Моя новая сестра

– Наши родители. – Голос Беатрисы заставляет меня вздрогнуть, и я оборачиваюсь и вижу, как она вплывает в открытые двери. Она снова переоделась, и теперь на ней кремовое платье длиной до колен, которое придает ей совершенно неземной вид. Должно быть, все это время она была на террасе. Я сжимаю в руках фотографию, парализованная страхом, как будто меня поймали за кражей королевских драгоценностей.

– Я не пыталась вынюхивать… – лепечу я.

Беатриса качает головой:

– Не глупи. – Она берет фотографию из моих рук, нежно поглаживая большим пальцем стекло рамки. От нее пахнет сигаретами. – Ее звали Маргарита. Я всегда считала, что это очень красивое имя. Хотела бы я помнить ее – ну, их обоих… но мы были совсем маленькими, когда они умерли.

Я понимаю, что маргаритки, которые в этом доме повсюду, как и те украшения, которые она создает, – дань памяти матери, которую Беатриса почти не знала. Я делаю глубокий вдох. Мне нужно это сказать, чтобы разрядить обстановку.

– Ты ведь знаешь, верно? О том, как умерла моя сестра-близнец, Люси?

Она застывает и медленно ставит фотографию на каминную полку, а затем поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

– Ох, Аби. – Она берет меня за руку и ведет к одному из диванов. – Я помню, что прочитала об этом в газете, вот и все. Это произвело на меня впечатление, потому что я тоже близнец. Но я ничего не пыталась вынюхивать.

Звучит правдоподобно, и я припоминаю, что в первый день нашей встречи, когда я назвала свою фамилию, в ее глазах мелькнул огонек узнавания. Кавендиш – не та фамилия, которую можно услышать каждый день, но, вероятно, именно поэтому она и запоминается многим. Но это не значит, что она искала сведения обо мне.

– Так ты знаешь, что я убила ее? – Я складываю руки на коленях, обтянутых зеленым шелком чайного платья, не в силах встретиться с ней взглядом.

– Ты не убивала ее, Аби.

– Это я виновата в автокатастрофе. – В горле клокочут рыдания, тошнота захлестывает меня, когда я вспоминаю ту ночь и все, что случилось потом. – Я была за рулем. Это была моя вина.

– Это был несчастный случай. Просто несчастный случай. Погода была плохая, было темно, это могло случиться с каждым. Пожалуйста… ты должна это оставить позади.

– Не думаю, что смогу, – отвечаю я, с трудом сдерживая слезы. – Не думаю, что когда-нибудь смогу перестать наказывать себя.

– Люси хотела бы, чтобы ты так с собой поступала? – резко спрашивает Беатриса, и когда я поднимаю взгляд, то вижу в ее глазах отблеск гнева. – Потому что я знаю, что если бы такое случилось со мной, если бы Бен нечаянно стал причиной моей смерти, я не захотела бы, чтобы он продолжал наказывать себя до конца своих дней.

Она берет мою ладонь и сжимает ее, а затем более мягким тоном добавляет:

– Я бы хотела, чтобы он был счастлив, Аби. Я бы хотела, чтобы он жил.

Я чрезвычайно дорожу ее мнением; в конце концов, она может понять меня, ведь она сама близнец. Но Беатриса не знает всей истории, и, к счастью, это известно только тем пятерым, кто был в машине в ту ночь.

Я сижу одна на диване, когда входит Бен с бокалом красного вина. Беатриса вместе с Кэсс ушла на кухню, чтобы принести бутылки и бокалы. Солнце все еще ярко пылает в небе, и сквозь открытые окна проникает долгожданный – после удушающей дневной жары – ветерок, неся с собой запах скошенной травы.

Бен хмурится, когда замечает, что я сижу одна. На его лице проступает выражение, которое я не могу разгадать, – он словно увидел призрака. Его глаза пробегают по платью от Элис Темперли, которое на мне надето.

– Это твое? – спрашивает он, присаживаясь рядом со мной. Он сидит так близко, что его голое колено касается моего. Я смущенно натягиваю зеленую шелковую юбку пониже.

– Это платье Беатрисы. У меня нет с собой летней одежды, я не ожидала такой жары. – Я смеюсь, пытаясь развеять напряжение, которое исходит от него, и это меня озадачивает. Почему Бена должно волновать, во что я одета?

Он поворачивается ко мне так резко, что я застываю от удивления.

– Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу это, – и не пойми меня неправильно, я люблю свою сестру, – но, пожалуйста, Аби, не позволяй ей превратить тебя в своего клона.

Мои щеки вспыхивают.

– Я всего лишь позаимствовала у нее одежду, Бен, она сама это предложила. Ничего ужасного.

Бен как будто хочет сказать что-то еще, но вместо этого отпивает глоток вина. Я нервно сжимаю руки на коленях, опасаясь встречи с новыми незнакомыми людьми. Похоже, и у Беатрисы, и у Бена широкий круг друзей. Я им завидую.

Бен берет в ладони мои трясущиеся пальцы, чтобы остановить их нервную дрожь.

– Будет весело, Аби. Не волнуйся так сильно, – успокаивает он, словно читая мои мысли.

Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но не успеваю – меня прерывает громкий, властный голос, и в дверном проеме, заслоняя свет, падающий из коридора, появляется Монти. «По крайней мере, хоть одно дружелюбное лицо». В его огромной лапище – бутылка красного вина, которую он ставит на кофейный столик из орехового дерева.

– Монти! – Бен встает и хлопает здоровяка по спине, провожая его в комнату, где тот падает всей своей тушей в одно из элегантных кресел Беатрисы в стиле Людовика XIV. Бен снова садится рядом со мной, его колено задевает мое, отчего по моему телу пробегает легкая дрожь.

– Спасибо за вчерашний вечер, старина Бен, – восклицает Монти, а затем поворачивается ко мне: – Мне нужен был совет по поводу моего компьютера, а никто не разбирается в технике лучше, чем Бен.

Бен скромно качает головой.

– Ты просто технофоб, Монти.

Звонок во входную дверь внизу гулко разносится по дому, и спустя пару минут появляется Беатриса, сжимая в одной руке несколько бокалов, а в другой – бутылку вина. За ней в комнату входят трое мужчин и две женщины.

– Аби, это Грейс и Арчи, – начинает представлять их Беатриса, ставя бокалы и вино рядом с бутылкой, которую принес Монти.

Девушка – маленькая, смуглая и симпатичная, а мужчина – коренастый, с копной рыжих волос и веснушками. Бен вскакивает с дивана, чтобы поприветствовать Арчи, и они с Монти так и остаются стоять и болтать, а Грейс неловко присаживается на диван.

– А это Мария, Эдвард и Ниалл.

Марии на вид около сорока лет, у нее густые темные брови, придающие ее лицу выразительность, и римский нос, она щеголяет в широченном платье-кафтане. Эдвард и Ниалл выглядят примерно моими ровесниками, но если Эдвард – невысокий и плотный – с виду довольно невзрачен, то от Ниалла я не могу оторвать глаз. Он почти такого же роста, как Бен, с таким же стройным, мускулистым телом, но если у Бена волосы светлые и прямые, то у Ниалла они темные и вьются крупными кольцами, ниспадая за ушами к воротнику черной кожаной куртки; на ремешке поперек туловища у него висит акустическая гитара. Кожа у него цвета растопленной ириски, а большие карие глаза – миндалевидной формы. Темная щетина покрывает его подбородок и верхнюю губу, и, хотя я обычно не люблю волосы на лице у мужчин, ему это идет. Своим неряшливым видом он немного напоминает мне Каллума.