«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов

— находились в местечке Влодава.

В начале июня все 8 кораблей прилетели в Лиду из Белостока, где 3 корабля были поставлены в ангар,

а остальные были поставлены в палатки.

В это же время в Эскадру прибыли командированные из Ставки Верховного Главнокомандующего

генерал-майор Войнилович-Няньковский в качестве заместителя Начальника Эскадры по строевой части и

капитан Генерального штаба Витковский — на должность старшего офицера.

Как было сказано выше, помощником Начальника Эскадры был полковник Найденов В.Ф. Перед

самой эвакуацией из Яблонны он заболел и был эвакуирован в Петроград. Выяснилось, что он заболел

крупозным воспалением легких и в конце июня скончался.

В Лиде при ангаре находилось помещение ремонтной мастерской, все оборудование которой было

заранее увезено, и мы получили только пустое помещение.

Ввиду недостатка технических сил с согласия поручика Алехновича был переведен в моторную

мастерскую механик корабля, чиновник военного времени Кисель.

Комплектуя моторную мастерскую, туда назначили вольноопределяющегося инженера Солнцева.

6 июля вечером получили телеграмму от подполковника Горшкова из Влодавы о нападении немецких

истребителей на «Илью Муромца Киевского», о ранении штабс-капита- на Башко и больших повреждениях

корабля.

8 июля прибыли 4 мотора, изготовленные на автомобильном отделении Русско-Балтийского завода в

Риге. Моторы мощностью в 150 сил, построенные под руководством и наблюдением инженера Киреева,

являлись очень хорошей копией немецких моторов «Даймлер-Бенц». Из Петрограда прибыл корабль с

подмоторными для «Сенби- мов». Пришлось переделывать рамы. Командиром нового корабля был назначен

штабс-капитан Панкратьев — командир «Ильи Муромца-2».

С 20 июля Панкратьев впервые вылетел на нем и, сделав круг, сел для проверки узлов (регулировки).

Все было благополучно, и все части корабля работали нормально. 21 июля корабль был в воздухе

более часа. На нем была взята высота 3400 м за 1 ч 16 мин. Выше было указано, что одним из острых

вопросов о пилотировании «муромцев» была дискуссия о посадке. Нужно сказать, что всегда, смотря на

посадку Панкратьева, генерал говорил: «Вот посадка по-инструкторски — на три точки с малой скоростью, но

не с потерей ее». Вот в этом и состояла особенность посадки Панкратьева. На следующий день Панкратьев

испытал корабль с полной боевой нагрузкой. Высоту в 2000 м он взял за 40 минут. В это время из ГАУ прибыл

макет 25-пудовой бомбы. Если ее наполнить сухим песком (что и было сделано), то ее вес будет 25 пудов. Си-

корский указал, где должна быть подвешена такая бомба, чтобы не нарушалась центровка корабля. Мотористы

под руководством механика Ушакова и штабс-капитана Никольского приспособили подвеску с

открывающимся замком. Перед подвеской бомба была сфотографирована среди большой группы офицеров, в

которой участвовали генерал Шидловский, поручик Панкратьев, И.И,Сикорский,

25-пудовая бомба перед подвеской на 2-й корабль.

капитан Витковский, гвардии штабс-капитан М.Н. Никольской, поручик Косилов, инженер Киреев и

другие. Тут же эта бомба была подвешена под кораблем, и Панкратьев вылетел.

Набрав высоту около 500 м, Панкратьев приказал сбросить бомбу на дальней границе аэродрома. Все

ожидали, что корабль подбросит в момент отделения такого веса. Панкратьев скомандовал: «Сбросить», но

сразу это не вышло, что-то заело, но Ушаков быстро исправил неполадку, и бомба была сброшена. Интересно

то, что не передали командиру, что бомба сброшена, и он все время ожидал этого момента и начал кричать,

чтобы сбросили бомбу. На это ему показали жестами, что бомба уже лежит на земле. Панкратьев был очень

обрадован тем, что корабль не реагировал на мгновенное изменение нагрузки, отнеся это свойство «муромца»

к его особенно положительным качествам.

Упавшая бомба образовала глубокую и широкую воронку, уйдя в землю больше чем на четыре метра.

Собравшиеся у воронки офицеры пытались представить себе тот эффект, который получился бы, если

бы бомба была снаряжена толом, но это, конечно, сделать было трудно. Фактически эта бомба

предназначалась для Либав- ского ковша, где базировались немецкие подводные лодки. Взрыв такой бомбы в

ковше повредил бы все суда, находящиеся там, силой гидростатической волны, но наши войска отступили уже

так далеко, что расстояние до Либавы стало слишком велико, и «муромцы» с такими бомбами могли бы

долететь туда и полдороги обратно с посадкой в районе противника, а на такой риск желающих не нашлось.

Три снимка (группа с бомбой, бомба подвешена под фюзеляж корабля и воронка) были отправлены в

Ставку, где произвели сильное впечатление, и только тогда там схватились за голову, но было уже поздно и не

было средств для восстановления упущенного. Совершенно справедливо говорили некоторые сторонники

развития «муромцев», что все эти великие князья и «спецы» запели бы другую песенку, если бы такие корабли

были у немцев. Немцы настроили бы сотни две таких кораблей, и плохо было бы и нам, и нашим союзникам.

А мы еле добились неполного десятка кораблей, и, несмотря на очевидные боевые их качества, «спецы» не

переставали травить Эскадру. Великий Князь Александр Михайлович уже не знал, как и чем донять Эскадру,

и негласно распорядился посылать в качестве пополнения для формирования новых экипажей Эскадры лет-

ный состав, отчисляемый от школ и строевых частей, офицеров, не способных к летной службе. Этих

офицеров приходилось тут же возвращать обратно. Ввиду такой ситуации Начальник Эскадры был вынужден

организовать свою летную школу и выбирать учеников из состава самой Эскадры.