Моя жизнь

вакилов, эксплуатирующих простых земледельцев. Поговорив с ним немного о

Чампаране, я ответил, как всегда в подобных случаях:

– Пока не могу высказать никакого мнения: я должен лично ознакомиться с

условиями. Можете внести соответствующую резолюцию в Конгресс, но пока я вам

ничего не обещаю.

Раджкумар Шукла, конечно, ждал помощи от Конгресса. Бабу Браджкишор Прасад

внес резолюцию, выражавшую сочувствие жителям Чампарана, которая была

принята единогласно.

Раджкумар Шукла был доволен, но далеко не полностью удовлетворен: он

хотел, чтобы я сам побывал в Чампаране и собственными глазами убедился в

бедственном положении тамошних крестьян. Я сказал ему, что включу Чампаран в

планируемую мною поездку и пробуду там день-два.

– Одного дня будет достаточно, - сказал он, - и вы все увидите

собственными глазами.

Из Лакхнау я отправился в Канпур. Раджкумар Шукла последовал за мною.

– Отсюда рукой подать до Чампарана. Пожалуйста, съездите туда на денек, -

настаивал он.

– Извините меня, пожалуйста, на сей раз, - ответил я, все больше уступая

ему.
– Обещаю побывать там как-нибудь в другой раз.

Я вернулся в ашрам. Вездесущий Раджкумар был уже там.

– Умоляю вас, назначьте день, - снова обратился он ко мне.

– Хорошо, - сказал я, - мне нужно такого-то числа быть в Калькутте.

Заходите тогда ко мне и везите в Чампаран.

Я не представлял себе, куда должен буду ехать, что там делать и что

смотреть.

Не успел я прибыть к Бупенбабу в Калькутту, как Раджкумар был уже там. Так

этот невежественный, бесхитростный, но решительный земледелец покорил меня.

Итак, в начале 1917 года мы выехали из Калькутты в Чампаран. Оба мы по

внешнему облику походили на крестьян. Я даже не знал, каким поездом надо

ехать. Раджкумар посадил меня, и к утру мы приехали в Патну.

Я был впервые в этом городе и у меня не было там ни друзей, ни знакомых, у

которых я мог бы остановиться. Я думал, что Раджкумар Шукла, хотя и простой

земледелец, все же имеет кое-какие связи в Патне. Но по дороге я узнал его

несколько ближе, и когда мы приехали в Патну, я утратил относительно него

всякие иллюзии: он был во всем совершеннейшим простаком. Вакилы, о которых

он говорил, как о своих друзьях, в действительности ничего общего с ним не

имели. Бедняга Раджкумар был для них чем-то вроде слуги. Между подобными

клиентами-земледельцами и их вакилами лежит пропасть шириной с Ганг во время

половодья.

Раджкумар Шукла повел меня в дом Раджендрабабу в Патне. Оказалось, что

Раджендрабабу отлучился в Пури или еще куда-то, забыл куда. В бунгало было

двое слуг, но они не обратили на нас никакого внимания. У меня с собой была

кое-какая еда. Я хотел поесть фиников, которые Раджкумар купил для меня на

базаре.

В Бихаре правила неприкасаемости соблюдались очень строго. Я не должен был

брать воду из колодца, пока им пользовались слуги, так как капли воды, упавшие из моего ведра, могли осквернить их - ведь они не знали, к какой

касте я принадлежу. Раджкумар показал мне уборную внутри, но слуги

немедленно выпроводили меня во двор. Меня это не удивляло и не раздражало: я

привык к таким вещам. Слуги выполняли лишь свой долг и делали то, что, как

они полагали, мог потребовать от них хозяин.

Все это усилило мое уважение к Раджкумару Шукла, но вряд ли я узнал его

лучше. Однако я понял, что Раджкумар не может быть моим руководителем, и

решил взять бразды правления в свои руки.

XIII. БЛАГОРОДНЫЕ БИХАРЦЫ

С маулана Мазхарулом Хаком я познакомился в Лондоне, где он готовился к

адвокатуре. В 1915 году я возобновил с ним знакомство на сессии Конгресса в

Бомбее (он был тогда председателем Мусульманской лиги), и он попросил меня

заехать к нему, если мне случится быть в Патне. Теперь я вспомнил об этом

приглашении и послал ему записку, в которой указал цель своего приезда. Он

тотчас приехал на своем автомобиле и стал настаивать, чтобы я остановился у

него. Я поблагодарил его и попросил сказать мне, какой будет ближайший поезд

к месту моего назначения, так как в железнодорожном путеводителе чужой в

здешних местах человек разобраться не мог. Переговорив с Раджкумаром Шуклой, он предложил мне поехать сначала в Музаффарпур. Поезд отходил в тот же день

вечером, и он отправил меня этим поездом.

В Музаффарпуре жил тогда проф. Крипалани, о котором я слышал еще в

Хайдарабаде. От д-ра Чойтрама я узнал о большой жертвенности Крипалани - о

его простом образе жизни, об ашраме, которым руководил д-р Чойтрам на

средства, полученные от Крипалани. Крипалани был преподавателем

правительственного колледжа в Музаффарпуре и незадолго до нашего приезда

подал в отставку. Я телеграфировал ему о своем приезде, и он пришел на

вокзал встречать меня в сопровождении группы студентов, хотя поезд прибыл

около полуночи. У него не было собственной квартиры, и он отвез меня к проф.

Малкани, у которого жил и сам. В те дни не каждый преподаватель, работавший

в государственном учебном заведении, стал бы принимать у себя человека, подобного мне.

Проф. Крипалани ознакомил меня с отчаянным положением в Бихаре, особенно в

округе Тирхут, и помог мне понять, какую трудную задачу взял я на себя. У

него были некоторые связи с бихарцами, которым он уже рассказал о цели, приведшей меня в Бихар.

Утром ко мне пришли несколько человек вакилов. Среди них был и Рамнавми

Прасад, который особенно понравился мне своей убежденностью.