Моя новая сестра

Беатриса вопросительно поднимает брови. Я осознаю, что все присутствующие смотрят на меня, и это вызывает у меня желание немедленно убежать обратно, в безопасность своей крошечной квартирки. Я не привыкла знакомиться с новыми людьми – точнее, уже отвыкла. Я всю жизнь – всю свою новую жизнь – старалась не выделяться и держала свои эмоции под контролем, и вот я в этом огромном, причудливо оформленном доме с незнакомыми людьми.

– Вы пришли посмотреть на наши работы? – спрашивает Пэм. – Это замечательно. Наверное, сразу понятно, что мы никогда не показывали их раньше?

Она смеется, раскатисто и от души, и я сразу же проникаюсь к ней симпатией.

Я стою и молчу. Когда я потеряла способность вести светские беседы? Хотя я знаю ответ. Люси всегда была более общительной из нас. Беатриса сжимает мое плечо, словно читает мои мысли, и я благодарна ей за это. Я знаю, что она уже понимает меня.

– Пэм пишет невероятные картины, она живет в одной из комнат в мансарде, – поясняет Беатриса. Убрав руку с моего плеча, она поворачивается, чтобы указать на симпатичную девушку с подстриженными под пикси обесцвеченными волосами, сидящую за столом. – А это Кэсс, она потрясающий фотограф. Она тоже живет здесь, а рядом с ней сидит Джоди. Она скульптор.

Я киваю Кэсс, а затем Джоди, которая выглядит ненамного старше Кэсс; у нее темно-русые волосы, яркие голубые глаза и капризно надутые губы. Я предполагаю, что именно она создала то трехголовое чудовище наверху.

Беатриса отходит от меня и направляется к единственному мужчине на кухне; все это время я старалась не смотреть на него, хотя чувствовала на себе его взгляд с того момента, как вошла в кухню. При ее приближении он поднимается, и становится видно, какой он высокий, но при этом крепко сложенный.

– А это мой Бен, – говорит она, обнимая его за талию.

Она достает ему макушкой только до плеча. Я отмечаю, что Бен – примерно ровесник Беатрисы, лицо его усыпано веснушками, глаза орехово-карего оттенка, лохматая шевелюра песочного цвета. Внезапно я понимаю, что он красив. Не совсем в моем вкусе, но тем не менее хорош собой. Он одет в элегантные джинсы цвета индиго и белую футболку поло от Ральфа Лорена. Я бросаю взгляд на его левую руку, проверяя, нет ли на ней обручального кольца, и по какой-то необъяснимой причине испытываю облегчение, когда вижу, что пальцы Бена ничем не украшены. Я не могу понять, почему это так радует меня, – и даже не знаю, хочу ли я видеть одиноким его или Беатрису.

К своей досаде, я заливаюсь румянцем.

– Привет, – робко здороваюсь я, размышляя о том, какая они красивая пара. – Вы тоже художник?

Его взгляд сканирует мое лицо, и у меня возникает ощущение, будто он пытается понять, кого я ему напоминаю.

– Определенно нет. Если только от слова «худо», – усмехается он. У него мягкий шотландский акцент, более выраженный, чем у Беатрисы. Он похож на Дэвида Теннанта [3] .

Беатриса тычет его локтем в бок.

3

Дэвид Джон Теннант (род. 18 апреля 1971 г.) – шотландский актер театра и кино. Стал известен благодаря роли Десятого Доктора в телесериале «Доктор Кто». – Прим. ред.

– Бен, – укоряет она, – не принижай себя. Мой брат – очень умный, он занимается компьютерами, – объясняет она, с нежностью глядя на него.

Брат. Конечно. Теперь, когда она это сказала, я вижу сходство: одинаковая россыпь веснушек на носу, одинаковая форма полных губ. Только глаза у них разные. Беатриса почти неохотно отстраняется от него и хлопает в ладоши.

– Так, давайте все разойдемся по своим местам. Аби, почему бы тебе не пойти со мной – мне бы не помешало честное мнение о том, как я все организовала. Ты не против?

Я киваю, польщенная просьбой, и мы все отправляемся за ней, будто послушная свита. Поднимаясь по лестнице вслед за остальными, я оборачиваюсь, чтобы бросить взгляд назад. Бен все еще стоит посреди кухни. Встретившись с ним глазами, я быстро отворачиваюсь и бегу вверх по ступенькам, мои щеки пылают.

– У меня сейчас нет студии, – говорит Беатриса, пропуская меня в свою спальню и подпирая дверь цветочным половичком.

Пэм, Джоди и Кэсс скрылись в своих комнатах, чтобы начать подготовку, хотя мне кажется, что Джоди не собирается в ближайшее время продавать трехголовую скульптуру, которую я видела внизу.

Комната Беатрисы огромна, с высокими потолками и замысловатой отделкой. Она могла бы принадлежать кинозвезде 1940-х годов; бархатное изголовье цвета соболиного меха с декоративными пуговицами, бледные шелковые простыни и стены, отделанные под алебастр. Мои ноги утопают в ковре оттенка «шампань». У створчатого окна Беатриса расположила туалетный столик во французском стиле с блестящими серьгами-гвоздиками, аккуратно разложенными на полуночно-синем бархате – словно россыпь звезд, мерцающих в ночном небе. За серьгами – подставка в форме дерева. С ее ветвей маняще свисают серебряные ожерелья.

– Ого, – говорю я, подходя к украшениям, – неужели это ты все сделала? Они великолепны.

– Спасибо, – застенчиво отзывается Беатриса. Она стоит позади меня, поэтому я не вижу ее лица, но по интонации догадываюсь, что она покраснела от моего комплимента, и мне кажется забавным, что она не осознает, насколько она талантлива.

И тут я вижу это, свисающее с одной из веток. Короткая серебряная цепочка с маргаритками, причудливо выложенными в форме буквы «А». Мое сердце замирает. Это украшение предназначено мне судьбой, я в этом уверена. Как будто Беатриса каким-то образом заранее знала, что в ее жизни появится девушка именно с таким инициалом. Я протягиваю руку и касаюсь его, проводя пальцами по маргариткам.

– Тебе нравится? – Беатриса так близко, что ее дыхание касается моей шеи.

– Очень нравится. Сколько оно стоит?

Она делает шаг ко мне и снимает ожерелье с подставки, положив его на ладонь. Потом протягивает его мне.

– Вот, я хочу, чтобы оно было у тебя.

– Я не могу… – начинаю я, но она жестом останавливает меня и просит повернуться и примерить ожерелье. Я убираю волосы, чтобы она могла надеть цепочку мне на шею. Ее пальцы холодят мою кожу.

– Вот так, – говорит она и, положив руки мне на плечи, мягко разворачивает меня к себе лицом. – Идеально.

– Пожалуйста, позволь мне заплатить тебе за него, – прошу я, испытывая неловкость от ее щедрости.

Она пренебрежительно машет рукой.

– Назовем это благодарностью за то, что ты поможешь мне сегодня. – Она озабоченно морщит нос. – Ты ведь останешься и поможешь, правда?

Я дотрагиваюсь до ожерелья на шее.

– Как я могу отказаться? – Я обращаю это в шутку, не желая, чтобы она знала, что я изначально намеревалась остаться. И что я сделала бы это даже безвозмездно.