Муля, не нервируй… Книга 4

Дуся услышала и покраснела. Ей давно уже хотелось снять злополучную кофточку, но комната была одна, к тому же маленькая, и раздеваться при посторонних было некультурно. Пришлось ей хлопотать нарядной под красноречивыми взглядами Надежды Петровны.

Между тем обе дамы уселись за стол, усадили меня и, пока Дуся делала чай, устроили мне допрос:

— Муля! — чуть присюсюскивая, с умилением произнесла Анна Васильевна, — а ведь наша Валентина попала под твоё влияние…

— Какое ещё влияние? — голос Надежды Петровны предательски дрогнул, и она удивлённо посмотрела на меня.

— Ну как же! Как же! — защебетала та радостным голосом, — раз ты лично отводил её поступать в аспирантуру в Институт философии! Раньше она бы и слушать о таком не стала!

— Муля, а почему мы с отцом об этом ничего не знаем? — голос Надежды Петровны зазвенел.

— Аркадий Наумович видел их сегодня рано утром возле института, — наябедничала Анна Васильевна, с довольным видом наблюдая, как вытянулось лицо Надежды Петровны.

— Не рано утром, а перед обедом, — буркнул я.

— Муля! — захлопала глазами Надежда Петровна и чайная ложечка, которой она помешивала в чашке чай, громко звякнула.

— А почему ты решил в аспирантуру её уговорить? — спросила Анна Васильевна и тут же, без перехода, изменила тему и сдала меня с потрохами, — цветок летучей мыши, как я понимаю, помог?

— Да, спасибо большое, Анна Васильевна, вы меня прямо спасли, — еле сдерживая вздох, сказал я, — теперь проект наш.

— К-какой проект? — поджала губы Надежда Петровна и недоумённо взглянула на меня, — тот, из-за которого ты «заболел»?

Я усмехнулся и развёл руками, мол, а что делать оставалось.

И тут моя глупая наивная Дуся совершила самую страшную ошибку в моей жизни (да, да, именно в моей). Потому что она, желая реабилитироваться, поставила тарелку с нарезанным рулетом на стол и вдруг заискивающе спросила:

— А Валентина сегодня больше уже не придёт?

Анна Васильевна удивлённо посмотрела сперва на Дусю, потом на меня. Надежда Петровна, которая последние двадцать минут демонстративно игнорировала Дусино существование, тоже удивлённо на неё посмотрела. А потом — на меня.

Ну, а Дуся, глупая, наивная Дуся, вместо того, чтобы бежать из Москвы куда-нибудь подальше, в пампасы там, в Саратов, или на худой конец, в Антарктиду, брякнула:

— Валентина, когда спала, заколку в кровати потеряла. А я Мулечкино постельное бельё сегодня утром перестилала и нашла. Передайте ей, пожалуйста, — и протянула заколку Анне Васильевне.

Возникла напряжённая пауза. В воздухе отчётливо запахло серой.

Стараясь не встречаться ни с кем взглядом, я сказал бодрым голосом:

— Пойду покурю, — и, пока Надежда Петровна изображала выброшенную на берег камбалу, а Анна Васильевна судорожно размышляла, как бы обернуть всё на пользу, я торопливо выскочил на кухню.

Руки подрагивали.

Единственная мысль, которая билась в голове — как же я сглупил с кофточкой для Дуси. Лучше бы купил ей цианистого калия. И побольше. Килограмм пять. Или даже шесть.

Голова аж гудела от всего этого.

Мда, даже в двадцать первый век с его безумным ритмом и информационным торнадо и то было явно проще, чем в это время с его домостроевскими традициями и обычаями.

Я подкурил от конфорки и задумчиво задымил в форточку.

Почему-то остро захотелось домой, обратно, в мой мир. Эх, сейчас бы плюхнуться дома на мягкий ортопедический диван, включить панель и смотреть какое-то незамысловатое ток-шоу, попивая холодненькое пиво с креветками.

— Муля! — на кухне появилась Белла с чайником в руках. И была она страшно сердитая. — Ты, когда подруг своих водишь, то пусть они хоть на место подушку кладут! Это опять Верка у тебя ночевала?

В дверном проёме ахнула Анна Васильевна. А лицо Надежды Петровны пошло пятнами.

— Конечно Верка, — мне вдруг стало так смешно, что я чуть дымом не подавился.

— Надо тебя уже женить, Муля, а то эти похождения никогда не кончатся, — сама того не ведая, подкинула дровишек Белла и тоже подкурила от конфорки.

На Анне Васильевне лица не было.

— Можно пройти? — мимо двух застывших соляными столбами дамочек протиснулась Муза и, обнаружив меня возле окна, сообщила, — Муля, а к тебе опять эта девушка приходила.

Не успел я уточнить, что за «эта девушка», как оба соляных столба моментально отмерли обратно.

— Ты бабник, Муля! — возмущённо, со слезой в голосе, вскричала Анна Васильевна, которая от этих разговоров сильно разозлилась и уже не бросала на Надежду Петровну торжествующих взглядов, — за нашу дочь ты ещё ответишь! Ты Аркадию Наумовичу ответишь!

— Не смей обзывать ребёнка! — моментально взвилась Надежда Петровна и мстительно добавила. — А что бедному мальчику делать остаётся, когда девки сами в койку прыгают?!

— Потому что воспитывать детей надо! — парировала оскорблённая Анна Васильевна, — хотя о чём тут говорить! Сколько у Мули отцов, видимо, не знает, даже сам Муля.

С этой уничижительной фразой, оставив последнее слово за собой, она, чеканя шаг, гордо удалилась.

Надежда Петровна постояла пару секунд, но не смогла сформулировать ничего вразумительного, только покачала головой, горестно всхлипнула и тоже удалилась.

Мы с соседями остались на кухне одни.

— Мда, — сказала Муза.

— Мда, — задумчиво подтвердила Белла и крепко затянулась.

— Мда, — покачала головой Дуся, которая давно уже просочилась на кухню, но благоразумно старалась не отсвечивать.

— А я бы сейчас шоколадный торт сожрал. Целиком, — вздохнул я, затушил окурок и вышел из кухни.

Я отправился сразу к Верке. Перед этим мы договорились, что встретимся возле небольшого кафе «Волна», как раз на полдороги от меня и от неё.

Погода была чудесная, солнечная, и Вера сегодня вырядилась совсем по-летнему. Короткое платье даже коленки не прикрывало, и я одобрительно окинул её взглядом. Вера довольно зарделась.

— В общем, я всё выяснила, — радостно сказала она, — есть две девочки, Ленка и Наташка. Я с ними хорошо знакома. Они актрисы. Ну как актрисы. Ленка в подтанцовке. А Наташка пробуется на съемки в кино. Уже два раза даже была в массовке.