«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов

шись лопатами и кирками, копал траншеи вблизи палаток. В общем, реванш оказался слабоват.

Один почтенный генерал, узнав о надете немецких аэропланов на наш аэродром в Яблонне w

слыхавший р подвигах капитана Горшкова, сказал ему: «Вот, капитан! Если Вы хотите заработать

Георгиевский крест, то он будет лежать на немецком аэродроме в местечке Санники. Если вы туда слетаете и

поднимете этот крест, то он будет ваш!» Горшков ухмыльнулся и сказал: «Если вы, ваше Превосходительство,

лично положите его туда, — то я согласен».

14 апреля лейтенант Лавров и поручик Панкратьев бомбардировали аэродром в Санниках фугасными

и осколочными бомбами. Судя по дыму и пыли, поднявшимся на аэодроме, можно предположить, что там

мало что могло уцелеть. После этого «воздействия» немцы не появлялись над Яблонной.

К началу мая стали поступать тревожные сведения с Га- лицийского направления. Наши войска не

могли удержаться на Карпатах и отходили. Не хватало снарядов у артиллеристов, они возили пустые зарядные

ящики, а в пехоте не хватало винтовок. Из Ставки пришло приказание отправить во Львов сколько возможно

боевых кораблей. Начальник Эскадры приказал срочно перелететь во Львов воздушным кораблям

«Киевскому», под командой штабс- капитана Башко, и 3-му — штабс-капитана Бродовича.

Этим приказом было положено начало организации 1-го боевого отряда.

К 20 мая выяснилось, что дела на фронте плохи, Варшаву отстоять не удастся и Эскадра накануне

эвакуации. Тяжелое имущество, запасные палатки и прочее уже начинают подготавливать к погрузке. Немцы

повели наступление по всему фронту. Оставшиеся «муромцы» ежедневно вылетали бомбить ближайшие

станции и скопления войск, но кораблей было слишком мало, чтобы оказать основательную помощь своим

войскам. Начальник штаба Новогеоргиевской крепости генерал-майор Елчанинов доносил в Ставку: «Если бы

было еще пять таких Эскадр «муромцев», то вряд ли германские войска могли бы вести наступление.

«Муромцы» Эскадры действуют доблестно, но их, к сожалению, очень мало, чтобы повлиять на развитие опе -

рации». Фактически это был голос «вопиющего в пустыне», и никого не тронуло катастрофическое положение

Новогеоргиевска. По распоряжению из Ставки план эвакуации был утвержден, и приступили к его

выполнению. Эскадра должна была перебазироваться в Белосток.

Эвакуация (из Яблонны)

К 20 мая в Яблонне остались только корабли, бензин для них, большое количество мелких

осколочных бомб, которые следовало бросить на немецкие войска, а прочее имущество было погружено в

поданные эшелоны и отправлено в Белосток.

В это время я был командирован в Варшаву для приобретения станков и инструмента из мастерских и

учреждений, эвакуируемых из Варшавы. Для выполнения этого приказания мне были даны две

полуторатонные машины и кейс.

Подвезя последние остатки имущества к полустанку и забрав четырех мотористов, я выехал в

Варшаву. Там мне сказали, что бои ведутся на подступах к фортам Новогеоргиевска.

В течение трех дней мне удалось получить: два токарных станка, сверлильный, фрезерный с набором

шарошек, целую инструментальную железнодорожной мастерской и, самое главное, компрессор доя сжатого

воздуха с давлением более 200 атмосфер. В Эскадре такой компрессор был необходим, так как запуск моторов

производился сжатым воздухом^ подаваемым в баллонах. Мы получали баллоны с накачанным воздухом из

Селезей, что было очень неудобно, так как использованные баллоны мы должны были отправлять обратно,

там накачивать до 150 атмосфер и привозить в Эскадру. Теперь же, когда установим компрессор, мы можем

получать сжатый воздух на месте.

Погрузив приобретенное имущество, я во главе маленькой колонны из трех машин выехал из

Варшавы по направлению Белостока. По дороге нам сообщили весьма неутешительные сведения: говорили,

что северные форты Новогеоргиевска уже захвачены немцами и крепость накануне падения. Мы с трудом

пробивались через обозы отступающих войск. Даже в районе местечка Малкино мы попали под огонь

немецкой артиллерии, но благополучно пробились и только на четвертый день прибыли в Белосток, но

Эскадру там не застали, и нас направили в Лиду. Переночевав в Белостоке, наутро выехали в Лиду.

Оказывается, что в Белостоке произошел небольшой инцидент: командиры кораблей, слыша о

быстром наступлении немецких войск, просили разрешения вылететь шестью кораблями и разгромить одну

из группировок наступающих войск. Начальник Эскадры запросил Ставку по прямому проводу, но получил

ответ с приказанием перевести всю Эскадру в Лиду, где находился огромный каменный ангар для дирижабля,

а перед ангаром — хорошая площадка для аэродрома.

Последнюю ночь перед эвакуацией Эскадре посчастливилось: ночью прилетал «Цеппелин» и

набросал бомб, которые не взорвались. Пять бомб были подобраны, и артиллерийский офицер 5-го корабля

штабс-капитан Журавченко со своим мотористом обезвредили их. Бомбы были шаровые, снаряженные

тротилом, и весили по 100 кг каждая. Они не взорвались по оплошности экипажа «Цеппелина». На всех

бомбах были включены предохранители взрывателей, и они не могли сработать. По дальнейшим сведениям,

этот «Цеппелин» под утро был сбит и сгорел.

Сброшенные с «Цеппелина» шаровые бомбы.

В Белосток перелетели корабли 1, 2, 4, 5 и 6-й. За кораблями 8-м, 10-м и двухмоторным учебным

выехали в Яблонну лейтенант Лавров, поручик Панкратьев и Сикорский.

Прилетевшие докладывали, что когда они вылетали из Яблонны, то канонада артиллерийской

стрельбы была слышна очень близко, и они торопились вылететь.

К концу мая в Эскадре было 10 кораблей, из них 8 прилетели fe Лиду, а 2 корабля — «Киевский» и 3-й