Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса IV

— Сам не лучше.

Жаба посмотрела на лис, на карпа, на меня как вдруг, вырвавшись из кучи, в воздух взмыл серебряный котелок.

— Вот… — сказала она. — Для чая…

Я подставил руки и в них лег котелок, который будет у нас чайником…или…это у нее такая чашка? В принципе, как раз по размеру пасти.

Ну да ладно. Чай я заваривать умею. Вот только первый раз буду заваривать его для…незнакомого существа. Белка не в счет. А это немного волнительно.

Я посмотрел на котелок, а следом прямо передо мной приземлился камень. Похожий камень был и у белки — пускаешь в него Ци и она разогревает «чайник». Получается, тут не только белка любит попить чайку? Что ж, хорошо, что она меня научила правильно заваривать чай — не ударю в грязь лицом, так сказать.

Я сел на краю плота. Рядом со мной уселись совсем без страха лисы. Лянг плавал у края, заглядывая внутрь хижины. Видно кое-какие сокровища его заинтересовали.

Я зачерпнул воды из болота и поставил на камень. Потом достал хранящиеся в кольце огненные листья, линчжи, и шиповник. После уроков белки я знал наверняка: не так важно «что» заваривать, важно «как».

— Так-так-так… — цокнула языком жаба, и поймала еще одну летающую монету. — Интересный, похоже, получится чай… Я хотела дать свой… Ну да ладно…

Жаба будто сонно прикрыла глаза, но на самом деле через щелки внимательно наблюдала за нами.

За мной.

Я стал постепенно разогревать воду в котелке. Попытался вспомнить ощущения тела и сознания, как когда находился в Золотой Роще.

Руки расслабились. Одну из них я положил на котелок, он был толстый и нагревался медленно, не то что чайник у Белки. Значит тут придется заваривать по-другому. Каждая заварка должна быть особенной. Другой. Потому что вода другая…

Я посмотрел на зеленоватую воду, и сразу понял, что нужно долго держать ее на грани не доводя до кипения, чтобы она очистилась от примесей с помощью моей Ци. Слишком много в ней «болотного» и это повлияет на вкус.

И сам чай…теперь это не листья чая белки — это сгустки огненной Ци, которые нужно осторожно погружать в воду, предварительно окутав моей Ци, потому что если они сразу выплеснут свою стихию и вскипятят воду — чай будет испорчен. А мне это не нужно.

Мне и самому хотелось показать этой жабе, какой я умею заваривать чай. Да, немножко гордости, но почему нет?

Я слушал воду, как медленно она начала оживать.

Жаба не отводила взгляда от котелка. Следила за моими движениями.

— Чай не согревает тело, — сказал я, вспоминая наши разговоры с Белкой, — Он пробуждает то, что мы успели забыть.

Я помнил, как глоток чая белки заставил меня вспомнить и переосознать свои воспоминания.

— Слова…слова…слова… — чавкнула жаба и выплюнула золотую безделушку перед собой, — Скажи, вот ты, например, отдал бы что-то дорогое, чтобы получить мой Лотос?

Я задумался и продолжил держать руку на котелке, направляя Ци в «кипятильный камень».

— Я бы отдал мешок золота, если бы у меня он был, — уклончиво ответил я.

Вот где-то тут и начался торг, очевидно. Чай — предлог.

Жаба рассмеялась, и от ее смеха плот вновь начал дрожать. Что немного затруднило готовку чая. Все-таки котелок должен стоять неподвижно, чтобы вся вода была определенной температуры. Для перемешивания воды было еще рано. Ну да ладно, пока что я выпаривал болотные примеси.

— Разве золото дорогое? — надменно фыркнула Жаба, — Глупость! Золото дешевле страха. Оно пыль. Но знаешь, почему я его люблю? Оно врет — оно обещает тепло, власть, безопасность….а на деле золото — пустышка, которая заставляет людишек ползти. Ползти ко мне.

