Mushoku Tensei: Крестьянин с копьем

— Быстро ты, Лира, — сказала она, скрестив руки на груди. Плащ чуть колыхнулся от ветра, обнажив рукоять меча на поясе. — Сорок процентов — это не горсть медяков. Уверена, что не прогадаешь?

— А то, — Лира ухмыльнулась, уперев руки в бока. Её шляпа качнулась, тень легла на половину лица, но глаза блестели, как у торговца, почуявшего сделку века. — Я знаю, сколько стоят драконьи кости — в том же Арсе за один позвонок дадут больше, чем я за год с вазами выручу. Клыки? Кожа? Это для оружейников и кожевников чистое золото. А сердце или печень — маги с алхимиками за них друг другу глотки перегрызут, лишь бы зелья варить или свитки зачаровывать. Сама я эту громадину не разделаю — ни сил, ни ножа такого нет, да и тащить одной через полстраны? Вопросов будет больше, чем у меня ругательств, а у меня их запас немалый. Но с двумя S-рангами — другое дело. У вас имя, репутация, вам поверят на слово, а я за вашими спинами пристроюсь. Сорок процентов — моя цена за помощь и молчание.

Элинализ задумчиво хмыкнула, её взгляд скользнул ко мне, затем вернулся к Лире. Она чуть наклонила голову, словно оценивая её заново.

— А ты не так проста, как кажешься, — сказала она, её тон стал чуть теплее, но с ноткой уважения. — Торговка с мозгами — редкость в этих краях. Обычно такие только орут про свои горшки да плачут, когда их бьют.

— Жизнь научила, — Лира пожала плечами, её ухмылка стала шире, обнажив чуть кривоватый передний зуб. — По дорогам таскаешься, либо учишься ловить удачу за хвост, либо с голой задницей и вазами остаёшься. Так что, по рукам?

— По рукам, — кивнула эльфийка, бросив мне быстрый взгляд. — Эрик, что скажешь? Согласен делиться с нашей бойкой извозчицей?

Я посмотрел на Лиру, прищурившись. Её уверенность была заразительной, но я не собирался отдавать сорок процентов просто так.

— Если она поможет тащить, разделывать и держать язык за зубами — согласен, — сказал я, мой голос был ровным, но с лёгкой угрозой. — Но сорок процентов — это только если всё пройдёт гладко. Если гильдия начнёт вилять жопой или стража прицепится, ты первая будешь выкручиваться. Я врать не люблю, но за тебя отвечать тоже не стану.

Лира хлопнула в ладоши, её глаза загорелись ярче, чем костёр в холодную ночь.

— Да не вопрос, — сказала она, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. — Я вру, как дышу, когда надо — хоть гильдейскому мастеру в лицо, хоть купцу с жирным кошельком. Главное — до ближайшего города доехать, где филиал Гильдии есть. Там уже разберёмся, кто кому что должен.

— Тогда приступим, — сказала Элинализ, её тон стал деловым, как у командира перед заданием. Она хлопнула меня по плечу, кивнула Лире и направилась к туше, уже прикидывая, с чего начать. — Время терять нельзя — дракон не самый свежий, и вонь скоро привлечёт кого-нибудь ещё.

* * *

Элинализ взялась за дело с неожиданной сноровкой, словно всю жизнь только и делала, что потрошила драконов. Она вытащила из своего походного мешка длинный нож с зазубренным лезвием — явно не для кухни, а для чего-то посерьёзнее — и пару коротких кинжалов с широкими лезвиями, разложив их на траве с аккуратностью мастера. Её движения были быстрыми, уверенными, но точными — ни одного лишнего взмаха, ни капли сомнения.

— Сначала снимаем кожу, — начала она, воткнув нож под чешую у основания шеи.

Лезвие с хрустом вошло в плоть, и тёмная кровь брызнула на траву, оставляя жирные пятна и резкий запах.

— Режем вдоль хребта, но осторожно — если порвать, цена упадёт. Чешую оставляем на коже, так дороже берут. Потом вырезаем кости — позвоночник, рёбра, пластины с крыльев. Клыки и когти отдельно, они самые дорогие. Органы — в последнюю очередь, пока не протухли. Сердце и печень берём целиком, остальное — по ситуации.

