Мракобесия
Шрифт:
И все было бы хорошо и даже более того, но только не мог я уже как прежде радоваться этим незамысловатым, каким-то даже по-семейному уютным моментам нашего общего бытия. Старался… и все равно не мог.
И великолепным завершающим аккордом окончился-таки этот вечер, когда я и Марийка вернулись домой, в холодную, выстуженную нашу однушку на краю города, и я смог наконец снять с нее все, что так мешало, и смог ее согреть, и она не дрожала и не обижалась больше, а только, уткнувшись носом в мое плечо, тихонько ревела от счастья, потому что есть у женщин в жизни такие моменты, когда они просто не могут не плакать…
А потом и это кончилось,
Мне предстоял путь на восток.
Ну, что вы так улыбаетесь?
Действительно, на восток.
Не я же виноват в том, что это звучит столь потасканно.
Третья глава
Цена шпиону без резидента…
Владислав
Что мне нравится в «Карте», так это совершенно особая атмосфера семейственности, уютная обстановка, хорошая музыка и полная возможность надраться в компании или в частном порядке – было бы желание.
Ну и близость к дому, само собой. Даже удивительно, как столь популярное в кругах так называемых «неформалов» заведение (по сути, главный клуб подобного рода в городе) находится так далеко от центра да и вообще несколько на отшибе от людных улиц. От нашего с Марийкой прибежища около полчаса ходу, быстрым шагом, правда: не все любят передвигаться в подобном темпе, а зря, все-таки есть в этом какой-то свой особенный кайф – легко рассекать по улицам, обгоняя прочий, более неповоротливый народ… мда.
Так что, гордо прошествовав мимо мест общественного пользования и лишь ненадолго задержавшись у гардероба, чтобы скинуть вмиг ставшее тяжелым и жарким пальто, я направился прямо к стойке. А там как старого друга приветствовал меня Фил – хороший парень и бармен милостью божией, – я взял у него пару темного пива и непременных сухариков на закуску.
Неправильно это, конечно, заливать добрый кагор пивом… Ну да что уж тут поделать, выбора у меня не было.
Конспирация!
Слыхали когда-нибудь про такого зверя?
То-то же.
Я вдруг почувствовал, что начинаю впадать в какой-то совершенно неуместный истерический и немного хмельной сарказм. Неуместный по целому ряду причин, сводившихся, по сути, к одной: права на этот сарказм я сейчас не имел, не время было для сарказма.
Ну и что с того, что мне «смешно от этой роли»? Как известно, «есть еще вопросы, которые решают только так»!
И будут решать черт знает сколько времени еще…
Да полноте вам, батенька. Разве не предупреждали вас дома, когда вы подписывались на эту, в общем-то, непыльную исследовательскую работенку, что этим вполне может кончиться? Ну не кончиться, положим, – тьфу, тьфу, тьфу через левое плечо, – но что такое вполне может произойти?
Предупреждали, и еще как.
Очень даже доходчиво и доступно. Да, черт возьми, ведь я сам работаю в конечном итоге на то, чтобы доходчивее предупреждали, чтобы никакая тварь не могла навредить нашим планам!
За каждым, кто удостоился высокой чести быть родом из Анклава, ненавязчиво и, само собой, неафишируемо присматривают. И за мной наверняка присматривали с самого начала тоже: неужели же я об этом не знал?
Да, но… Но все же я не думал, что это коснется меня, что они пойдут на столь явные открытые действия. Ах, Клара, Клара, как же все-таки это хорошо, что ты не любительница распространять где ни попадя интимные подробности частной жизни случайных
друзей. Милая Клара… Когда-нибудь… Да, когда-нибудь.Ведь я твой должник отныне.
Но с чего же, по какой такой причине пошли они на столь явную провокацию, почти хамство – беседы с моими друзьями-приятелями и все прочее?
Это ведь все не просто так. У них что-то есть.
Против меня. Против нас…
И так невовремя. Именно теперь, когда все уже движется к концу, когда осталось буквально еще несколько полнокровных, изматывающих душу и сердце рабочих дней, и картина наконец-таки станет цельной…
Впрочем, ведь я и так умудрился продержаться без всяких эксцессов больше года.
По идее, я должен бы был почувствовать прилив гордости, самоуверенного довольства собой. Но гордости не было – ни на грамм. Ведь продержаться нужно было не год, не полтора и даже не два, а столько, сколько требовало того дело. А я не смог, не сумел…
В конце концов, я социолог, сердито сказал я сам себе, историк, если угодно, и никак не профессиональный разведчик. («Институт Экспериментальной Истории…» – выплыла ассоциация откуда-то из детства. Да уж, ничего не скажешь.) Я ничего не знаю, я ничего не понимаю в этом, я даже шпионских романов-то как следует не читал. А ну и что. Если дело потребует от тебя качеств профессионального разведчика, ты эти качества должен приобрести. Во что бы то ни стало.
Так где же произошла накладка, в чем и когда я ошибся?
Ладно. У меня еще будет время подумать над этим. Сколько угодно времени.
В неограниченных количествах… Там, дома.
Придется уехать.
Как ни жаль, как ни велико желание остаться еще на несколько недель… дней, никому ничего не говорить и остаться. Надо. Я не имею права рисковать.
И совершенно нечего устраивать тут из себя кисейную барышню. Ведь все это я решил уже по дороге сюда. Сразу же после разговора с очаровательной Кларой.
В конце концов, я не имел права ни на какое другое решение, и это было ясно с самого начала. В конце концов…
И только одно тревожило мою душу, гадким ядовитым червем точило сердце, выедая решимость, выедая смелость и чувство долга, – неожиданно для меня самого все это оказалось очень близко друг к другу.
Девочка моя… Я сделаю все. Я сделаю все, зависящее и не зависящее от меня, ты будешь со мной, там, где твое истинное, настоящее, законное место, да где же еще тебе быть…
Я стал подниматься на второй этаж. Пиво немного дрожало в стиснутой до пота руке. Эх, Влад, соплюшка ты интеллигентская, размазня бабья, и какой толк может от тебя быть в таком-то деле…
Я оборвал внутреннюю брань. Теперь не время.
Да к тому же именно сейчас я обязан сделать так, чтобы толк от меня был и наивозможнейший, максимальный.
И я это сделаю.
На втором этаже было еще уютнее, чем на первом: низкие столики у таких же низких, обволакивающе мягких кресел и диванов, по стенам развешаны неяркие светильники и полки с книгами. Это, кстати, единственное известное мне заведение такого рода, где в оформлении интерьера использовались бы столь тривиальные предметы как книжки: доступ к ним был совершенно свободным, бери и читай. Я как-то даже поинтересовался, довольно интересный подбор, от Достоевского с Гоголем до сочинений товарища Сталина и огромных, старинных альбомов с фоторепродукциями – черно-белыми, выразительными, короткое мгновение повседневности, застывшее движение, пойманное в фокус мастером.