Мрачная Роща

– Не очень.

– Мы с тобой оказались не в обычном мире, а на полигоне. Идут какие-то учения, вот и понаехали лампасники со штабами?

– Полигон, это интересная мысль, - теперь и Швед почесал нос.
– Знать бы только: что или кого тут испытывают?

– Да какая разница? Обычный расклад - темные силы против светлых, бело-синие против оранжевых. Во всяком случае, точно не блок НАТО, - я даже усмехнулся такому предположению.
– Но смысл игры все тот же: кто первый флаг захватит, тот и молодец.

– Хорошо бы. А то знаешь, как еще бывает?

– Ну?

– Баранки гну...

– прапорщик насупился.
– Кто-то ядрен батон испытывает, а другие живую силу изображают. На предмет вычисления зоны поражения? Как тебе такой сценарий? Или считаешь, что статистов командование гуманно предупредило об опасности?

– Умеешь ты ободрить товарища. Увы, в такой махровый демократизм даже либералы не поверят. Один парад 86-го года на Первомайские праздники в Киеве достаточно вспомнить. Когда радиоактивное облако, мать городов Русских, как раз накрыло... Эх, глотнуть бы сейчас чего-нибудь. Тонизирующего...

– Чаю хочешь?

– Чаю?!
– я чуть лезгинку не станцевал.
– У тебя есть чай?

– Ну, да... Полная баклажка. А что, разве я о ней не упоминал, когда снарягу пересчитывал?

– Да, какая разница...
– заторопил я Шведа, почти вырывая у него из рук армейскую фляжку.
– Вода, молоко, квас, мед и пиво - это здорово. Все натурпродукт и без ГМО. Но, если бы ты знал, как по утрам хочется кофе. Ну, или хотя бы 'чайковского' хлебнуть.

Я свинтил крышечку и с удовольствием, взахлеб стал глотать вожделенную жидкость, которая только в этих, экстремальных условиях и могла сойти за чай. А так - классический одесский настой кипяченой дождевой воды на прелой индийской соломе.

– Ностальгия замучила, - оценил мои действия Николай.
– Чтобы эту бурду вот так же душевно употребляли, я только раз видел... Когда источник простреливался. А солнышко никого не щадило.

– Да, - оторвался я от баклажки и потряс ее возле уха, на предмет определения полноты.
– Я ту засаду помню... Но тогда нас всего лишь жажда мучила, а сейчас - будто привет из дома получил. Жаль, надолго не сохранить, прокиснет.

– А помнишь, как ты наблюдателем за самолетами был?
– поддался воспоминаниям Николай.

– Еще бы.

Николай вспомнил случай, произошедший на учениях. Я тогда подбивал клинья к одной вольнонаемной молодой бабенке из кухонной обслуги. То ли разведенке, то ли попросту - морально неудовлетворенной жизнью. Собственно, да какая разница парню в девятнадцать лет? А она с целью подогреть солдатские чувства и для нейтрализации воздействия бром-компота, регулярно снабжала меня самогоном. Раз на три-четыре дня передавая за ужином полную баклагу. Нам тогда, в виду эпидемии дизентерии в округе, запретили пить воду, а только 'соломенный' чай. Поэтому баклага у пояса никого не напрягала.

Учебную тревогу объявили сразу после ужина. В общем, все как всегда. Получили оружие, попрыгали, построились, погрузились, выехали, выгрузились, пробежались... Рутина. И вспомнить нечего, если б на привале ко мне не подошел комбат и не попросил хлебнуть чайку.

Я попытался съехать, объясняя, что чай вчерашний. Типа, не поменял, хотел с утра свеженького. Но майор заднюю не врубил. Пришлось подать ему баклажку.

После первого глотка, комбат замер, глядя на меня поверх емкости, как в прицел... Я аж вспотел. Секунды в минуты вытянулись. Потом майор хмыкнул, и так присосался, что только забулькало. Думал, до донышка высосет. Нет, оставил... И не только оставил, но и мне предложил глотнуть. А потом назначил наблюдателем за самолетами. Это, когда все роты ползают и носятся в ОЗК и противогазах по пересеченной местности, а ты сидишь под деревом и примерно каждые двадцать минут орешь на весь полигон: 'Воздух!'. Главное не заснуть...

А утром, когда посылали машину в часть за завтраком, комбат отправил меня с кашеварами, шепнув: что если и сегодня, и завтра чай будет не хуже, то самолеты условного противника станут моей личной заботой до конца учений.

Такая вот история...

'Ну, ну... Сегодня на Патриарших прудах, тоже будет интересная история...' - хихикнуло мое подсознание, намеренно приводя, не так чтоб очень к месту, но и не просто так, одну из самых опасных цитат всей современной литературы.

* * *

– Дохлятиной воняет, или мне кажется?
– спустя пяток-другой минут неторопливого передвижения по прежнему азимуту, спросил Швед.

– Да, что-то в лесу сдохло, это точно, - подтвердил я.
– Аромат еще тот.

– Что-то... Аромат...
– проворчал Николай.
– Умеешь ты слова выбирать. Да тут целое стадо слонов...
– он неожиданно замолчал, и какое-то время шел молча. Потом хмыкнул.
– Вот засада...

– Где?
– я развернулся, готовясь к бою, быстрее, чем осознал, что тон не тот. И Швед, шагая сзади, не может заметить опасность раньше меня.

– Ты чего, Влад? Померещилось что-то?

– Не понял? Сам же сказал: 'засада'!
– возмутился я.

– А-а, не, это я о слонах...

– Каких еще 'слонах'?
– непонятка возрастала.

– Влад, очнись...
– помахал ладонью у меня перед лицом Николай.
– Мы о чем только что говорили?

– И о чем же?

– О слонах, е-мое!..
– возмутился Шведир.
– Я как раз хотел сказать, но не знал как. Понимаешь?

– Ни фига не понимаю! Что сказать? Объясни толком!

– Да как же я объясню, если не знаю: как сказать? Ведь о слонах не говорят: склеил ласты, или отбросил копыта.

– Вот ты о чем, - до меня наконец-то дошел смысл проблемы Николая.
– В этом случае слон втыкает бивни.

– Это как?

– Умирая, он падает на колени, опускает голову, и под ее тяжестью, бивни втыкаются в почву. Так он и стоит, как памятник самому себе, пока трупоеды не подсуетятся.

– Красиво...
– оценил мою байку Швед.
– Хорошо иметь образованных родителей. Иной раз и сам за умного сойдешь. В лесу воняет так, словно тут целое стадо слонов свои бивни провтыкало.

– Повтыкало...

– Да какая разница. Воняет одинаково. Хотя, мне кажется, или стало еще острее? Даже в глазах щиплет.