Мучимые ересями

Он дошёл до угла стены, ещё раз повернул направо и начал пробираться через фруктовый сад, находящийся снаружи у западной стены. Аббатиса была немного обескуражена размером подразделения охраны императрицы Шарлиен. Конвенты обычно не имели привычки принимать у себя людей с оружием, и находящиеся в её распоряжении жилищные возможности не были рассчитаны на прибытие восьмидесяти вооружённых и закованных в броню Имперских Гвардейцев. Она попыталась скрыть своё смятение, когда они появились, но, очевидно, понятия не имела, куда их девать, и с благодарностью приняла предложение Гейрата, сказавшего, что его люди могут разбить себе лагерь на лугу сразу за садом. Глубокий, быстро текущий ручей предлагал достаточно свежей воды, и этот место находился поблизости от внутренних территорий конвента, рядом с небольшими западные воротами. То, что его расположение также придавало некоторую дополнительную безопасность этим воротам, было просто приятным побочным эффектом.

В данный момент половина подразделения готовилась устроиться в палатках и спальных мешках. Через шесть часов их должны были разбудить, чтобы сменить дежурную смену, и он надеялся, что их способность спать не окажется чересчур обременительной, если вечерняя погода станет такой же интересной, какой угрожала быть. Ни один гвардеец никогда не будет склонен спать слишком глубоко, но достаточный отдых был важен, если они собирались оставаться начеку посреди ночи, а грозы редко успокаивали людей, спящих в брезентовых палатках.

Дозор из восьми человек на западной стене было довольно трудно заметить. Двух его людей было достаточно легко найти, они открыто расхаживали взад и вперёд вдоль подножия стены с ружьями, к которым были примкнуты штыки, на плечах. Остальные шестеро, однако, нашли подходящее укрытие, что позволило им вести наблюдение, не раскрывая своих позиций никому, кто мог бы случайно оказаться поблизости. Сержант, командовавший отрядом, вышел из кустов, чтобы отдать честь проходящему мимо Гейрату, и капитан ответил на его приветствие.

Отделение, дежурившее у северной стены, было столь же бдительно, сколь сосредоточено на своих обязанностях, и Гейрат чувствовал глубокую гордость за всех своих людей. Половина из них были чизхольмцами, другая половина — уроженцами Черис, но, не услышав их акцента, посторонний не смог бы отличить их друг от друга. Было некоторое количество трений, когда гвардейские подразделения были объединены, чтобы сформировать новую Имперскую Гвардию, но это были элитные бойцы. Они быстро успокоились, сплочённые своими обязанностями и гордостью от того факта, что они были признаны достойными охранять императрицу от неприятностей.

Он двинулся вдоль восточной стены, направляясь обратно к южной стене и главным воротам. Это была самая короткая из стен конвента, и он был счастлив, что она была такой. Последние кровавые лучи заката, зловеще просачиваясь сквозь узкую щель между грозовыми тучами и вершинами Гор Стивина, быстро угасали, и деревья по эту сторону конвента — зрелый лес, который никогда не вырубали, в отличие от аккуратных деревьев фруктового сада — стояли в пятидесяти-шестидесяти ярдах от стены. Тени под ними были уже непроницаемы, и из-за этого они выглядели как тёмный, смутно зловещий барьер или какое-то притаившееся чудовище. От этой мысли Гейрату стало не по себе, и он нетерпеливо отмахнулся от неё, закончив проверять последний пост с той стороны и направляясь к главным воротам.

«У тебя слишком живое воображение, Уиллис», — твёрдо сказал он себе. — «Наверное, это лучше, чем быть слишком глупым, чтобы беспокоиться об очевидном, но это не то чтобы…»

Арбалетный болт со стальным наконечником, с шипением вылетевший из темноты под деревьями, ударил его прямо в горло и навсегда прервал его размышления.

.XIII.