— Откуда ты это знаешь? И ты всегда с собой такой разделочный набор таскаешь? — спросил я, беря второй кинжал и примериваясь к крылу. Его перепонка была твёрдой, как парусина, но рваной, с дырами от ударов.

— Не трать время на вопросы, шевелитесь быстрее, — отрезала она, не поднимая глаз. Её нож уже скользил вдоль хребта, оставляя длинный разрез, из которого сочилась кровь. — Падение могли заметить другие путники или охотники. Если сюда кто-то явится, нам лишние свидетели не нужны. А то придётся делиться ещё и с ними.

— Или драться, — добавил я, вонзая кинжал в основание крыла.

Чешуя сопротивлялась, но под ней кожа оказалась мягче, податливой. Лезвие удивительно легко входило с лёгким хрустом, оставляя за собой рваный край. Запах усилился — тяжёлый, металлический, с тошнотворной сладостью, от которой першило в горле.

Лира стояла рядом, держа в руках моток верёвки и большой мешок из грубой ткани, сшитый вручную. Её лицо было напряжённым, но в глазах читался азарт, как у торговца, почуявшего сделку века.

— Давай сюда куски, — скомандовала она, подставляя мешок. — И аккуратнее, не порви! Кожа с дырками меньше стоит, а мне свои проценты терять неохота.

Мы работали два часа. Солнце село, и степь окуталась сумерками, подсвеченными лишь бледным светом луны, что пробивался сквозь набежавшие тучи. Мои руки были перепачканы кровью, липкой и тёплой, одежда пропиталась потом и запахом дракона, а мышцы ныли от напряжения. Валять и перекатывать дракона — это далеко не простая задача, даже для двух авантюристов S-ранга.

Элинализ вырезала кости с хирургической точностью — позвоночник, массивные рёбра, широкие пластины с крыльев, каждая размером с щит. Она работала молча, лишь иногда бросая короткие команды: «Держи тут», «Режь глубже». Я снимал кожу, отрезая её длинными полосами — каждая была тяжёлой, скользкой, с чешуёй, которая звенела, как монеты, когда её складывали в кучу. Клыки — каждый длиной с моё предплечье и острый, как меч — пришлось выдирать с усилием, их корни глубоко сидели в челюсти, а когти я отрубал у основания, оставляя глубокие зарубки на костях.

Лира помогала с органами, морщась от вони, но не жалуясь. Мы вырезали сердце — огромное, ещё тёплое, размером с голову быка, с толстыми венами, которые пульсировали в руках, пока его не уложили в одну из ваз, которой заранее срезали горло. Печень была скользкой, тяжёлой, как мокрый мешок с песком, и тёмно-бордовой, с лоснящейся поверхностью. Остальные органы — лёгкие, почки — мы оставили: они были слишком громоздкими и быстро портились.

Всё уместить не удалось — телега была слишком мала. Мы забрали самое ценное: некоторые кости, клыки, кожу, сердце и печень. Вазы Лира оказались кстати — она вытряхнула солому и тряпки прямо на землю, освободив керамические сосуды. В них сложили органы, залив остатками крови, чтобы сохранить свежесть. Сверху накрыли брезентом, пропахшим сыростью и старым сеном, закрепив его верёвками, которые Лира затянула так туго, что они врезались в ткань.

— Готово, — выдохнула Элинализ, вытирая нож о траву.

Её лицо блестело от пота, волосы прилипли ко лбу, а руки были перепачканы кровью до локтей, но в глазах горел довольный огонёк.

Я кивнул, вытирая ладони о штаны — они всё равно были грязными, так что разницы не было. Телега теперь была переполнена, места почти не осталось. Пришлось сесть сбоку от Лиры, почти прижавшись к ней. Копьё лежало на коленях, а плечо то и дело задевало её локоть. Элинализ устроилась сзади, прислонившись к груде костей, её меч теперь лежал у неё на коленях.