Музыкальный Дом

— Вы воняете дезоморфином, которым пичкали свою жену. До сих пор спите на ее постели. Сколько? Полгода? Больше. Гораздо больше, потому что вы начали с морфия. А теперь трупный запах пропитал спальню, и никакие живые цветы не спасают.

Желание причинить Кроуфорду боль затмило его разум, как будто они остались в комнате вдвоем. Знакомая тишина и мерное движение метронома. Щелк. Агент смотрел на Уилла с медленно нарастающим гневом. Провокации, Джек? Правда? Он собаку съел на провокациях. И не только собаку.

— Она пыталась покончить жизнь самоубийством. После попытки вы держали ее на дезоморфине, чтобы купировать приступы кашля. Вы ведь знали, что дезоморфин ее и убьет в конце концов. Остановка дыхания. Вы удерживали ее на этом свете, считая, что вам виднее. Ну и что, что она хотела покоя и смерти, ведь она была нужна вам. Вы слишком любили ее, чтобы отпустить. Любовь толкает нас на самую большую жестокость, не так ли, Джек?

На лице Кроуфорда мелькнуло узнавание, и Уилл осекся. Он потряс головой и молча вышел из комнаты, боясь даже подумать, как на него все это время смотрела Эбигейл. Конечно, Уилл мог спихнуть всю вину на свой дар. В ту секунду, когда он смотрел на Кроуфорда, он никогда не чувствовал запахи острее. Они были картой, отчетом, который он мог прочитать одним простым вдохом. Но вот желание защитить Эбигейл было полностью его, и Уилл без раздумий воспользовался разумом Лектера в своих целях. Более того, он не был уверен, что сделал это в последний раз.

— Ты в порядке, кудряш? — внезапно спросила незнакомая женщина.

Она пришла с агентами, одетая по-граждански в кожаную куртку. На руках у нее были медицинские перчатки.

Уилл оглянулся. Как он оказался в просторной кухне, он не мог себе даже представить. Он искал убежища. Судорожно выдохнув, Уилл растер лицо ладонями, пытаясь прийти в себя. Его зовут Уилл Грэм, и он в Балтиморе, штат Мэриленд. Его зовут Уилл Грэм.

— Неважно выглядишь.

— Я? А, да. Все нормально. А кто вы?

— Беверли Катц. Я из бригады умников, которые снимают отпечатки и делают пробы воды, — она приветственно махнула рукой, даже не подумав его коснуться. — Надеюсь, у тебя получится то, что не вышло у нас.

— Знаешь, кто я?

— А кто не знает? Спорим, к вечеру тут будет шайка репортеров, кто-нибудь обязательно проболтается газетам за пару тысяч баксов. Выглядишь, как привидение. Тебе бы выпить чего покрепче.

— Алкоголь мне не помогает.

— Звучит как вызов, — она ухмыльнулась.

— Все становится еще хуже, я пробовал. Знаешь, что бесит меня больше всего? Что все это абсолютно бесполезно. Все это. Каждый здесь знает, что Лектер виновен, молчит и ждет, будто я, как какой-то волшебник, достану его словно кролика из шляпы. Кроуфорд отчаялся настолько, что обратился к психу вроде меня, и сам же не дает мне работать.

Катц прислонилась к кухонному столу спиной и сложила руки на груди.

— Улики против Чилтона были слишком очевидны. Мы догадываемся, что Лектер убивал людей много лет. Но ничего не нашли во всем гребаном доме, а я умею искать очень тщательно. Мы не можем даже объявить его в уголовный розыск. Представь, кудряш, если Лектер войдет в эти двери, мы ничего не сможем ему сделать.

— Он не вернется.

— Почему ты так уверен?

— Он забрал с собой ножи.

Катц проследила за его взглядом и увидела пустые щели в подставке. Они переглянулись.

— Не спрашивай.

— Слушай, реально выглядит как магия.

— Заткнись.

Уилл заметил веселые морщинки в уголках ее раскосых глаз. Скорее всего, корейские корни. Второе поколение эмигрантов, судя по отсутствию акцента. Катц рассмеялась и покачала головой.

— Ладно, фокусник. Я отвечу на все твои вопросы, только чтобы Джек не услышал, иначе он меня прибьет.

Уилл открыл было рот, как в комнату зашли еще двое, на этот раз в белых халатах, разговаривая на манер близнецов.

— Опа, Бев, поймали на горячем.

— Теперь не отвертишься.

— Она уже спросила про свою двоюродную бабушку из Сувона?

— Из Соннама, — поправила его Катц, закатив глаза. — Это мои коллеги, Прайс и Зеллер.

Тот, что постарше, с седыми волосами, молча кивнул, а молодой, c легкой небритостью, помахал рукой.

— Они выглядят как пара придурков, но на самом деле они хорошие специалисты.

— А еще Зеллер тайно в меня влюблен, но мы справляемся с этим сугубо профессионально, — внезапно добавил Прайс.

— Тебя смутило только это? Какая вообще тайная любовь, если моя девушка в курсе?

— А-а. Так вот почему она позавчера весь вечер мне подмигивала. Я думал, у нее нервный тик.

— В том числе. Так что вы тут делаете? Прячетесь от страшного дяди Джека?

— Вообще-то я пыталась рассказать, кто такой Чесапикский Потрошитель, и почему мы думаем, что это Лектер, — терпению агента Катц можно было позавидовать.

— Так мы еще думаем?

— Конечно, это доктор Лектер. Ты видел Чилтона? Если бы я был его жертвой, то убился бы сам, выпрыгнув в окно.

— Это твое профессиональное мнение? Скучный до смерти?

— По-моему, отличная характеристика.

— Ладно, согласен.

Они примирительно стукнулись кулаками, и Катц тяжело вздохнула.

— Если их не остановить, они могут продолжать вечно. Слушай сюда, Чесапикский Потрошитель убивал группой из трех. Перерезал горло или вообще расчленял. Все, что оставалось от тела, выставлял каким-нибудь жутким образом у всех на виду.

— Парень с цветами в животе, — влез Зеллер.

— Тот, что был возле церкви, по-моему, интереснее, — не согласился с ним Прайс. — Использовать его язык вместо закладки в библии — это надо еще додуматься.

— Интереснее? Я бы использовал другое слово в описаниях его убийств.

— Парни, хэй. Завязывайте. Потрошитель убивал в очень короткие сроки, а потом залегал на дно. Мог никого не трогать по восемнадцать месяцев.

— А если он просто не выставлял другие жертвы напоказ? — предположил Уилл.

Все трое агентов уставились на него, будто вообще не знали, что он умел разговаривать.

— Мы не отрицаем такую возможность, но доказательств или связей никаких. Кроме того, он забирает у жертв органы. То, как аккуратно он это делает, говорит о медицинском опыте. И Чилтон, и Лектер в прошлом были хирургами.

— Скорее всего, продает органы на черный рынок.

— Скорее всего? Что, по-твоему, он еще может с ними делать? — спросил Зеллер. — Набивает ими холодильник к праздникам?