Моя идеальная

— Северова. — уверенно вставляю я.

Никаких сомнений больше не осталось. Я был готов жениться на ней ещё до нашего расставания. На кухне тогда хер знает от чего растерялся, а теперь...

Стоило проводить свою девочку до аудитории, как я принял неожиданное для самого себя решение. Вместо пары поехал в ювелирку и купил кольцо. Хочу, чтобы не только Настя знала, как много она для меня значит. Мне мало того, что вся академка в курсе того, что она моя девушка. Пусть каждая сука усвоит, что идеальная девочка — моя будущая жена.

Моя жена...

Да, я хочу этого. Раньше даже мысли не допускал о женитьбе. Ну кому надо один раз и на всю жизнь? Давать клятвы, которые невозможно сдержать? Никогда не понимал, нахрена жениться, если продолжаешь ходить налево? К чему потом эти разводы?

Но это было раньше. А сейчас я хочу провести всю жизнь только с любимой. Мне не нужны другие. Никто, кроме неё. Я на все сто уверен, что проживу свою жизнь до самой старости, любя и будучи любимым.

— Это оно, Настя. — выбиваю уверенно. Мотор бушует в грудине. Кровь хлещет по венам. Никаких сомнений или страхов. Достаю кольцо и становлюсь перед ней на колено. Всегда считал это хренотенью. Как может мужик падать перед женщиной на колени? А теперь я понимаю, что готов ползать, преклоняясь перед самым важным и дорогим человеком в своей жизни. Она и есть моя жизнь. — Помнишь, что обещала мне ответить? Станешь моей женой, любимая?

Малышка заливается слезами, но я вижу, как горят её глаза. Таким пламенем пылают, что способны спалить меня до тла. Читаю ответ раньше, чем она начинает кивать и падает рядом.

Да! Она говорит мне ДА! Думал, что раньше был счастлив, но оказывается нет. В груди до таких температур всё вскипает, что от меня должен пойти пар. По венам горячий мёд течёт. Даже видимость смазывается от обжигающей влаги.

— Картина маслом. — доносится со двора голос владельца которого я поклялся разорвать на части.

На ногах оказываемся с Настей практически одновременно. Она замирает, а я срываюсь вперёд.

Размажу эту мразь по асфальту. За каждый синяк на теле моей девочки ответит. А за тот укус я ему на хуй все зубы вышибу, чтобы, блядь, даже жрать нечем было.

Малышка перехватывает мои пальцы и смотрит таким взглядом, что я гашу в себе всё дерьмо, которое собирался сделать с этим ублюдком. Я ведь реально убью его и тогда точно загремлю за решётку, а я не могу так поступить с моей девочкой. Никогда не смогу её оставить, как бы сложно не было. Встаю рядом с ней. Так и должно быть. Именно так.

— Плечом к плечу? — припоминаю её слова.

Настя обещала, что что бы ни происходило в наших жизнях, она всегда будет рядом, а значит, и мне придётся научиться это принимать. Не стараться вырваться вперёд, а идти с ней нога в ногу.

— Всегда.

Всегда...

Так правильно. Так идеально. Только так.

— Мало тебе проблем, выродок?

Даже не успеваю понять, кому принадлежит голос, как по ветру разлетается звук хлёсткой пощёчины. Я никогда не видел Настиных родителей, но сразу понимаю, кто есть кто.

Моя девочка так дышит, что ткань куртки опасно натягивается на груди. Она таким взглядом своего папашку сверлит, что прикончить им способна, но вот же непробиваемый ублюдок и бровью не ведёт.

Ровным шагом приближаюсь к ним, занимаю позицию за спиной девушки, готовый в любой момент вмешаться. Помню же, что собирался брюхо этой мрази вспороть, но сейчас даю Насте необходимое время, чтобы она сама разобралась со своим прошлым и смогла его отпустить раз и навсегда.

Её голос такой ледяной и настолько яростью пронизан, что я тактильно её ощущаю. Слова жёсткие и выверенные. Не знаю, в каком дерьме копошатся её предки, но им явно есть что скрывать, и моя девочка это знает. Они боятся её. Не хотел бы я, чтобы ей пришлось через это проходить, но иначе, блядь, никак.

Молчу на протяжении всего диалога, но каждое слово мысленно записываю, хотя надеюсь, что мне это никогда не пригодится. Не реагирую на угрозы, оскорбления и презрение, которые льются со стороны Миронова. Не боюсь я этого скота, хотя и понимаю, что возможности прикрыть меня у него всё же имеются. Сжимаю и разжимаю кулаки, играю желваками, сильнее стискивая челюсти в выматывающей ярости. Нельзя сейчас влезать, иначе я убью его на хер. Рано или поздно они все передо мной ответят за каждую её слезинку.

Становлюсь рядом с любимой и сплетаю наши пальцы, когда предлагает уйти. Предпринимаю всего одну попытку не доводить всё это до полного пиздеца.

— Я люблю вашу дочку. — высекаю ровным тоном. — И она любит меня. И мы...

— Да кто ТЫ на хрен такой? — выплёвывает её отец.

Скриплю зубами, цепляя его злобный взгляд.

— Уверен, что Вы отлично осведомлены от том, кто Я на хрен такой. — отбиваю с ледяным спокойствием. И с ним же добавляю. — А помимо этого, я будущий муж Насти.

Вот так, сожрите, суки. Пусть знают, насколько серьёзно я настроен и что готов биться до конца за свою девочку. Глазами же транслирую свою решимость.

Настя напрягается и я вместе с ней. Поворачиваю голову и опускаю взгляд на любимую, и в таком урагане эмоций меня закручивает, когда она забивает лёгкие воздухом и выкрикивает:

— Да!!!

Две буквы, которые вышибают почву у меня из-под ног. Весь мир сужается до размеров одного единственного человека. Меня такими волнами накрывает, что просто нереально сдержать в себе радости и просто, блядь, одуряющего счастья. Выплёскиваю его смехом, когда хватаю мою девочку за талию и кружу в воздухе. Как оказывается, мало надо человеку, чтобы взлететь в облака. Всего одно слово и горящие зелёные глаза любимой девочки. Вселенная перестаёт существовать, растворяясь в счастливом смехе моей будущей жены. И так похуй на все проблемы становится, что я просто забываю обо всём на свете.

— Я люблю тебя, родная! Люблю! Люблю! Люблю! — ору, хватая губами её смех и обжигающее дыхание.

За рёбрами так колотит одуревшее сердце, что едва ли не физическую боль ощущаю.

— Не стрёмно жениться на шлюхе? — пробивается в расплавленный счастьем мозг жёсткая фраза, сказанная ледяным тоном.

Опускаю Настю на ноги и бросаюсь на Должанского. Весь самоконтроль разлетается к чертям, когда этот уёбок называет шлюхой мою любимую девочку. Впечатываю кулак в смазливую морду зализыша и валю его на землю. Припечатываю снова и снова, превращая ненавистную харю в кровавое месиво.

— Ты мне, мразь, за всё ответишь! За каждый, сука, синяк на её теле! За этот ебаный укус! За, блядь, каждую слезинку, уёбок, ответишь!

Помню, как он разговаривал с ней на вечеринке.

Удар.

Помню, как заметил след от зубов.

Удар.

Помню, как расползались по её бёдрам тёмные пятна.

Удар.

Помню Настины слова о том, как он явился к ним, когда мы расстались.

Удар. Удар. Удар.

Слышу хруст костей. Мразота захлёбывается собственной кровью, но я не перестаю хуярить его в попытке прикончить и раз и навсегда избавить свою девочку от этого уёбка.