Моя новая сестра

– С тобой все в порядке? – спрашивает он, наклоняясь вперед. Кэсс заняла место слева от меня, однако при этом смотрит в пространство стеклянными глазами. Я почти никогда не слышала, чтобы она с кем-то разговаривала, разве что с Беатрисой.

– Все хорошо. – Я застенчиво улыбаюсь, вертя в руках пустую кофейную чашку, в животе урчит от голода.

Беатриса заводит разговор с Кэсс, которая переместилась к ней на кресло. Оно слишком мало для них обоих, и Кэсс практически сидит на коленях у Беатрисы, их ноги переплетены. Меня начинает подташнивать, и я заставляю себя отвести взгляд. Колено Бена касается моего колена под столом, заставляя меня вздрогнуть от удовольствия, и я на мгновение полностью забываю обо всех остальных, присутствующих здесь.

– Эй, послушайте все! – Звонкий голос Беатрисы разносится по кухне, и мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на нее и Кэсс, сидящих вместе в кресле. На них обеих одинаковые кроссовки. Модель Данлоп Green Flash. Я всегда мечтала о такой паре. – Может, устроим сегодня посиделки? Чтобы отпраздновать переезд Аби? – Она наконец-то поворачивается ко мне: – Что думаешь, Аби? Ты не против?

Она смотрит на меня с ожиданием; вся враждебность, которую, как мне казалось, я уловила ранее, исчезла из ее прекрасных глаз медового цвета, сменившись сияющей надеждой.

Когда я бормочу, что согласна, она визжит и вскакивает с кресла.

– Ура! Это будет весело! – восклицает она, подбегая ко мне сзади и обнимая меня за шею так, что наши головы соприкасаются. Ее светлые волосы на моей щеке. От нее пахнет одновременно сладко и солоно, и я не могу не посмеиваться над ее энтузиазмом, понимая, что она найдет любой предлог, лишь бы устроить вечеринку. Я испытываю облегчение от тепла, которым она меня одаривает, однако с тошнотворной ясностью осознаю: я готова на все, лишь бы снова не остаться на холоде.

Глава десятая

Едва я успеваю съесть свой завтрак – яйцо пашот на тосте, приготовленном Евой специально для меня, поскольку, по ее словам, мне нужно набрать вес, – как Беатриса стремительно тащит меня в свою комнату.

– Надеюсь, ты не обидишься на мои слова, милая, но тебе срочно нужна новая одежда, – щебечет она, в то время как я поднимаюсь следом за ней по винтовой лестнице. – А пока мы не сходим за покупками, можешь одолжить кое-что из моей.

Она подводит меня к двери своей комнаты, и я вхожу туда, с тоской вспоминая об «открытой студии», о моем желании помочь Беатрисе, о ее щедрости, когда она подарила мне ожерелье.

– Вот мы и на месте, – объявляет она, распахивая дверцы большого шкафа цвета слоновой кости и открывая ряд разноцветных юбок, шелковых платьев и нарядных блузок. Некоторые из них до сих пор запакованы в целлофан. У нее больше одежды, чем у Люси, Нии и меня, вместе взятых.

Я стою у ее туалетного столика и тереблю ожерелье на шее, пока Беатриса перебирает платье за платьем.

– Вот это тебе очень пойдет, а это… о-о-о, определенно это то, что надо, – приговаривает она, снимая платья, юбки и блузки с плечиков и бросая их на кровать. – Покопайся в этом, думаю, у нас с тобой примерно одинаковые размеры. Хотя, – она поворачивается и окидывает меня взглядом, морща свой милый вздернутый носик – я уже заметила за ней эту привычку, – ты немного худее меня.

– Раньше я такой не была, – бормочу я, подходя к кровати и беря в руки бело-зеленое платье с облегающими рукавами, мягкий шелк струится по моим рукам.

Беатриса легонько касается моего плеча.

– Прости, Аби, я ничего такого не имела в виду. – Она переводит взгляд на платье, которое я держу в руках. – Оно будет смотреться на тебе потрясающе. Оно от Элис Темперли, правда, красивое? И вот это… – Она берет в руки темно-синее платье с кремовыми защипами на юбке. – Оно определенно тебе подойдет.

– Ох, Беатриса, я не знаю, могу ли я взять эти вещи. Эти платья восхитительны.

«И дорого стоят».

