Моя новая сестра

– Я только что приготовила кофе, если хочешь… – предлагаю я, поднимая свою кружку в попытке нарушить неловкое молчание. Это та самая кружка, из которой обычно пьет Беатриса. Белый костяной фарфор с черным изображением птицы с расправленными крыльями.

Кэсс смотрит на кружку, нахмурив брови, потом на меня.

– Нет, спасибо, – холодно отвечает она, – мне нужно проявить несколько фотографий.

– У тебя есть своя фотолаборатория? – На меня это производит впечатление. Я не очень хорошо разбираюсь в фотографии, но изучала ее основы в рамках курса «Средства массовой информации».

– Беатриса оборудовала ее для меня в бывшей ванной комнате. Она крошечная, но вполне подходит для этого. – Кэсс краснеет, как будто сказала слишком много, и, прижимая бумаги к груди, спешит вверх по винтовой лестнице, а я остаюсь стоять в коридоре в одиночестве, гадая, что за фотографии она делает и где учится – в колледже или университете?

Я иду по лестнице следом, но в то время, как Кэсс поднимается выше, в свою чердачную комнату, я направляюсь в гостиную, чтобы посидеть на террасе, с которой открывается вид на большой и тщательно ухоженный сад. Если посмотреть вверх, то можно увидеть над головой другую террасу, но поменьше, больше похожую на балкон Джульетты – я знаю, что на этот балкон можно выйти из комнаты Бена. Сегодня очередной жаркий и безветренный день, и я благодарна Беатрисе за то, что она позволила мне позаимствовать у нее так много прекрасных нарядов, хотя Бен постоянно уговаривает меня купить себе собственные платья.

Я устраиваюсь на одном из деревянных шезлонгов, когда в кармане моей юбки звонит мобильный телефон. На экране высвечивается имя Нии, и я раздумываю, стоит ли отвечать. Как я объясню ей все случившееся за последние несколько недель, не заставив ее волноваться? Но если я не поговорю с ней, она предположит самое худшее. После всего, что я заставила ее пережить в тот день, больше года назад – когда она нашла меня в полубессознательном состоянии в ванне, заляпанной кровью, которая сочилась из моих перерезанных запястий, – я знаю, что обязана быть честна с ней.

– Привет, Ния, – радостно произношу я. Мой веселый голос кажется фальшивым даже мне самой, а под мышками выступает пот, что лишь отчасти вызвано жарой. Я ставлю кофейную чашку на подлокотник шезлонга.

– Что происходит, Абс? – В трубке на заднем фоне я слышу шум машин и гудки, неразборчивый гул голосов, звяканье ложек по фарфору. Я представляю, как Ния сидит под навесом кафе где-нибудь в Мусвелл-Хилле, совершенно незнакомом мне районе Лондона, – из-за чего она, вероятно, и решила туда переехать.

Я представляю, как она прихлебывает кофе, снимает ложечкой пенку с капучино и облизывает ее, как делает обычно, темные волосы падают на бледное лицо, карие глаза серьезны.

– От тебя не было вестей уже несколько недель, я получала лишь редкие сообщения о том, что у тебя все хорошо. Это правда? Ты действительно в порядке?

Мое отношение к ее чрезмерной заботе постоянно меняется, словно море, набегающее на берег во время прилива и отступающее в отлив. Большую часть времени я понимаю, что она заботится обо мне, что я ей дорога, что она не хочет повторения случившегося, – но время от времени эта забота начинает на меня давить. Неужели Ния не понимает, что, как бы я ее ни любила, разговоры с ней напоминают мне о прежней жизни и от этого желание повернуть время вспять становится настолько сильным, что у меня перехватывает дыхание, словно от удара под дых?

– Я в порядке, честное слово, Ния. Я была занята, вот и все… Я…

– Ты работала? – Я слышу в ее голосе надежду – она знает, как много значила для меня моя работа до того, как умерла Люси.

– Не совсем. Я… ну, я встретила кое-кого. Он чудесный, ты наверняка поймешь, какой он замечательный. И его сестра, Беатриса. Она так напоминает мне Люси, она…

– Ох, Аби, – перебивает она, и я слышу панику в ее голосе. – Это же не повторение ситуации с Алисией, правда?

Мои щеки пылают от негодования.

