про этих невест? — Дагобер отстранился от феи и скрестил руки на груди.

— Все такой же, — фея Сирени покачала головой. — Ладно, отдохнете, поешьте — и идите своей дорогой. Или разными дорогами, — добавила она совершенно невинно.

Дагобер метнул в нее быстрый и злобный взгляд и отвернулся. Он что-то хотел спросить, но либо не решался, либо гордость не позволяла. Несколько минут фея с улыбкой наблюдала за его мучениями, а потом сказала:

— Хорошо, спрашивай. Отвечу на три твоих вопроса. Но только на три, понял? Подумай, прежде, чем спрашивать.

Но Дагобер не промедлил больше ни секунды:

— Ладно, я тебе не нравлюсь, — заговорил он горячо, — допускаю, что повел себя с тобой… э-э… не очень хорошо. Ты наказала меня, но зачем ты наказала ее? Ведь она помогла тебе, напоила водой. Она добрая, чуткая, хотя и говорит грубости, и дерется, как мальчишка! Ее-то за что?!

45

Фея Сирени накрутила на палец белокурый локон и беззаботно произнесла, как пропела:

— Почему — наказала? Для ювелира это большое подспорье в работе, когда драгоценные камни валятся с уст.