Муля, не нервируй… Книга 4
Шрифт:
— Но они грузили вещи, — недоверчиво покачала головой Раневская, — я сама видела, как грузчики тащили пианино. Зачем бы пианино тащить на третий этаж, если они там жить месяц будут?
— Может быть, они настолько любят музыку, что жизни без неё не мыслят, — предположил я, что вызвало скептическую ухмылку у Раневской.
— Вот вы где! — внезапно к нам подошёл Глориозов и с деланным радушием воскликнул. — А что же вы опять опаздываете, Фаина Георгиевна? Мы вас всем коллективом ждём, ждём, а вас всё нет и нет. Уже даже репетицию переносить хотели.
— Я с Мулей разговариваю, — величественно
Она демонстративно взглянула на часы и проворчала:
— Уже полчаса, как надо репетицию начинать. Что-то вы все совсем разболтались!
Глориозов побагровел, не в силах ничего сказать умного.
Злая Фуфа незаметно подмигнула мне и величественно продефилировала к сцене.
Мы с Глориозовым остались вдвоём.
— Как движутся дела с проектом, Иммануил Модестович, — обволакивающе мягким голосом сказал Глориозов, — получается что-то? Как там наши договорённости?
— А вы разве не знаете? — спросил я подчёркнуто удивлённым голосом.
— Что не знаю?
— Этот проект Большаков уже доложил Иосифу Виссарионовичу, и он получил всестороннее одобрение… — начал я.
— А я всегда говорил, что у вас талант, Иммануил Модестович, — заламывая от волнения руки, буквально вскричал счастливый Глориозов, — так вы возьмёте Серёженьку и Леонтину на главные роли?
— Увы, Фёдор Сигизмундович, увы, — с печалью в голосе сказал я, — взял бы с радостью, но не выйдет.
— Как это не выйдет? — побледнел Глориозов и многозначительно посмотрел на сцену, где в это время Фаина Георгиевна выразительным голосом зачитывала монолог по листочку, который она отобрала у Серёжи.
— Так Завадский уже подговорил Большакова и тот велел отдать проект ему, — наябедничал я, — он и будет главным режиссёром. И на главную роль он видит Веру Марецкую.
Оставив взволнованного такой несправедливостью Глориозова, я с довольной улыбкой отправился дальше.
Ну а что: сделал гадость — на сердце радость.
И это ведь только начало!
Я вышел на улицу. Можно было начинать собирать компромат на Александрова. Но что-то мы все устали, и я разрешил Вере и Валентине начинать завтра. Сам тоже решил отдохнуть.
По дороге решил купить Дусе подарок. Всё-таки она в эти дни сильно меня поддержала. Благодаря её находчивости, столько всего удалось преодолеть. Да и поддержка в виде пирожков тоже оказалась не лишней.
И вот кто бы подумал, что неграмотная домохозяйка, может так прекрасно ориентироваться во всех этих интригах мадридского дворца. Нет, не зря говорил Владимир Ильич о кухарке, которая может управлять государством (ну, или ему приписывали эту фразу, я уже и не помню точно). В принципе он в чём-то и прав: если кухарка может управлять своим домашним хозяйством, то почему она не справится с хозяйством побольше, пусть и в масштабах страны?
Пока я размышлял, по дороге мне попался большой «Универмаг».
Я вошел и сразу же, на первом этаже, в отделе женской одежды, обнаружил взволнованную очередь.
— Что дают? — спросил я какую-то толстую тётку, которая тревожно пыхтела передо мной.
— Кофточки выбросили, — недовольно
ответила она и припечатала категорическим голосом, — за мной ещё три женщины занимали!— Хорошо, — покладисто сказал я и пристроился сзади.
Очередь двигалась медленно. Казалось, ей не будет конца краю. Кроме того, в помещении было душно, а окна открыть и проветрить никто не додумался. От многих женщин несло приторными духами и жаренным луком. Смесь просто убойная.
Я терпеливо стоял и понимал, что долго так не выстою. Мне, человеку двадцать первого века, который привык к качественному и комфортному сервису, возвращаться к советским очередям оказалось сложно.
Я уже раздумывал, чтобы плюнуть на всё это и идти искать что-то другое, как вдруг часть женщин с возмущениями и ворчанием начала расходиться.
— Что там случилось? — спросил я тётку, что стояла впереди меня.
— Да остались только большие размеры, — сердито сказала она, но в очереди осталась.
Как бы то ни было, но буквально через каких-то сорок минут я приобрёл вожделенную кофточку, нежно-голубого цвета. Надеюсь, Дусе понравится. Как раз её размер.
Домой летел, словно на крыльях.
— Дуся, это тебе, — улыбнулся я, и протянул подарок.
— Мне? Что это? — тем не менее она схватила коробку и принялась её аккуратно раскрывать.
— Подарок, — сказал я.
— Ох! Какая красота! — воскликнула Дуся и приложила кофточку к себе. Немного пометалась в поисках зеркала и застыла перед ним, поворачиваясь и так, и сяк.
Я с улыбкой наблюдал за её искренней, почти детской, радостью.
— Муля! — воскликнула она, — это же дорого. Не надо было деньги тратить!
— Дуся, — покачал головой я, — ты…
Но договорить я не успел — в дверь сперва пару раз постучали, а потом она раскрылась. И на пороге стояли и синхронно улыбались… Надежда Петровна, Мулина мама, и Анна Васильевна, мама Валентины.
— Муля! — воскликнула Надежда Петровна, — а мы тут как раз мимо шли и дай думаем заглянем…
Глава 16
— Эммм… З-здравствуйте, — немного растерянно сказал я, но сразу же взял себя в руки.
При таких дамочках, как Надежда Петровна и Анна Васильевна, расслабляться никак нельзя. А то потом будет «ой».
— Ах, Дуся, какая ты нарядная! — изумлённо всплеснула руками Мулина мамашка, обнаружив Дусю у зеркала в новой голубой кофточке.
И, конечно же, глупая наивная Дуся не нашла ничего лучшего, чем брякнуть:
— А это мне Мулечка подарил!
— Муля? — вежливо растянула губы в резиновой улыбке Надежда Петровна и добавила деревянным голосом, — да, мой сын очень воспитанный мальчик.
Но при этом она посмотрела на Анну Васильевну многозначительным взглядом, мол, оценила ли та.
Анна Васильевна мой щедрый поступок оценила и восхищённо заулыбалась.
— Ой, что же вы не проходите! — между тем захлопотала Дуся, до которой, наконец-то, дошло, — проходите. Садитесь. Сейчас чай пить будем. Я как раз рулет с маком сделала.
— Ну да, конечно, можно и рулет для моего мальчика, лишь бы подарки такие тянуть, — едко проворчала себе под нос Надежда Петровна, но так, чтобы Дуся услышала.