Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса IV

Жаба на мгновение замолчала, а затем с ядовитой гордостью прошептала:

— Так вот…я жила в глубоком колодце…очень…который находился в глубоком провале. Это был не просто провал — хранилище богатств. Всё, что блестело, падало ко мне: монеты, кольца, даже сердца — сгнившие, но с печатью алчности. Я копила, как положено. И чем больше у меня было, тем сильнее я становилась.

Глаза ее снова наливались алчностью, а я снова начал набирать воду на чай. Теперь уже в кувшин с Бессмертным.

«Да ты охренел! Ван! Какой чай?!»

Ладно тебе, уже не раз заваривал.

Ли Бо что-то буркнул в ответ и успокоился.

Я вымыл кувшин и поставил кипятить воду. На самом деле не для того, чтобы пить чай, а просто, чтобы жаба не ощущала напряжения, потому что звуки кипящей воды всегда настраивают на определенный лад, и не важно, человек ты или жаба.

— Значит, ты жила в каком-то разломе, куда люди бросали монеты, кольца…

— И сами бросались, — уточнила Жаба.

— И что случилось дальше?

— Я становилась слишком сильной. Когда Древнее существо набирает силу в своем Дао, оно становится…

— Божеством, — неожиданно заговорил Ли Бо.

— А это кто? — встрепенулась Жаба.

— Один Бессмертный. Он в кувшине. Он безобиден. Продолжай.

Жаба вздохнула и посмотрела на пустой котелок. Видно, чая ей было мало.

Я протянул руку и она отдала котелок. Что ж, заварю этой прожорливой жабе еще чая. Вот только теперь у него будет другое «наполнение». Снял кувшин, наполнил котелок водой, и поставил на камень, греть воду.

— Этот Бессмертный сказал верно… Я набирала силу… Мое Дао — Дао жадности, я его очень рано почувствовала, и всё сильнее проникалась им. Я почти стала воплощением Дао жадности.

— Это довольно опасно. — заметил Ли Бо, — Некоторые из Дао слишком могущественны, если овладевают телами духовных существ.

— Как это «овладевают»? — недоуменно переспросил я.

— Мы становимся проводниками Дао в этом мире.

— И чем это плохо? — переспросил я.

— Потом объясню, — не стал вдаваться в подробности Бессмертный.

— Ничем это не плохо! — возмутилась жаба, — Просто иные божества не хотят появлений других. Это вызов им. Вызов их власти.

Что ж, несмотря на то, что это говорила Жаба-скряжник, я ей верил. Еще и потому, что она не врала. Как не врал и Ли Бо: похоже, такое проявление Дао было действительно опасным. Надо будет всё-таки после того, как покинем это место, с ним поговорить на эту тему.

— Именно поэтому, такой как я… — Жаба, кажется, всхлипнула и поймала длинным языком сразу с десяток золотых монеток, что ее чуть успокоило, — И не позволили стать…божеством.

— И это был Цицы? — уточнил я.

— Да! — зашипела жаба. — Притворщик. Мягкотелый юродивый, с жирным животом и песенками. Бродил босиком, махал листьями, строил из себя даосского блаженного. Но внутри — такой же стяжатель, как и я. Только хитрее.

— А дальше?

— Он пришёл ко мне, не как мудрец, а как вор. Знал, чем я живу. Опустил в колодец пояс с золотой монетой. Я… — её голос затрепетал. — Я не удержалась. Это был… идеальный круг, будто луна в новой луже. Я схватила его. И тогда он вытащил меня наружу, как рыбу. Без борьбы. Просто дёрнул — и всё. Он уже был…почти Божеством…

— Но не Божеством? — спросил я.

— Нет.

Она выронила с десяток монет, а кружащиеся вокруг хижины монеты упали в воду. Ее взгляд потух, я почувствовал уже заранее ее слова станут неприятными, тяжелыми:

— После того, как он поднял меня наружу и проклял, он и стал божеством: уже не Цицы, а бог удачи Хотей, которого взяли в свиту богов счастья.

«Я сразу тебе говорил, что его личные качества оставляют желать лучшего».

Я продолжал готовить чай, и через пару мгновений снял котелок с «нагревающего камня».

— А меня…меня…меня прокляли! Ни за что! Просто за то, что такая, какая есть. Да, Цицы еще подумал, что забавно будет превратить меня в амулет, и отобрали все те монетки, которые я так долго собирала…из них сделали статуи с монетками… а потом люди подхватили…и думают, что я приношу удачу.

Жаба горько улыбнулась.

— Как бы не так… Не я приношу удачу, а Цицы, который везде оставил следы своего Дао. Пока мои монетки не вернутся ко мне, я никогда не смогу стать цельной со своим Дао….эх…те сокровища стали частью меня…без них я ущербна.

Я взглянул на нее еще раз. И бросил в воздух грибы, огненные листья и шиповник, и в этот раз позволил всему вместе упасть прямо в котелок создавая «что-то другое».

— Ты их ненавидишь. Не только Цицы-Хотея, но и остальных богов счастья — спокойно сказал я, направляясь к Жабе. Мои следы оставляли странный золотистый след, совсем как у Святых, а я ощутил как наружу всплывают все отголоски воспоминаний, которые я увидел, а в ногах сконцентрировались пути всех Святых.

— Презираю, — прошипела жаба. — И их…и людей…я же чувствую их желания…их эмоции. Существа, которые верят, что удача дается даром. Клянчат у меня золото, у моих статуй, натирают мне пузо, но сами трусливы, ленивы, глупы и хотят золота ради золота.

Я сжал котелок сияющими от переполнявшей их Праведной Ци руками.

Она хотела использовать язык, но я ее остановил.

— Я сам. Просто открой свою пасть.

— Но…

— Ты не выпьешь всё. Это жадность. Теперь тебе достаточно одного глотка. Не надо всё пить.

Жаба непонимающе посмотрела на меня, но пасть послушно открыла. Как ребенок, которому дают лекарство.

Я чуть наклонил котелок, и с него сияя, словно маленькое солнце, сорвалась одна капля. Всего одна. В ней содержалась вся «суть» чая.

Больше и не надо.

Жаба поймала языком каплю, да так и застыла. Ее словно пронзило током. Я показал ей всё. И Долину Памяти, и Дао Святых, и Разлом и… Вечный дозор.

Я сел в позу лотоса прямо перед ней, и начал втягивать в себя ее ауру. Ее жадность.

Мы смотрели друг другу в глаза.

— Неужели ты не понимаешь, что Цицы не мог отобрать твое Дао? Не мог помешать тебе ему следовать…он чуть сбил тебя с пути…и все…

Взгляд жабы выражал непонимание.

— Он сыграл на твоей жадности. Твое Дао — жадность….те монетки… они просто монетки…прошло столько лет, но ты не можешь их отпустить.