Моя вторая мама. Том 2

– Между нами говоря, – подмигнула Джина, – она тебе нравится?

От неожиданности Алехандро не сразу нашелся, что сказать.

– Знаешь, для меня было сильным потрясением, когда я понял, что собой представляет моя жена. Честно говоря, я совсем разочаровался в женщинах. Но благодаря Даниэле я переменил свое мнение.

– Ты не ответил на мой вопрос, – Джина была настойчивой. – Она нравится тебе?

– Да, – признался Алехандро. – Но я знаю, что она может быть для меня только другом.

– Сейчас она и думать не хочет о любви, – сказала Джина. – Но со временем… Как знать? – заговорщически произнесла она.

Даниэла действительно переступила через свою гордость и поехала к Маргарите. Она не выдержала: Монике необходима была помощь. Маргарита обрадовалась, увидев мать своей несчастной подруги.

– Я всегда полагала, что мы с тобой хорошие приятельницы, – сказала Даниэла.

– Да, – кивнула девушка. – Но мне было стыдно обращаться к вам из-за Рамона.

– Я очень люблю Сонию, и мне жалко, что так вышло, но в жизни не все бывает, как хотелось бы.

Маргарита виновато опустила глаза.

– Я пыталась бороться с собой. Но наши с Рамоном чувства оказались сильнее.

Даниэла вздохнула.

– Отношениям Сонии с Рамоном уже давно пришел конец. К сожалению, Сония не желает это признать.

– Я так благодарна вам, Даниэла, – сказала Маргарита. – Вы на самом деле удивительная женщина.

Но та досадливо поморщилась:

– Я в этом не уверена. Слишком часто я веду себя как гордячка, а это никуда не годится. Ну ладно, дело не в этом, я приехала, чтобы узнать, где Моника. Я очень боюсь за нее.

– Я тоже беспокоюсь за Монику, – сказала девушка. – Но, увы, мне неизвестно, где она. Надо надеяться, она объявится сама. В конце концов ей должно надоесть одиночество. Жизнь – суровый учитель.

– Да, это верно, – подтвердила Даниэла. – Что ж, будем ждать и умолять Господа, чтобы Альберто не нашел ее раньше нас.

Она обняла Маргариту. Та попрощалась с ней, плача. Глаза Даниэлы оставались сухими, но в душе у нее была настоящая буря.

А между тем та, о ком беспокоились столько людей, находилась в роддоме.

– Мальчик, сеньора! – торжественно объявил врач под оглушительный плач ребенка.

Дениз и ее мать сидели в холле. Медсестра вышла к ним и радостно произнесла:

– Родился! Чудесный мальчик!

Мать и дочь, плача, обнялись.

– Бедная Моника, она так боялась, – сказала Ромелия, вытирая слезы. – Я думаю, надо сообщить ее семье. Даже если она против.

– Да, так будет лучше, – согласилась Дениз. – Я сейчас же пойду и позвоню Маргарите – пусть она передаст все матери Моники.

– Мы должны что-то сделать для Моники. Она все время очень грустная. Так нельзя. Семья ей сейчас просто необходима.

Хуан Антонио был мрачнее тучи. Летисия пришла к нему на работу за деньгами и вела себя так, как будто ничего не произошло.

– Вот деньги, – сказал он, не глядя на нее. – Тебе совершенно ни к чему приходить за ними самой. Я буду присылать их.

Летисия, с лица которой не сходила улыбка, возразила:

– У меня по крайней мере раз в месяц будет предлог видеть тебя.

– Нам незачем видеться. Мы все обсудили, – холодно произнес Хуан Антонио.

Летисия подошла к нему.

– Через три месяца родится наш ребенок, – а это не пустяк. В такой важный момент я буду совсем одна!

– Я дам указания в твоем отеле, чтобы меня оповестили, когда начнуться схватки. Я сразу отвезу тебя в роддом.

– Наш ребенок еще не родился, а я уже чувствую, что от своего отца он не получит ничего, кроме милостыни.

Хуан Антонио поиграл желваками и сказал:

– Если бы это был действительно мой ребенок…

Летисия дала ему пощечину.

– Прекрасно, – усмехнулся он. – Ты еще и обижаешься?

– Как ты смеешь меня оскорблять? – прерывающимся голосом произнесла Летисия. – Ты прекрасно знаешь, что, кроме тебя, у меня никого не было.

– Не будем спорить, – спокойно сказал Хуан Антонио. – На самом деле это меня не волнует.

– Да, я тебя не волную, как и твой ребенок. Впрочем, чего еще ожидать от такого человека. Отцовские чувства у тебя всегда были слабы. Вот и Монике ты позволил пасть так низко.

Хуан Антонио вскинул голову, но взял себя в руки.

– Не тебе меня судить. Может быть, ты готова бросить в меня первый камень?

– Если меня и есть за что упрекать, то уж не за то, что я любила тебя.

– Точнее сказать, хотела пожить за мой счет. Ничего у тебя не вышло, Летисия. Я вовсе не выживший из ума старик, как ты думала.

– Нет, конечно, не выживший из ума старик. Ты – бессердечный старик! – зло сказала Летисия.

– Слушай, что тебе надо? Мне надоело все это слушать, – сказал Хуан Антонио, направляясь к двери, чтобы открыть ее.

– Как скажешь, мой господин, – усмехнулась она. – Я всегда готова выполнить любое твое желание.

Она ушла, а Хуан Антонио остался наедине со своими мыслями.

Чем ближе была презентация, тем напряженней шла работа над коллекцией. Ткани были готовы – Алехандро потрудился на славу. Даниэла и Джина остались очень довольны. Теперь нужно было шить платья. Сколько раз это все уже происходило в жизни Даниэлы – но она всегда волновалась, как впервые. И всегда казалось, что ей не успеть. Но всегда все было готово в срок…

– Кажется, еще ни одна коллекция не доставалась нам так трудно, – сказала Джина.

– Это потому, что мы обе в подавленном настроении, – отозвалась Даниэла. – Но если бы не работа… – она не договорила.

– Да мы бы просто сошли с ума, – подхватила Джина.

В дверь робко постучали.

– Кто там? – спросила Джина.

– Можно? – нерешительно заглянула Маргарита.

– А, проходи, проходи, – кивнула Джина.

– Заходи, Маргарита, – приветливо сказала Даниэла. – Рада тебя видеть.