Фермерский дом неподалёку от конвента Святой Агты,

Графство Хребтовой Впадины,

Королевство Черис

Епископ Милц Хэлком заставлял себя безмятежно сидеть за грубо сколоченным столом фермерского дома в полутора милях от конвента Святой Агты. Чего ему действительно хотелось, так это яростно расхаживать взад и вперёд, выплёскивая физическую энергию в попытке снять нервное напряжение, скручивающееся глубоко внутри него. К сожалению, сделать этого он не мог.

Если всё пошло согласно плану, то атака на конвент должна была начаться в ближайшее время, и он закрыл глаза в короткой, безмолвной, проникновенной молитве за людей там, в сгущающейся темноте, которые приняли суровые требования Бога. Ирония того факта, что ещё совсем недавно он бы пришёл в ужас при одной мысли о том, чтобы молиться об успехе такой миссии, как эта, не ускользнула от него.

— Милорд, у нас… посетитель.

Хэлком открыл глаза и быстро поднял взгляд, отметив напряжение в голосе Алвина Шумея. Его помощник стоял в дверях кухни фермерского дома, и выражение его лица было встревоженным.

— Что ещё за гость, Алвин? — заставил он себя спросить спокойным тоном.

— Я, милорд епископ, — ответил другой голос, и брови Хэлкома взлетели вверх, когда герцог Халбрукской Лощины протиснулся мимо Шумея.

— Ваша Светлость, — сказал епископ после нескольких напряжённых, безмолвных мгновений, — это неразумно.

— При всём моём уважении, милорд, меня совсем не волнует «разумность», раз мы говорим о жизни моей племянницы, — ровным голосом ответил Халбрукская Лощина.

— И как вы собираетесь объяснить своё присутствие здесь, Ваша Светлость?

— Мне и не придётся. Все знают, что Шарлиен и я больше не имеем общего мнения по политическим вопросам. Никто не удивится, что я предпочёл не сидеть в Теллесберге, когда она была в отъезде. В конце концов, у меня там не так уж много друзей, не так ли? Официально, я навещаю мастера Кейри, и мы вдвоём находимся в его охотничьем домике. Я вернусь туда и буду ждать до того момента, когда до меня дойдёт официальное сообщение.

— Милорд, вы слишком сильно рискуете. — Голос Хэлкома был ещё более ровным, чем у Халбрукской Лощины. — Сколько людей знает, что вы здесь?

— Всего лишь горстка, — нетерпеливо ответил герцог. — Кейри, мои личные оруженосцы и команда шхуны, которая привезла меня.

— Простите, милорд, — вмешался Шумей, на мгновение привлекая к себе взгляды обоих старших мужчин, — но Его Светлость использовал «Восход Солнца».

Глаза Хэлкома на мгновение сузились. Затем он вскинул голову в странном движении, которое было одновременно пожатием плеч и кивком, когда понял, что Халбрукская Лощина не был — совсем уж — таким опрометчивым, как он первоначально полагал.

Недовольство Трейвира Кейри внезапным вливанием вызывающих вопросы инноваций, наводнивших Черис, его равноценное недовольство и отвращение к решению Кайлеба и Мейкела Стейнейра открыто бросить вызов авторитету Храма и Великого Викария, и его богатство и политическая известность — всё это вместе взятое сделало его одним из первых осторожных контактов Хэлкома, когда епископ прибыл в Теллесберг. Он ответил быстро и твёрдо, пообещав пылкую поддержку, а кроме того принял указание Хэлкома и умерил свой открытый, публичный гнев и отвращение. Ни один из них не был настолько глуп, чтобы думать, что он может внезапно притвориться, что действительно поддерживает все богохульные изменения, происходящие вокруг него, но он более чем ясно и твёрдо дал понять, что не намерен пытаться бороться с ними. Как он уже не раз публично заявлял, Королевство приняло такое решение, мудро это или нет, и притворяться иначе было бы предательством.