«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов

В это время по рекомендации подполковника Горшкова в Эскадру прибыл из воздухоплавательной

роты (в связи с ее ликвидацией) штабс-капитан Р.Л. Нижевский и представился Начальнику Эскадры.

Начальник приказал зачислить его в летную школу Эскадры. Через 3 или 4 полета" на «муромце» Нижевский

вылетел самостоятельно, но за отсутствием корабля назначения не получил. Быстрое освоение им «муромца»

объяснялось тем, что Нижевский в течение последних двух лет, командуя дирижаблем, одновременно учился

летать на «Фармане».

В Лиде школа начала работать интенсивно. Были приняты четыре ученика, но вскоре пришлось

прервать занятия, так как снова предстояла эвакуация. Крепость Гродно была взята почти без сопротивления.

На Вильно надеяться было трудно, и нам предстояла дальнейшая эвакуация «в глубь страны». Опять дневная

и ночная погрузка. Большие трудности пришлось преодолевать при затребовании вагонов и составлении

эшелонов. Было приказано к 12 августа приготовиться к перелету на новую базу около г. Пскова.

Перелетом в Псков совершенно исключалась возможность помощи «муромцами» отступающей

армии, и командиры настаивали на бомбардировках пятью боевыми кораблями наступающих войск

противника в районе Вильно. Мы считали, что этими действиями мы можем не только облегчить положение

Вильно, но даже спасти его. Развивая дальше эту тенденцию, отправили поручика Панкратьева на корабле для

отыскания передовой базы, с которой можно было бы эффективно и быстро действовать в районе Вильно.

Панкратьев перелетел в Ливны (район Скиделя на Немане), где подыскал подходящую посадочную площадку.

Тут нельзя обойти молчанием чрезвычайно интересный и комический эпизод. Один из участников

рассказывает: «Летим отыскивать посадочную площадку. Садимся в одном месте — осматриваем и

перелетаем на другое. Наконец выбрали хорошую площадку достаточной величины. Осматриваемся, и

Панкратьев уходит знакомиться с местностью. Вдруг видим, что по направлению к нам ползком, делая

перебежки, подбирается цепь — человек 12 ополченцев. Оказывается, со стороны станции Скидель выслали

воинскую часть захватить опустившийся неприятельский аппарат. Цепь залегла шагах в тридцати от корабля.

Я иду навстречу и спрашиваю, что, собственно, они тут делают? Не маневры ли у вас в этом месте? Старший

в цепи унтер- офицер мирно со мной разговаривает. Говорит: «Послан захватить аппарат». Я говорю:

«Аппарата мы не дадим», и предъявляю свое удостоверение. Он говорит, что это все равно и аппарат мы

захватим. «Ну, — говорю, — коли будете захватывать, то я вас всех перестреляю, и ничего мне за это не будет.

У нас два пулемета, а вас слишком мало. Идите обратно за подкреплением и тогда приходите, потому что

полетим мы отсюда обратно только к вечеру, и вы успеете все-сделать, что вам нужно». «Да нет, — говорит, —

у нас больше народа нет^>. «Ну, — говорю, — тогда ваше дело табак. Ушаков, поставь-ка пулемет на

верхнюю площадку». Ушаков появляется наверху с пулеметом. Цепь, также ползком, начинает осаживать

назад. Унтер чешет себе затылок, не зная, как быть. «Ну что, — говорю, — видите, что наша взяла». Унтер

отвечает: «Ну что с вами делать? Приказано вас взять, а вы не даетесь». «Смотрите, мы вас окружили», —

говорю я и показываю на подходящего сзади из леса самым мирным образом Панкратьева. Унтер смутился

окончательно. Тогда я расхохотался и говорю: «Погоди, сейчас покажем предписание с печатью». Панкратьев

показал предписание. Унтер долго вертел его, наконец согласился, что мы русские, и даже выставил охрану,

послав на станцию уведомление, что аппарат «свой». Вечером мы улетели обратно в Лиду».

Прилетев на свой аэродром, мы получили категорическое предписание перелететь в Псков. Получив

согласие штабс-капитана Панкратьева лететь в составе его экипажа, я отправил с моторной мастерской свой

чемодан, а сам налегке присоединился к экипажу «Ильи Муромца-2». В этом полете меня интересовала

работа новых моторов, а кроме того, помощник командира гвардии штабс-капитан Никольской С.Н. являлся

моим братом.

14 августа 1915 г. корабли поодиночке стали покидать гостеприимный аэродром в Лиде. День был

пасмурный, высота облачности не превышала тысячи метров. Мы вылетели в 6 часов 30 минут утра по

направлению на Псков. На корабле находились: командир штабс-капитан Панкратьев, помощник командира

гвардии штабс-капитан Никольской С., старший механик Эскадры лейтенант Никольской М., артофицер

поручик Павлов, за механика корабля инженер Киреев и моторист от завода.

Первое время полет протекал нормально, но около восьми часов мы встретили низкую облачность с

моросящим дождем. Панкратьев попробовал пробить облачность вверх, но толщина облачности слишком

большая. Тогда он решил идти вниз. Нужно сказать, что артиллерист с помощником, не доверяя компасу, шли

по ориентиру — по железнодорожной линии. Когда мы входили в облака, то они потеряли землю и с нею

ориентир, а когда опять увидели землю, то ориентира не могли найти. Панкратьев, видя, что с ориентировкой

получается что-то неладное^ начал нервничать и требовать указания местонахождения корабля. Наконец,

видя, что ориентировка окончательно потеряна, приказал искать площадку для посадки и кричал: «Так вы и к

немцам заведете!» Выбрали площадку, командир хорошо посадил корабль и отправил нас в разведку. Пройдя с

полкилометра, мы подошли к каким-то постройкам, где нам сказали, что это Новосвинцяны. Вернувшись к

кораблю, доложили о месте нахождения. Панкратьев успокоился и, найдя на карте наше место, сказал, что, как