Мозаика странной войны

Оба создали семьи, нажили добра и детей, оба жили неплохо – но время от времени оба про­сыпались от странной тоски и сквозь разделяющие их километры смотрели навстречу друг дру­гу.

– Это убьет тебя, – неуверенно пробормотал мужчина.

– Это позволит мне умереть счастливой, – ослепительно улыбнулась женщина.

Медленными, осторожными движениями она расстегнула окровавленную рубашку, про­ве­ла руками по роскошной, полной груди и нарочито небрежно дотронулась до розового сос­ка. Тот немедленно напрягся в ожидании следующей ласки.

Вряд ли, умирая и зная об этом, женщина сгорала от неудовлетворенности. "Скорее всего, - мрачно подумал Пилот.

– В том коктейле, который впрыснула ей аптечка, что-то сработало не совсем так, как надо..."

Впрочем, дело могло также быть и вовсе не в этом.

Медленно и осторожно мужчина склонился над ней, погладил ее руки, поцеловал шею, так же неспешно провел языком по второму соску – женщина вздохнула снова – на этот раз неглубоко и порывисто, и мягко притянула пилота к себе.

Постепенно их движения перестали быть осторожными, они снова, как когда-то дав­ным-давно, приняли друг друга со звериной страстью, женщина стонала и вскрикивала, из­ви­ва­ясь под его натиском, а мужчина был сильным и неистовым, и так же, как когда-то, они кон­чи­ли вместе и замерли, обессиленные, не способные даже шевельнуться.

Вот только вместо обжигающего жара внутри ее мужчина ощутил вдруг нарастающий холод.

Подводная лодка оказалась хрупкой с виду пластмассовой конструкцией, подошедшей чуть ли не вплотную к берегу, а человек, вышедший из нее, был очень похожим на пилота.

– Умерла?

Тот молча кивнул.

Женщина полулежала в переднем – пассажирском – кресле, на лице ее застыла счастливая улыб­ка, и только необычайная бледность выдавала правду.

– Ну, давай в лодку.

Пилот оглянулся – ошеломленный.

– Ты так спокоен?

– Ты тоже будешь спокоен, – парировал подводник. – Когда…

Он запнулся.

– Когда – что?

– Когда узнаешь, сколько их умерло на самом деле.

– И… сколько?

– Точно не знаю. Но – не менее тысячи.

– Тысячи – ее?..

– Угу. И около пятнадцати тысяч – тебя.

– То есть…

– То есть – тебя. И меня. Давай в лодку, не задерживайся. Каждая секунда пребывания здесь стоит столько же, сколько эта леталка.

Он кивнул в сторону машины, еще раз с тоской взглянул на бледное лицо пассажирки и дви­нулся в сторону уткнувшейся в близкое дно подлодки.

– Подожди, а как же…

– Сожжем. Ты даже сам это сделаешь.

Машина плавно покачивалась в прицеле – вместе с берегом, редкими деревьями, солн­цем и небом, рука дрожала на спуске, и первая очередь ударила не в капот, а в лобовое стекло – сле­ва. Во все стороны брызнули осколки стекла и куски мяса.

– Мазило! – поморщившись, прокомментировал подводник.

Вторая и третья очереди ударили точно в капот, машина плюнула белым дымом и лодка по­спешно ушла вниз, а через мгновение ударная волна чуть не разбила ее о дно, грохот оглу­шил и, всплыв на поверхность, оба пассажира увидели только огромный, все еще оседающий столб песка.

– Не беспокойся, – глухо сказал подводник. – Там была вспышка, как при небольшом ядер­ном взрыве. Там ничего не осталось.

Он достал из шкафа пластиковую бутылку с рыжей жидкостью и два пластиковых же ста­кана.

– Давай помянем ее, что ли… Заодно и разберемся, что делать дальше.

Эпизод 2.

Лодка мирно скользила в толще воды, было тихо – только едва слышно шуршали двигатели и кондиционер, и не верилось, что всего лишь несколько часов отделяют пассажиров от страш­ной воронки и медленно оседающих на песок останков любимой. Впрочем, коньяк уже на­чал действовать, и многое – очень многое – воспринималось сквозь мутную алкогольную лин­зу.

– Еще раз! – требовательно рявкнул пилот. – Война идет во времени – или в па­рал­лель­ных измерениях?

– Ламер! – в таком же тоне ответил подводник. – Параллельные измерения создаются в хо­де войны. Рисую еще раз…

Листок с маловразумительными и не очень-то параллельными линиями был уже залит конь­яком и заляпан жирными пятнами, подводник взглянул на него несколько недоуменно, за­тем ткнул палец в стакан (свой) и провел линию прямо на столе.

– Смотри. Это река. Это ты…

Палец замер в сантиметре над коричневым ручейком.

– Ты можешь наблюдать за потоком сколько угодно. Можешь двигаться над потоком и с его скоростью – и будешь видеть постоянно один и тот же момент. Можешь вернуться – и просмотреть лю­би­мый кусочек жизни еще раз. Можешь уйти вперед, и увидеть будущее. Но!

Он назидательно поднял испачканный коньяком палец.

– Как только ты решил войти в реку… – палец уткнулся в стол, и коньяк образовал в этом месте крохотный прудик. – Ты внес возмущение. Поток становится турбулентным, дергается, выходит из русла... или, скорее - сходит с рельсов - и обрывается !

Подводник снова приподнял палец, но слегка ошибся, и жест из назидательного стал ос­кор­бительным.

– Обрывается, потому что ты украл часть энергии! Она ушла на выпихивание тебя, на разделение по­токов, на создание вихрей – и так далее. Или наоборот, добавил энергии... если у того потока, откуда ты пришел, энергия больше. Понятно? Вот и хорошо, надо за это выпить.

Этот глубокомысленный вывод нашел полную поддержку и одобрение, и был немед­лен­но претворен в жизнь.

– Дальше. В своем потоке ты можешь творить что угодно – для тебя это обычное время. Мо­жешь убить ребенка, который позже стал бы твоим врагом. Можешь убить себя – если счи­та­ешь, что “ты” из этого потока явно не оправдываешь надежд…

– И что… – пилот икнул. – Такое случалось?

– Чаще, чем ты думаешь. Да. Так вот…

Подводник недоуменно взглянул на пустой стакан, на почти пустую бутылку, затем мед­лен­но и старательно сделал два шага к шкафу и достал еще одну – такую же.

– Думаешь, это настоящий коньяк? – ухмыльнулся он. – Черта с два. Синтезировано из мо­чи и дохлых водорослей. Скорее всего – на Луне.

– Что, наши и туда добрались?

– Ага. Вот только не наши…

Эпизод 3.

Купол был похож… на купол. Ни одно сравнение больше не приходило в голову. Разве что… Впрочем нет, на курган он тоже был не похож. Холмы, и все им подобное, предполагают на­личие хоть какой-то жизни – хоть куста, хоть травинки… хоть синего неба над всем этим хо­зяй­ством…