Моя идеальная

Адски мучительная боль, когда целует зализыша на парковке и просит отпустить.

Просыпаюсь в холодном поту. Коноёбит меня так, что зуб на зуб, блядь, не попадает.

Если эта та самая любовь, то я не хочу её вспоминать. Лучше оставить всё как есть.

Смотрю на часы, понимая, что скоро придёт зеленоглазая, но я не хочу её видеть.

Не хочу эту боль. Не хочу страх.

Лучше обрубить всё на корню, пока для меня ещё не поздно. Если вылезли эти воспоминания, то наверняка поползут и другие.

Настя появляется и сразу обнимает, но я отворачиваю морду.

— Что случилось, Артём? — шелестит перепуганным голосом, но меня не пронимает.

— Нихуя не случилось, Ангел. — намеренно так её называю. — Устал. Уходи.

— Почему, Тёма?

— Не зови, блядь, так! — гаркаю зло.

— Да что произошло?! — кричит в ответ. — Вчера всё было нормально, а теперь...

— А теперь я не хочу тебя видеть! Заебала уже со своим "вспоминай"! — ору что есть мочи. — Не получается у меня! Нихуя не выходит!

— Ты даже не стараешься! — вопит, давясь слезами. Гашу в себе желание успокоить. — Почему ты не хочешь вспомнить МЕНЯ?!

— Может потому, что мне, блядь, нечего вспоминать?!

— А может, ты просто боишься любить?! — озвучивает мои мысли.

— А может, я не хочу любить тебя?! Ты об этом не думала?! Может, мне так лучше?!

Девушка вылетает из палаты, а я вдруг понимаю, что хочу рвануть за ней. Что хочу остановить, вернуть и заставить остаться навсегда. И похуй на боль. Похуй на страх. Я в любом, блядь, случае уже весь в ней. По самые, мать вашу, уши.

Мои попытки свалить следом за Настей пресекают ещё в коридоре и едва ли не силой вынуждают вернуться в палату.

— Артём, — холодно, но всё же с пониманием моей ситуации говорит врач, — тебе осталось всего два дня, чтобы закончить курс лечения, и тогда сможешь без проблем вернуться домой и поговорить со своей девушкой. Несмотря на то, что ты ей наговорил, уверен, что она не намерена сдаваться. Я никогда не видел таких целеустремлённых людей, как она. — добавляет с улыбкой, но легче мне особо не становится.

Что-то подсказывает мне, что она больше не вернётся. И что мне, блядь, делать? Терпение не входит в перечень моих положительных качеств.

Меня до чёртиков бесят эти грязно-розовые стены и вид на соседнее отделение из окна. Мне надо выбраться отсюда, иначе я тупо свихнусь.

День, вечер и часть ночи проходят в напряжённом мыслительном процессе.

Появляется Тоха, и я, мать вашу, сдаюсь.

— Расскажи мне о ней. — прошу едва слышно, потому что самому стрёмно становится.

Друг шумно выдыхает.

— А разве она сама тебе не рассказала?

— Я знаю историю с её стороны. А что я к ней чувствовал — нет.

— Ты так-то не любитель делиться. — отсекает Арипов.

— Но что-то же я говорил.

— Говорил, брат. Что на всё ради неё готов, говорил. Что любишь до потери пульса. Что она твоя путеводная звезда. Что добьёшься любыми способами. Что хочешь жениться на ней. Что она самое дорогое, что есть в твоей жизни. А ещё, — тяжело сглатывает и заглядывает в глаза, — с ней тебе лучше, чем когда-либо. Она готова принять тебя вместе с твоим прошлым.

— Я рассказал ей? — сиплю, потому что уверен, что никогда никого не посвятил бы в своё прошлое.

— Нет, не рассказал. Но, — глухой вдох, — ты расскажешь.

Если раньше у меня были сомнения, то больше их не осталось. Какой смысл пиздеть самому себе? Я люблю эту девочку, даже не помня её. Собираю всю силу воли и приказываю себе вспоминать, но, как вы уже догадались, так это не работает. Даже не замечаю, когда отключаюсь.

Подрываюсь на кровати и сразу слетаю с неё, хватая телефон и набирая Тохе.

— Что случилось, Север? — раздаётся встревоженный, но сонный голос приятеля.

— Можешь приехать в больницу и привезти какие-нибудь шмотки?

— Тёмыч, бля, что происходит?

— Мне срочно надо домой.

— До утра не ждёт? — сипит возмущённо.

— Нет, блядь, не ждёт, Тоха! — повышаю голос и тут же давлю интонациями. — Мне надо срочно увидеть Настю.

— Еду. Только объясни, что творится.

— Я вспомнил, Антон. Всё, блядь, вспомнил. И я должен немедленно сказать Насте, как сильно я её люблю.

Глава 24

Счастье имеет границы?

Твёрдым шагом пересекаю коридор и слетаю вниз по ступеням. В груди тарабанит так, что я не слышу даже собственных шагов. На выходе сталкиваюсь с охранником, который, как и следовало ожидать, преграждает дорогу, но сейчас меня не способна остановить даже целая армия. Мне просто надо увидеть свою девочку. Обнять её. Услышать, как бьётся её сердце. И сказать... Сказать, как много она для меня значит. Сказать, что она мой мир. Моя жизнь.

— Вернитесь в палату, молодой человек. — гремит мужчина.

— Я ухожу. — бросаю коротко и отталкиваю его от проёма.

Оказавшись на улице, вдыхаю полной грудью и зябко ёжусь, потому что на мне только тонкие спортивки и футболка, а на дворе стоит туманная октябрьская ночь. Не останавливаясь, покидаю территорию больницы и запрыгиваю в припаркованную у входа тачку.

— Здоров, Тоха.

— Хай, Север. — отбивает и вглядывается моё лицо. Даже не стараюсь прятать ураган, который разрывает душу на куски. — Всё вспомнил?

— Всё, Тох. С самого начала и до самого, блядь, конца. Как предложение делал, как Должанского убить собирался, как Настя билась в руках санитаров, когда меня увозили на обследование. И мне, блядь, страшно. Я боюсь её реакции. Как? Как, мать твою, я мог её забыть?

Упираю локти в колени и опускаю на ладони лицо. Почему я не мог вспомнить именно Настю: своего самого близкого и родного человека на свете? Почему после всего, через что мы прошли, мозг решил выбросить информацию только о ней? Лучше бы я забыл всю свою жизнь и самого себя, но не её. Как теперь просить прощения? Особенно после того, что я наговорил ей днём. Как, блядь, можно было не хотеть её помнить? Не хотеть любить? Это же моя любимая идеальная девочка. Да что, мать вашу, со мной не так? Почему я падаю там, где должен лететь?