Моя новая сестра

– Это не было запланировано заранее, Джоди. Это пришло мне в голову всего несколько минут назад, когда я болтала с Аби внизу, – небрежно сообщает Беатриса, подходя к одной из скульптур-горгулий. Я, конечно, не очень разбираюсь в искусстве, но любой может понять, что эти скульптуры уродливы.

– Она художница? – спрашивает Джоди, как будто меня вообще нет в комнате. Когда Беатриса качает головой, Джоди хмурится еще сильнее. – Я думала, ты разрешаешь здесь жить только художникам.

Я чувствую враждебность, которая буквально сочится сквозь кожу Джоди. Я неловко стою у двери, чувствуя себя незваной гостьей. Беатриса открывает рот, чтобы ответить, но Джоди прерывает ее, пожав плечами:

– Неважно. Это не мое дело. Разбирайтесь сами.

Когда она направляется ко мне, я инстинктивно делаю вдох, но вместо того, чтобы пройти мимо меня и выйти за дверь, она останавливается на таком расстоянии, что ее лицо оказывается в нескольких дюймах от моего.

– Почему-то она отчаянно хочет, чтобы ты поселилась здесь, – говорит она тихим голосом.

Я бросаю взгляд на Беатрису, которая стоит на другом конце комнаты и рассматривает скульптуру, проводя руками по ее клювообразному носу и – к моему большому удивлению – издавая одобрительные возгласы. Мой взгляд возвращается к Джоди, и та холодно продолжает:

– На твоем месте я бы поостереглась.

И затем она уходит, оставляя меня с недоумением смотреть ей вслед.

Глава пятая

Беатриса сидит на новоприобретенном антикварном диване с кожаной обивкой и смотрит, как стрелки часов – реплики 1950-х годов – на каминной полке движутся к половине шестого, и каждое их тиканье отдается в ее напряженном теле. «С минуты на минуту, – думает она, – он будет дома». Сердце замирает от предвкушения, когда она слышит щелчок ключа в замке, хлопок входной двери, стук его ботинок по каменной плитке, его голос, зовущий ее по имени с мягким шотландским акцентом. Беатриса пытается представить себе, как он разозлится, когда узнает, что она сделала.

– Я здесь, – отзывается она.

Он просовывает голову в дверь и хмурится, заметив, что на месте трехголовой скульптуры Джоди стоит кожаный диван, которого здесь раньше не было, и большой письменный стол из красного дерева.

– Где Джоди? – Он заходит в комнату, бросая сумку с ноутбуком у стены. Беатриса укоризненно смотрит на него, опасаясь, что уродливая черная сумка запачкает свежевыкрашенные лаймово-зеленые стены. – И что ты сделала с этой комнатой?

Беатриса сглатывает.

– Я перекрасила ее.

– За один день?

Она пожимает плечами:

– Это не отняло много времени. – Она решает не говорить брату о декораторе, которому заплатила за помощь. Ее колени подрагивают, и она натягивает на них подол своего хлопчатобумажного платья, пытаясь их спрятать. – А Джоди уехала.

Бен качает головой, словно пытаясь осмыслить то, что говорит ему сестра. Он даже не смотрит на свою сумку, и Беатриса едва сдерживает раздражение.

– Джоди уехала? Уехала куда?

– К родителям. – Беатриса старается, чтобы ее голос звучал ровно; она знает, что Бена нервирует, когда она ведет себя слишком эмоционально, и не может показать ему, как она взволнована. – Сегодня утром за ней приехал отец. К счастью, она забрала эти скульптуры с собой. Они занимали слишком много места. И теперь я могу использовать эту комнату как свою домашнюю студию.

Бен обводит взглядом комнату, словно надеясь, что Джоди прячется за длинными портьерами, обрамляющими французские окна. Он проводит рукой по щетине, которая уже пробилась на подбородке.

– Я не понимаю. Почему она так внезапно уехала? Она ничего мне не сказала.

Беатриса одаривает его долгим, пристальным взглядом, а затем резко отвечает:

– Ты знаешь, почему она уехала.

Ей доставляет удовольствие наблюдать, как он медленно поднимает руку, чтобы ослабить узел полосатого галстука, словно тот его душит, и как у линии роста его волос проступают бисеринки пота. Бен бледнеет, отчего его веснушки становятся более заметными.

– Из-за того, что она подслушала?

Беатриса кивает.

– Это было неосторожно с твоей стороны, Бен. Обычно ты не бываешь настолько беспечным.

Он расхаживает по комнате и стенает:

– Знаю. Я так чертовски зол на себя.

Она морщится от столь явного проявления его огорчения.

– Неважно, – говорит она, пытаясь успокоить его. – К счастью, ничего страшного не произошло. Хотя она утверждает, будто это ты велел ей уехать.

Он перестает вышагивать и смотрит на нее широко раскрытыми орехово-карими глазами.

– Конечно, я этого не делал, – вырывается у него. – С чего бы ей такое утверждать? И почему она не поговорила со мной об этом?

Беатриса пожимает плечами. Вся эта ситуация утомила ее. Джоди больше ее не волнует.

– И откуда это взялось? – интересуется он, проходя по вощеному полу и останавливаясь рядом с диваном. Он проводит рукой по его изогнутой спинке. – Должно быть, это стоило как крыло от самолета.

– Вот для чего нужен трастовый фонд, – отвечает она. – Я заказала его на прошлой неделе. Я все равно собиралась попросить Джоди съехать из этой комнаты. Было несправедливо, что она заняла и ее, и спальню наверху. Она не платила за аренду.

– Ты никогда не требовала от нее арендной платы, – возражает он.

– Дело не в этом, – огрызается она. – Нам не нужны деньги.

Бен садится рядом с ней на диван и успокаивающе кладет руку на ее обнаженный локоть. Несмотря на то что пальцы у него теплые, от этого жеста по коже Беатрисы бегут мурашки.

– Би, то, что ты делаешь… это прекрасно.

Она поворачивается к нему, подозревая сарказм, но его ореховые глаза полны восхищения, и ее охватывает любовь к нему. «О Бен, я делаю все это ради тебя», – хочет сказать она ему, но понимает, что не может. Он не поймет, пока не поймет.

Она берет его за руку.

– То, что мы делаем, Бен. Мы вместе, помнишь?

Они сидят в уютном молчании, и Беатриса думает, что, может быть, не стоит пока рассказывать ему об Аби – это только испортит столь драгоценный, редкий момент, когда они вдвоем, наедине. Он убирает руку с ее локтя и обнимает ее за плечи, привлекая к себе, и она удовлетворенно вздыхает, прислонившись к нему. «Он все еще мой Бен, – думает она. – Мой близнец».

А потом ему обязательно нужно все испортить, задав неизбежный вопрос: