Муос

Дехтер и Светлана были приглашены на военный совет Первомайцев. Судя по всему это была огромная честь для рожденных вне этой станции. Совет проходил в отдельном служебном помещении без какой-либо мебели. На стенах висели факела, по центру был нарисован белой краской круг. По контуру круга стали Анка и четыре старших дозоров (высшее командование Первомайцев). Смутившегося от этого ритуала Дехтера, Анка также пригласила к кругу. Светлане было позволено только стоять в стороне. Стоявшие в кругу взяли друг-друга за руки (Дехтера также схватили за руки) и стали в один голос повторять какую-то клятву или заклинание, суть которой сводилась к готовности каждого из них умереть за свободу и мир в Муосе. Затем Анка завершила: «Да поможет нам Бог» и начала совет.

– Мы, Первомайцы, со свойственной только нам доблестью стоим на страже мира и порядка в Муосе. Мы изо всех сил отражаем нападения змеев и диггеров, всё чаще вступаем в стычки с ленточниками, несколько раз истребляли разведотряды американцев и бэнээфовцев. Но наши воины гибнут изо дня в день, а напор с Севера и Востока становится все ожесточенней. Братья Партизаны помогают нам, чем могут, и мы признательным им за это. Но нас слишком мало. Мы готовы сражаться, до последнего воина, в число которых входят и дети. Но я не уверена, что нас хватит надолго…

Анка и все командиры посмотрели на Дехтера. Тот опять растерялся и не знал, что сказать. От него уже второй раз в этом метро просят помощи, на него смотрят, как на какого-то сказочного богатыря, который враз разгонит всех врагов. Но он всего лишь командир спецназа из далёкого Полиса. Всё волшебство, которым он обладает – это автомат Калашникова с двумя магазинами патронов, ну ещё пару гранат и штык-нож. Он не может ничего обещать этим людям..

На помощь пришла Светлана:

– Мужественные Первомайцы. Все Партизаны преклоняются перед Вашей доблестью и благодарны Вам за то великое дело, которое вы делаете, защищая северо-западные кордоны нашей ветви метро. Мы понимаем ваше желание победить всех врагов. Но, к-сожалению, это нельзя сделать силами только уновцев. Наши московские друзья, благородно пришедшие нам на помощь, являются не только и не столько боевым отрядом, сколько дружественной миссией. Их основная задача – наладить контакт между Москвой и Минском. Но даже сам факт их прибытия является Великим Знаком, посланным нам Богом. Я уверена, что это поспособствует объединению Муоса и нашей скорой Победе. И я не думаю, что лучше будет, если эта великая цель будет разменяна на сиюминутный выигрыш в сражении со змеями или диггерами и даже ленточниками. Москвичи направляются в Центр – очевидно там имеются специалисты, создавшие радиопередатчик. Они наладят связь с Москвой и только после этого, возможно получив подкрепление, мы сможем выступить в Крестовый поход против всей нечисти, которая последнее время одерживает над нами верх.

Не смотря на оптимизм в словах Светланы, Анка была разочарована. Очевидно, эта минская амазонка рассчитывала уже в ближайшее время организовать победоносное наступление объединенных партизанско-уновских отрядов против своих врагов. Она слушала, стиснув зубы, и когда Светлана окончила, в помещении застыла тишина. Потом она медленно и устало проговорила:

– Мы преклоняемся перед мужественными москвичами, которые пришли в наше метро. Не смотря на то, что я не могу понять смысла вашей миссии, я клянусь, что Первомайцы будут оказывать вам помощь во всех ваших делах. И да хранит вас Бог.

После этих слов Партизанские командиры и Светлана перекрестились и направились к выходу. Дехтер тоже хотел идти, но Анка остановила его. Когда остальные удалились, Анка подошла к Дехтеру, мягко опустила руку на его голову и стала стягивать маску. Дехтер схватил её руки, но Анка настояла:

– Я предпочитаю разговаривать, видя лицо человека.

Она стащила маску, спокойно посмотрела на изуродованное лицо Дехтера, провела по своему рубцу на щеке и с теплой улыбкой сказала:

– Видишь, мы с тобой похожи.

Потом она протянула руку к лицу Дехтера. Он сделал шаг назад и хотел отвернуться, но Анка ступила за ним и все-таки провела влажной ладонью по шершавой щеке Дехтера. Затем она серьезно, не опуская руки, произнесла:

– Поклянись, солдат, передо мной и пред Богом. То, что сказала Светлана – это правда?