– Не говори глупостей, я настаиваю, чтобы ты их взяла, – возражает она, отодвигаясь от меня и протягивая мне юбку солнце в стиле 1950-х годов и белую блузку. – Вот, примерь и это. Все равно сейчас слишком жарко, чтобы ходить в джинсах, а обещают еще более жаркую погоду.

Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, она стягивает теннисную юбку и снимает футболку, оставшись в красивом белом лифчике и трусиках. У нее стройная фигура с бледными веснушками на плечах и груди. Я опускаю глаза, рассматривая жемчужно-розовый гель-лак – я несколько месяцев назад накрасила им ногти на ногах, но теперь он уже облез так, что его почти не осталось. Мои щеки горят. Когда я решаю, что можно снова поднять глаза, она уже накинула на себя платье из тонкого хлопка с бретелями-шнурками, в ее декольте блестят капельки пота. В комнате жарко и душно, и мне хочется скинуть халат, чтобы он распластался у моих ног, но мне не хватает уверенности для того, чтобы остаться в одном нижнем белье.

– Бену так повезло, – замечает Беатриса, – что в его спальне есть балкон. Иногда мне кажется, что я совершила ошибку, позволив ему занять ту комнату. Из нее открывается вид на сад, тогда как из этой – на улицу. Но эта комната больше, как мне кажется.

Она обводит взглядом помещение, морща нос, словно прикидывает, действительно ли она сделала правильный выбор. Затем аккуратно складывает мне на руки остатки одежды, которую решила одолжить мне, так что создается впечатление, будто я несу поверженную деву, и я думаю о том, что эта одежда – не про меня. Обычно я чувствую себя комфортнее в джинсах и футболках, а не в дизайнерских нарядах. Из нас двоих Люси всегда была более гламурной. Во время наших походов по магазинам она охотилась за винтажными вещицами в маленьких секонд-хендах, в то время как я предпочитала отправляться прямиком в Gap. У меня в горле встает комок от мысли, что ее сейчас нет рядом со мной, что она не может перебирать эти платья, восторженно восклицая, как хорошо они сшиты, из какой чудесной ткани. Ее стиль был так похож на стиль Беатрисы. Я знаю, что моя сестра выглядела бы потрясающе во всех этих нарядах.

– Ты так напоминаешь мне ее, – помимо воли произношу я.

Беатриса замирает, держа в руках хлопковую блузку.

– Ты имеешь в виду Люси? – Это сказано почти шепотом, и я киваю, не в силах вымолвить ни слова. – Я воспринимаю это как высший комплимент.

И только когда я возвращаюсь в свою комнату и натягиваю через голову платье от Элис Темперли, меня осеняет. Я никогда не говорила ни Беатрисе, ни Бену, как зовут мою сестру.

«Откуда ты знаешь, что ее звали Люси?»

Друзья Беатрисы должны были прийти в семь, но когда я захожу в гостиную в пять минут восьмого, там пусто. Французские двери, ведущие на террасу, открыты, и солнце льется внутрь, высветляя деревянные половицы. Белый вышитый тюль, который Беатриса купила в Индии – «по выгодной цене, милая», – колышется на легком ветерке, и откуда-то доносится отчетливый запах сигаретного дыма.

Я прохожу по комнате, поднимая, осматривая, а затем ставя на место деревянного Будду, вазу эпохи Мин, заключенную в рамку фотографию молодой пары, обнимающей друг друга за плечи, – наверное, родители Беатрисы и Бена, – и все это время пытаюсь подавить странное ощущение, лежащее тяжелым грузом у меня внутри.

«Беатриса назвала мою сестру по имени – должно быть, она погуглила сведения обо мне».

Очевидно, она знает обо мне гораздо больше, чем утверждает; Бен, вероятно, тоже. Мне вдруг становится жарко от стыда: они знают, что я стала причиной смерти Люси. Как Бен может даже смотреть на меня, не говоря уже о том, чтобы меня целовать? Как Беатриса могла пригласить меня жить в этом доме? Я вглядываюсь в лица молодой пары на фотографии. Им на вид чуть за двадцать – время первой стадии влюбленности, – они стоят, прильнув к стволу огромного дуба. Женщина одета в расклешенные джинсы и клетчатый топ, у нее такие же медового цвета глаза и вздернутый нос, как и у ее дочери. Мужчина со стрижкой «перышками» и бакенбардами смотрит на нее с обожанием, и он – копия Бена. Они тоже умерли, как и Люси, с той лишь разницей, что Беатрисе и Бену не в чем себя упрекнуть.