Моя жизнь и любовь

Когда мы с Верноном пошли купаться, я, вместо того чтобы играть на мелководье, проводил брата до конца пирса, а когда он нырнул, спустился по ступенькам к воде. Как только он вынырнул, я крикнул:

– Я тоже умею плавать!

И смело бросился вперед. После минутного ужасного погружения и хлюпанья, я действительно поплыл. Но когда я хотел вернуться, меня охватил ужасный страх: «А смогу ли развернуться к берегу?» В следующее мгновение я довольно легко развернулся и вскоре благополучно поднялся по ступенькам на пирс.

– Когда ты научился плавать? – спросил Вернон, выходя из воды вместе со мной.

– Только что, – ответил я и усилил его удивление рассказом о прочитанном в книге. Некоторое время спустя я слышал, как он рассказывал об этом своим друзьям, и все они согласились, что я необычайно смелый малыш. И правда, я был мал ростом для своего возраста и всегда казался еще младше, чем был на самом деле.

Оглядываясь назад, я вижу, что многое подогревало во мне тщеславие, которое со временем стало чрезмерным и которому в будущем суждено было стать определяющим в моей жизни. Здесь, в Арме, все как бы сговорилось помогать моему ужасному греху.

В школе меня определили к мальчикам моего возраста, кажется, в младший четвертый класс. Классный руководитель, обнаружив, что я не знаю латыни, показал мне латинскую грамматику и сказал, что я должен выучить ее как можно скорее, потому что класс уже начал читать Цезаря. Для начала он показал мне первое склонение mensa [22] и спросил, смогу ли я подготовить урок к следующему дню. Я сказал, что постараюсь. Как назло, именно в этот момент мимо проходил учитель математики. Классный руководитель сказал ему, что я отстал от программы и что меня надо бы подтянуть.

22

Mensa (лат.) – гора.

– Парень очень хорош в математике, – возразил учитель. – Он достоин быть в высшем дивизионе.

– В самом деле? – засомневался классный. – Что ж, посмотрим. Глядишь, тебе и удастся наверстать упущенное. Вот тебе Цезарь, можешь взять его с собой. Мы прошли в классе всего две-три страницы.

В тот вечер я сел за латинскую грамматику и примерно за час выучил все склонения и почти все прилагательные и местоимения. На другой день я трепетал в надежде на похвалу, и если бы классный руководитель ободрил меня или сказал хоть одно похвальное слово, я мог бы отличиться и таким образом изменить, может быть, всю свою жизнь. Но на следующий день он, очевидно, совсем забыл о моем отставании! Слушая ответы других мальчиков, я окончательно усвоил материал, вполне достаточно, чтобы не нахватать неудов. Очень скоро хорошая память вывела меня в число первых учеников, хотя я не проявлял никакого интереса к изучению латыни.

Еще один случай укрепил мое самолюбие и открыл мне мир книг. Вернон часто ходил к священнику, у которого была хорошенькая дочь, и меня тоже приглашали на их вечерние посиделки. Девушка узнала, что мне нравится демонстрировать свои ораторские способности, и вскоре вошло в обычай заставлять меня декламировать стихи везде, куда бы мы ни пошли. Вернон покупал мне стихи Маколея и Вальтера Скотта. Скоро я выучил их все наизусть и декламировал с бесконечным удовольствием. Поначалу мои жесты были подражанием жестам Вилли; но Вернон научил меня быть более естественным. Без сомнения, мой маленький рост способствовал производимому эффекту, а ирландская любовь к риторике довершила остальное. Все хвалили меня, и это сделало меня очень тщеславным. Но что важнее, изучение новых стихов привело меня к чтению романов и приключенческих книг. Я буквально утонул в этом новом чудном мире: хотя днем я и играл в школе с другими мальчиками, по вечерам никогда не открывал учебника; но с невыразимым наслаждением поглощал Ливера [23] и Майна Рида, Марриэта [24] и Фенимора Купера.

23

Чарльз Ливер (1806–1872) – ирландский писатель, врач.

24

Фредерик Марриэт (1792–1848) – английский мореплаватель, писатель-маринист.

В школе я раз или два дрался с мальчишками своего возраста. Я ненавидел драки, но был тщеславен, воинственен и силен, а потому дважды или трижды дрался на кулаках. Каждый раз, как только старший мальчик видел схватку, он советовал нам, посмотрев раунд или два, остановиться и подружиться. Считается, что ирландцы любят драться больше, чем есть, но мои школьные годы убеждают меня, что они далеко не так воинственны или, возможно, я бы сказал, так жестоки, как англичане.