— Ты говоришь, что золото врет? — задал я риторический вопрос, и чуть повысил температуру в чайнике, — Но тогда получается, что ты окружила себя ложью…разве нет? Ты слушаешь шепот лжи каждый день.

Жаба будто сжалась. Сжалась, чтобы прыгнуть. Ее взгляд стал еще пронзительнее, а в глазах вновь появился желтовато-золотой блеск. Но не похоже, чтобы мои слова «ранили» ее так, чтобы она меня атаковала. Все-таки заварка чая — это нечто священное, прерывать человека во время такого процесса…нехорошо.

— Само по себе золото — ничто, но богатство — это свобода. — уверенно сказала она, — И вообще, лучше сидеть на сундуке, чем в сундуке.

Я ощутил как постепенно от примесей не остается ничего, пар переставал быть зеленоватым, а становился обычного цвета. Похоже, скоро можно повышать температуру еще сильнее.

— С чего ты взяла, что богатство — это свобода? Ты сказала, что лучше сидеть на сундуке, чем быть в сундуке, но свободы нет ни там, ни там. Свобода в том, чтобы уйти, ничего не забрав с собой. Свобода в том, чтобы оставить сундук.

Жаба молчала. Я слушал воду и подбавлял немного Ци.

Из котелка поднимался пар, в котором плыли силуэты людей, они тянули руки к призрачным богатствам и словно шептали «ещё немного, ещё чуть-чуть и оно будет моим…» Это место уже влияло на чай, на меня, на мысли. Впрочем, похоже я тоже влиял на жабу. Пар от воды шел в ее сторону и она так или иначе уже дышала им. А ведь там были частички моей Ци.

Жаба вздохнула, а потом сказала:

— Ты сказал мне, Праведник, что свобода в том, чтобы уйти, ничего не забрав с собой, но ты-то пришел забрать, не так ли? Ты пришел за моим Лотосом.

— Да, я пришел за ним, — честно ответил я.

— Так чем же ты лучше меня?

— Разве я говорил, что лучше тебя?

— Я слышу осуждение в твоих словах, — буркнула она и зло сощурила глаза.

Я прислушался к котелку с водой. Она уже была достаточно чиста. Можно было доводить «голос воды» из бурления в крик. Сейчас так было нужно.

— Я не могу тебя осуждать, потому что не знаю твоей истории, не знаю кто ты, и почему ты такая — я только вижу жабу, которая сидит на богатствах, от которых ей ни толку, ни проку. Не удивлюсь, если часть предметов тут давным-давно испортились.

— Это мои предметы! — вспыхнула жаба и засияла золотым, — И это мое дело, испортились они или нет!

— Конечно-конечно. — согласился я.

Вода уже почти кричала. Еще миг — и нужно было снимать ее.

Чуть обжигая руки, я снял котелок с камня.

Котелок стоял и я сделал жабе и всем остальным знак. Нельзя было, чтобы плот с хижиной шевелился.

Вода «доходила». После «крика» она должна была успокоиться. Нужно было поймать тонкий момент полной неподвижности, когда она становится единым целым: когда пузырьков уже нет, но она еще не начала стремительно остывать.

Я закрыл глаза, а когда открыл — уже наступил нужный момент. Это нужно чувствовать, это невозможно объяснить.

Я взял в руку огненные листья и, подняв их с помощью Ци на метр, отпустил. Они, кружась и спускаясь по спиралевидным траекториям, с шипением опустились в воду. Нельзя было положить их «рукой», иначе бы листья были зажаты. Они должны были упасть в воду в свободном падении. Так, как если бы это было в природе.

— Интересно ты завариваешь чай… — тихо сказала Жаба.

Лисы молчали, они не видели как я учился заваривать чай у Белки, а в дороге я ни разу не заваривал чай так, как сейчас. Потому что сейчас был особый момент. Я готовил чай именно для жабы. Как там говорила белка? Нет правильного варианта заваривания чая.