Муля, не нервируй… Книга 4

— И что? — поторопил её я.

— Они бывали на даче у этого хрыча.

— У Александрова? — обрадованно прищурился я.

— Нет, он к себе на дачу никого не водит, — пояснила Вера, настороженно оглянувшись. — Всё происходит на даче у Кривошеина. Слышал о таком?

— Слышал, — кивнул я, — а адрес дачи есть?

— Есть не только адрес, — растянула в улыбке губы Вера, — есть возможность мне тоже туда попасть!

— Нет! — покачал головой я.

— Почему нет? — нахмурилась девушка. Настроение у неё сразу испортилось.

— Потому что нет! — раздражённо сказал я, — одно дело помочь мне в поисках. И совсем другое — рисковать собой. Я на это никогда не пойду.

— Да ладно тебе! — хихикнула Вера, — мне и самой интересно. Не убудет меня. Зато с такими важными шишками в бане хоть погуляю. Икры наемся. Шампанского самого дорогого напьюсь.

— Нет! — отчеканил я, — я тебе запрещаю!

— Ты мне не мамочка! — фыркнула Вера и обиженно добавила, — запрещалка не выросла!

— Я сказал — «нет»! — зло повторил я.

— Ну, Муля! — возмущённо заканючила Вера и горячо зашептала, — Мулечка, ты пойми, у меня такой шанс появился себе мужчину найти. Состоятельного. Я ведь не молодею. А тут такая возможность…

— Сколько лет этим Наташкам и Ленкам? — спросил я.

— Ленке двадцать три или двадцать четыре, — озадаченно пробормотала Вера, — а Наташка совсем молодая. После школы только.

— И что, Ленка и Наташка нашли там себе мужчин? — ехидно спросил я.

— Нет, но…

— А с чего ты взяла, что если две юные девицы не смогли себе мужиков отхватить, то у тебя, в твои сорок лет, это сразу получится?

— Мне тридцать три! — возмутилась Верка и обиженно надула слишком ярко накрашенные губки.

— Но не двадцать же, — растянул губы в улыбке я и Верка не нашлась, что ответить.

Мимо нас прогромыхал грузовик. Мы молчали.

— Адрес давай, — прервал молчание я.

— Но ты меня возьмёшь на дело? — попросила Верка.

— Потом. Может быть, — не стал говорить ничего конкретного я и отобрал у неё смятую бумажку с неровными строчками.

После того, как мы расстались с Веркой, я сразу же направился к Валентине. Справедливо рассудив, что домой к Осиповым идти чревато, да и время ещё дневное, я пошел прямо в её институт. Выяснить, в какой аудитории она сейчас находится не составило особого труда.

В это время ещё всякой охраны не было, так что в помещение ВУЗа я прошел беспрепятственно. Какая-то смешливая девчонка, которую я попросил позвать мне Валентину, быстро выполнила мою просьбу и умчалась, заинтересованно стрельнув по мне глазками.

В отличие от Верки, Валентина была одета в строгую тёмно-синюю рубашку, застёгнутую на всё пуговицы, и в не менее строгую коричневую юбку, хорошо так за колено.

При виде меня она смутилась и покраснела.

— Муля! — сказала она, пытаясь незаметно для меня расстегнуть две верхние пуговички на воротнике. Но петли были тугими и у неё ничего не вышло.

— Валентина, — перебил её я, — я буквально на минутку заскочил. Тебе нужно сегодня или завтра покрутиться в Институте философии, среди аспирантов…

— Так начитка будет послезавтра только, — удивилась она.

— Я знаю, — кивнул я и объяснил, — просто покрутиться. Ну, придумай сама причину. На пример, что хочешь знать, кто из ученых строгий научный руководитель, а кто нет. Или у кого всегда аспиранты легко защищаются. Или как начать писать диссертацию…

— Да поняла я, поняла! — фыркнула Валентина и спросила, — а зачем?

— Мне нужно, чтобы ты уже завязала знакомства, — пояснил я, — покрутись среди девочек. Парни меня не интересуют, сама понимаешь.

Валентина согласно кивнула и вдруг добавила:

— Тогда будет правильно, если меня у входа Жасминов встретит.

— Согласен, — сказал я.

Мы договорились о конкретном времени, обсудили ещё кое-какие нюансы, и я отправился прямиком с Жасминову.

Вышеупомянутый Жасминов крутился у Большого театра.

Тут мы с ним и уговорились встретиться.

Был он хмур. Его красивое породистое лицо потеряло былой лоск. Но всё равно, он старался держать марку.

— Как дела? — спросил я.

— Да вот, не берут меня никуда, — нахмурился он и зло добавил, — зато взяли этого идиота Подстаканникова. А ведь он и петь нормально не умеет!

Жасминов зло хохотнул:

— Он берёт всего две октавы, Муля! Ты представляешь?! Две! И его тем не менее взяли!

— Несправедливо, — подтвердил я, хотя для меня, что две, что восемь — всё едино.

— Всё из-за этой Лили, — помрачнел Жасминов и проворчал, — а ведь я её не заставлял вешаться мне на шею и бросать семью. Ещё и Гришка этот дебильный с поджогом этим…

Я комментировать не стал, да и Жасминову этого не надо было.

Он посмотрел на меня и сказал:

— Когда ты мне с ролью поможешь, Муля?

— Я как раз об этом и хочу поговорить с тобой, Орфей, — ответил я, — нужно, чтоб ты сначала помог мне в этом деле. Ну, о котором мы договаривались.

— Что нужно?

— Сегодня ты должен встретить Валентину возле Института философии, — и я кратко обрисовал Жасминову его роль.

— Не получится, Муля, — покачал головой Жасминов.

— Почему? — опешил я, — это же очень просто. Ты встретишь её в определённое время у входа в институт. Вы пару минут посмеётесь, поболтаете там, чтобы все на тебя обратили внимание. А потом ты проведешь Валентину. Ну хотя бы до соседней улицы и всё. Что здесь сложного?

— А то, Муля! — заламывая руки, вскричал негодующим голосом Жасминов, — ты посмотри на меня!

Я посмотрел и всё равно ничего не понял. О чём так прямо и сказал.

— Мой костюм давно вышел из моды! — горестно запричитал Жасминов, — лак на туфлях облез! И как я в таком виде буду встречать юную девушку, да ещё на глазах у всех?! Нет! Нет! И нет! Жасминов должен блистать! Всегда и везде!

В общем, еле я его уговорил.

Домой я пришёл уставший, словно стахановец. Вроде и ничего особо не сделал, но впечатление такое, что пропахал несколько гектаров целины. Причём вручную и перочинным ножиком.