Дехтер словил себя на мысли, что его второй раз просят поклясться на верность этому народу. Но теперь он спокойно, уверенно и абсолютно искренне сказал:

– Да, Анка.

Анка пристально посмотрела в глаза Дехтера. В разучившихся плакать глазах появились слёзы. Она обняла и прижалась к мощной груди Дехтера и прошептала:

– Я верю тебе, солдат, не обмани меня.

К краю платформы уходивший отряд вышли провожать все Первомайцы, не задействованные в дозорах. Они были не так эмоциональны, как Пролетарцы. Но ощущалось, что приход москвичей принес и на эту Богом забытую станцию огонёк надежды. Анка не отходила от Дехтера. Сейчас она больше была похожа не на грозную атаманшу, а на обыкновенную женщину, провожающую на войну своего мужа. Дехтер в семистах километрах от своего дома неожиданно нашёл близкого человека. Они с Анкой провели в её хижине, сложенной из ржавых закопченных листов жести, несколько часов. Они не объяснялись в любви, не углублялись в сентиментальности и их близость не была бурной. Сложилось так, что они сразу стали семьёй, как будто провели десятитысячную ночь в одном доме. И почему-то, ни Первомайцев, ни других Партизан, ни даже москвичей это не удивило. Дехтер ясно осознал для себя, что в Москву он уже никогда не вернётся. И он также ясно понял, что и в Муосе у него не будет счастья, а жить ему осталось совсем недолго. Но осознание этого совсем не испугало его. Он смело шёл навстречу своей судьбе, навстречу смерти. И у него на шее висел нательный крестик на толстой бечевке, который ему подарила его женщина – Анка. Он раньше никогда не верил в Бога, просто не задумывался об этом, посмеивался над разными сектантами и суеверцами. Сейчас же, после встречи Талаша и Анки присутствие Бога в его жизни для него стало очевидным.

Радист, наоборот, уходил с этой станции разочарованным. Он стыдился себе признаться в том, что с нетерпением ждал отбоя на станции. Он со Светланой занял свободное жилище. Но та притащила с собой Майку, да ещё уложила её между собой и Радистом. Вообще, с появлением Майки Радист стал чувствовать себя лишним для Светланы. Лишенная возможности иметь своих детей, Светлана нашла объект для излития своего материнского инстинкта. Она ухаживала за девочкой, а та всеми силами отвечала ей на ласку. Если она и вспоминала о Радисте, то только за тем, чтобы он что-нибудь принес для Майки или в чем-нибудь помог им с Майкой.

Когда обоз собирался отходить, девочку хотели оставить на Первомайской, чтобы потом её вернуть на Пролетарскую или на Тракторный. Но она подняла крик и неожиданно начала рваться к Светлане, взахлёб плача и крича: «Мама! Мама!». Кто-то из Первомайцев пытался удержать девочку, но та искусала воину руки, вырвалась и повисла на руках Светланы. Светлана потребовала, чтобы девочку оставили ей. Ходоки начали отговаривать её, утверждая, что предстоящий переход очень опасен для девочки, но Светлана заявила, что Первомайская – не менее опасна, и что без девочки никуда не пойдёт. Светлане разрешили взять девочку, слишком она была важным человеком в их походе.

Вот и теперь Светлана на Радиста, который злобно и тяжело пыхтя крутил педали, она даже не глядела, а шла рядом с сидевшей на дрезине Майкой и о чём-то с ней ласково шепталась.

4. НЕЙТРАЛЫ

4.1.

Обоз миновал последний дозор Первомайцев. Со стороны Купаловской первомайцы выставляю целых три дозора. Не смотря на бедственное положение и нехватку людей на Первомайской в дозоры с этой стороны заступало по десять-пятнадцать человек сразу. Среди дозорных почти половина были женщины и дети. Каждый дозор охранял ворота из сваренных крест-накрест металлических прутьев в два пальца толщиной. Это – предосторожность от диггеров и змеев, нападавших со стороны Купаловской.

Метров через пятьдесят после третьего дозора Радистом овладел страх, вытеснивший из сознания все мысли. Причиной этому был звук, доносившийся с глубины туннеля:помесь тихого воя и громкого шепота. Кто-то из группы ходоков, ещё на Первомайской пытались объяснить, что они будут слышать странный звук, создаваемые сквозняками в множестве вырытых змеями нор. Ходоки предупреждали обращать на эти норы максимум внимания и не в коем случае к ним близко не подходить. Но Радист всё это пропустил мимо ушей.