– Все совсем не так. Беатриса стала мне хорошей подругой. На самом деле я живу у них в доме. Его зовут Бен Прайс. Они близнецы, представляешь? У них потрясающий дом, и она даже не берет с меня арендную плату, вместо этого мы все складываем деньги в общую копилку, чтобы покупать еду, и у них есть домработница, которая приходит и готовит для нас.

На том конце телефона воцаряется долгое, тягостное молчание, и на мгновение мне кажется, что Ния оборвала звонок, чего никогда не делала. Все годы нашей дружбы мы старались воздерживаться от серьезных споров, как некоторые люди воздерживаются от мяса или молочных продуктов. Бывало, что мы испытывали искушение поругаться, но всегда боролись с этим искушением, а не друг с другом. Я знала, что она не одобрит происходящее, поэтому и откладывала рассказ об этом. Я трогаю ожерелье, висящее на шее, и провожу пальцами по букве «А». Как мне убедить ее, что проживание в этом доме идет мне на благо?

– Ния? Ты еще на связи?

– Конечно.

– Пожалуйста, постарайся понять… – Я рассказываю ей о том, как встретила Беатрису в тот дождливый день в конце апреля, как мы подружились, как через нее я познакомилась с Беном и переехала к нему.

– И это совсем не та ситуация, что вышла с Алисией? – переспрашивает Ния.

Я заверяю ее, что все совершенно иначе. Надеюсь, мой голос звучит достаточно убедительно.

– Кажется, события развивались стремительно. А как же твоя работа? – снова интересуется она. – Тебе же нравилось быть журналистом, Аби. А что теперь? Ты просто живешь за счет этой Беатрисы. – Она выплевывает ее имя, словно нечто противное на вкус, и я сжимаю в руке телефон, борясь с желанием заплакать.

– Это труднее, чем я ожидала, ведь работа фрилансера…

– Ты хоть пыталась?

– Ты что, моя мамочка? – огрызаюсь я.

Я слышу, как Ния делает глубокий вдох, пытаясь сдержать слова, рвущиеся у нее с языка. Моя рука дрожит, когда я прижимаю мобильный к уху. Я слышу на заднем плане смех, скрежет металлического стула по асфальту. Слезы подступают к глазам. «Почему, ну почему она не может попытаться взглянуть на ситуацию с моей точки зрения?»

– Послушай, Ния, – говорю я, пытаясь успокоить ее – и себя заодно, – может, приедешь в гости? Ты сто лет не была в Бате. Я бы хотела, чтобы ты встретилась с ними, узнала их немного получше. Тогда ты все поймешь.

– Что я пойму, Аби?

– То, насколько они важны для меня… – Я делаю короткую паузу. – Ния, я была в ужасном состоянии в тот день, когда повстречала Беатрису. Да, мне в последнее время стало лучше, чем раньше, но все равно было не очень хорошо. И мне было одиноко, я жила в той квартире совсем одна…

– Но я ведь живу одна.

– Знаю, Ния. Но ты меня не слушаешь… – Я колеблюсь, но она не перебивает, и я продолжаю: – Я считаю, что Беатриса и Бен, ну… – Я сглатываю комок, образовавшийся в горле. – Они каким-то образом спасли меня.

– Ох, Аби, – повторяет она, и я слышу в ее голосе нотки отчаяния. – Ты должна перестать искать кого-то со стороны, кто спасет тебя. Только ты сама можешь себя спасти.

Несмотря на явное неодобрение, Ния соглашается приехать в гости на мой день рождения через несколько недель. Завершая звонок, я надеюсь, что между нами снова установились хорошие отношения, а ссоры удалось избежать.

Мне надоедает ждать, пока Беатриса и Бен вернутся – куда бы они ни отправились, – поэтому я сажусь на автобус до центра и, бродя по переулкам, мысленно воспроизвожу разговор с Нией. Я знаю, что она права, мне не следует жить за счет Беатрисы, я должна пытаться зарабатывать фрилансом. Я хотела стать журналисткой с одиннадцати лет, неужели я собираюсь загубить все свои труды? Последние несколько недель я жила словно в мыльном пузыре, отгородившись от всего мира, и знаю, что так больше продолжаться не может. Я даю себе слово, что завтра же позвоню своим знакомым, даже тем, кто, как мне кажется, не очень-то тепло стал относиться ко мне после судебного разбирательства.