В одном из боев мальчик Сесил Говард принял мою сторону, и мы стали друзьями. Мы часто подолгу гуляли вместе. Говард был на два года старше меня и многому научил. Однажды я хотел познакомить его со Стрэнджуэйсом, сыном викария, которому было четырнадцать лет. Но Сесил покачал головой и отказался знакомиться.

– Твой друг не захочет общаться со мной, – сказал он. – Я – римский католик.

Может ли такой хороший человек, как Говард, быть католиком? Я был поражен, поскольку до этого общался исключительно с протестантами. Однако никакая вера не заставила бы меня отказаться от дружбы с Говардом. Он научил меня уважать фениев [25] , хотя я едва ли понимал, что означает это слово. Помню, однажды Сесил показал мне вывешенное на здании Суда объявление, предлагавшее 5000 фунтов стерлингов в качестве вознаграждения тому, кто сообщит о местонахождении Джеймса Стивенса [26] , руководителя фениев.

25

Фении – название обширной ирландской сепаратистской ассоциации, сформировавшейся в 1861–1862 гг. и быстро распространившейся как в Ирландии, так и в Америке.

26

Джеймс Стивенс (1825–1901) – основатель подпольной революционной организации ирландцев, позднее получившей название Ирландское республиканское братство (IRB).

– Он странствует по всей Ирландии, – прошептал Говард. – Его все знают. – И добавил с восторгом: – Но никто не сдаст вождя грязным англичанам.

Я помню, как трепетал от таинственности и рыцарства этой истории. С этого момента Стивенс стал для меня, как и для Говарда, священным символом.

Однажды мы встретились со Стрэнджуэйсом и как-то заговорили о сексе. Говард всё об этом знал и с удовольствием просветил нас обоих. Именно Сесил Говард первым посвятил Стрэнджуэйса и меня в тонкости мазохизма. Несмотря на то, что я читал романы, мне было еще одиннадцать лет, и я был слишком мал, чтобы получать удовольствие от самоистязания. Однако я с интересом узнал, как рождаются дети и много нового о сексе. У Стрэнджуэйса были волосы на интимных местах, как, впрочем, и у Говарда, и когда он потер себя и наступил оргазм, из члена Стрэнджуэйса потекла липкая молочная жидкость, которая, как сказал нам Говард, была семенем мужчины, которое должно было попасть прямо в утробу женщины, чтобы зачать ребенка.

Неделю спустя Стрэнджуэйз удивил нас обоих рассказом, как он сговорился с нянькой своих младших сестер и забрался ночью к ней в постель. В первый раз она, похоже, не позволила ему ничего сделать, но через пару ночей парень ухитрился дотронуться до ее лона и заверил нас, что оно все покрыто шелковистыми волосками. Чуть позже Стрэнджуэйз рассказал нам, как женщина заперла свою дверь и как на следующий день он снял замок и снова лег к ней в постель. Сначала она рассердилась или сделала вид, что рассердилась, но он продолжал целовать ее и умолять, и мало-помалу она уступила, и он снова коснулся ее лона:

– Это была щель, – сказал Стрэнджуэйз.

Несколько дней спустя он сказал нам, что всадил в нее свой член и:

– О! Клянусь жвачкой, это было чудесно, чудесно!

– Но как же вы это сделали! – хотели мы знать.

И Стрэнджуэйз рассказал нам о своем первом опыте.

– Девушки любят целоваться, – сказал он. – И вот я целовал и целовал ее, и положил на нее ногу, и ее руку на мой член, и я продолжал касаться ее груди и ее влагалища (так она это называет), и наконец я забрался к ней между ног, и она направила мой член в ее влагалище (Боже, это было чудесно!). И теперь я хожу к ней каждую ночь и часто днем. Ей нравится, когда к ее влагалищу прикасаются, но очень нежно, – добавил парень. – Она показала мне, как это делается одним пальцем, вот так… – И он сопроводил слово действием.

Стрэнджуэйс в одно мгновение стал для нас не только героем, но и чудотворцем. Мы сделали вид, что не верим ему, чтобы заставить его рассказать нам больше, но в глубине души знали, что он говорит правду, и почти сходили с ума от бездыханного желания.

Я уговорил его пригласить меня в дом викария. Там я увидел няньку Мэри. Она показалась мне почти женщиной. Мэри обратилась к Стрэнджуэйзу:

– Мастер Уилл…

Но он поцеловал девицу. Она нахмурилась и сердито сказала:

– Перестань! Веди себя прилично.