Мрачный похититель

— Это впечатляет, — говорю я с легкой улыбкой. — Он, должно быть, действительно любил ее.

Кажется, она чувствует беспокойство в моем голосе.

— Да, так и было. Мне жаль… Я не должна была говорить о ней. Ты выглядишь расстроенной.

Я качаю головой. — Нет… все в порядке. Прекрасно слышать о такой любви. Но это я не должна говорить о ней. Это мой отец виноват в ее смерти.

— Это не делает тебя виновной.

— Но я здесь из-за нее, да? Я виновна по крови. Я знаю, что все изменилось, но это правда.

— Нет, это не так. Я не верю в виновность покрови. Я думаю, что это концепция, которую создает желание отомстить. Ты не твой отец, Изабелла, и хотя ты можешь чувствовать сожаление из-за того, что он сделал, ты не можешь чувствовать себя виноватой, потому что кровь не определяет, кто ты.

Ее слова имеют большое значение.

— Спасибо. Я ценю это, — говорю я, и она коротко кивает мне. — Я не такая, как он. Я никогда не была такой, как он, и, честно говоря, я не знаю, как так получилось, что моя мать оказалась с таким мужчиной.

— Иногда мы никогда не узнаем причин того, что делают наши родители, — отвечает она. Это еще один мудрый ответ, с которым я согласна.

Я никогда не могла понять ни одного из своих родителей, и оба их решения привели меня к тому, что я замышляю смерть своего отца.

Глава тридцать вторая

Тристан

Я открываю дверь и улыбаюсь, когда вижу Альфонсо, стоящего по ту сторону.

Он входит в мой дом так же, как это сделал бы Па, и у него суровое выражение лица. Он нервничает со вчерашнего дня.

Меня охватила нервозность, и я наполнился яростью.

— Вам, ребята, снова пора отправляться в путь? — спрашивает Альфонсо.

— Да, — отвечаю я.

— Вы действительно думаете, что это хорошая идея — разойтись? Я так точно не считаю, — заявляет он.

Мы уже говорили об этом раньше. Если бы он знал, кто возвращается, он бы лучше понял, но поскольку мы держали Изабеллу в секрете от большинства, понятно, почему он беспокоился о нас.

— Альфонсо, я должен. Это важно.

— Это то, что вы мне постоянно говорите. Вы понимаете, что вас, ребята, могли уничтожить вчера, да? Все трое исчезли, как ваш отец и брат. Все исчезло за считанные минуты.

— Я знаю, — я переминаюсь с ноги на ногу и смотрю на него. У меня не так много времени. Наш рейс отправляется через час. — Не беспокойся о нас, Альфонсо. Есть важные вещи, о которых нам нужно позаботиться. Вещи, которые нельзя оставлять.

— Разве не важнее выяснить, что здесь происходит? — бросает он в ответ.

— Это Мортимер Вигго. Вот ответ.

— А если это не он? Твой отец учил тебя никогда не предполагать. Это убьет тебя.

Как будто я не помню наставлений Па.

Я хорошо помню и не думаю, что я предполагаю. — Говоря о Мортимере Вигго, я имею в виду всех остальных, кто работает на него, — вставляю я.

— Тристан, мне не нравится, что вы все разбрелись. Вчера все могло бы пойти по-другому, если бы в комнате был только Массимо. Быть вместе означало, что вы могли защитить друг друга.

— Альфонсо, я думаю, это произошло потому, что мы были вместе. Я не знаю, кто, черт возьми, сказал другой стороне, что мы будем там. Опять эта чертова лиса в курятнике. Или, скорее, он или она были там все это время и никогда не уходили.

Персонал D'Agostinos допрашивают и проверяют. Когда случается такое дерьмо, мы проверяем всех и не оставляем камня на камне. Поскольку все до сих пор вернулись чистыми, я думаю, что наши телефоны были взломаны. Доминик может делать всякое дерьмо, которое люди и представить себе не могут. Я не буду предполагать, что у Мортимера нет такого человека, который бы работал с ним.

— Я не знаю, что сказать. Грустно и тревожно, что дошло до этого.

— Я полностью согласен. — Он выглядит напуганным, более напуганным, чем когда-либо, и у него есть на это все основания.

До вчерашнего дня я считал, что мы достаточно сильны, что никто не сможет сделать с нами такое. Я не мог ошибаться сильнее. Это было спланированное убийство.

После инцидента я размышлял, мог ли Мортимер знать, что у нас Изабелла, но потом понял, что это невозможно. Это был единичный случай.

Я все равно испугался и позвонил Кэндис, чтобы проверить, все ли в порядке у нее и Изабеллы. Когда у тебя на спине мишень, паранойя ожидаема. Честно говоря, я с нетерпением жду возвращения на остров, а еще больше я с нетерпением жду Мортимера. Даже несмотря на то, что это означает прощание с Изабеллой.

— Мы докопаемся до сути, — обещаю я ему. — У нас есть планы, которые должны устранить главную угрозу, — говорю я. Я должен его хоть как-то успокоить.

Если бы я был на его месте, я бы этого хотел. Он работал на нас задолго до того, как я родился. Он как семья, и я достаточно тесно работал с ним в компании, чтобы считать его частью семьи, которая так же ценна для меня, как и сотрудники, с которыми я вырос. Они все заботились о нас, и он делает это сейчас.

— Я просто волнуюсь за тебя.

— Я ценю это. Альфонсо, мне пора бежать, — говорю я. Доминик должен был встретить меня на борту самолета, но я хотел узнать, согласится ли он сначала выпить кофе. Я написал ему ранее, но он не ответил. Сюрприз, сюрприз. Он все еще не разговаривает со мной, даже после вчерашнего. Первый человек, которого я подумал защитить, был он.

Я надеюсь приехать в аэропорт пораньше, на случай, если он все же решит приехать.

— Ладно, будь осторожен. Пожалуйста, — говорит он, и я киваю ему.

Доминик прибывает за несколько минут до того, как мы должны сесть в самолет. Это не так рано, как я хотел, но поскольку он принес две чашки кофе, я не могу с этим спорить.

Надеюсь, это зрелище означает, что мы миновали этот поток дерьма, который пришел, чтобы нас достать.

Я стою прямо у самолета и курю сигару. Я тушу ее, когда он приближается, и беру чашку, которую он мне протягивает.

— Спасибо, — говорю я.

— Не беспокойся. Не мог доверить тебе кофе, ты берешь дешевый напиток. — Он ухмыляется, и кажется, что он снова в деле.

Я притягиваю его к себе, чтобы обнять. Я ничего не могу с собой поделать, я, может, и выгляжу как слабак, но он меня ужасно волнует.

— Делай, что хочешь, ради кофе, мне все равно, лишь бы ты пришел.

Он кивает. — Ладно… Тристан, спасибо, что вчера меня поддержал. После этого я не успел много сказать. Трудно было благодарить за свою жизнь, когда другие ее потеряли.

— Не волнуйся, тебе не нужно меня за это благодарить. Ты бы сделал то же самое. Вот почему мы поддерживаем друг друга.