Мы ненавидим всех. Преданные

– Вы наверняка знаете эту игру. Она очень популярна у студентов. «Я никогда не». Слышали ведь? – Бласт делает еще одну сильную затяжку и пускает клубы дыма через нос. – Правила простые: один из нас говорит то, чего он никогда в своей жизни не делал, а те, кто это делали, – пьют. Видите? Все до банальности легко. Единственное, о чем нам стоит помнить, – нельзя лгать. Мы ведь искореняем ложь.

Сигаретный дым заполняет пространство и добирается до моего носа. Я закрываю ноздри тыльной стороной ладони, и этот жест не остается незамеченным Тео.

– Ты не мог бы не курить? – вежливо, но настойчиво требует он. – Астре не нравится этот запах.

– Без проблем.

Энзо ухмыляется и в сию же секунду гасит сигарету о свою же руку. Я дергаюсь на месте и в ужасе прикрываю рот рукой, порываясь вскочить, но Тео вовремя хватает меня за локоть и усаживает обратно, еще ближе к себе. В это время на лице Энзо не дергается ни один мускул. Он бросает потухший окурок на пол и поднимает на нас взгляд.

– Начнем игру с меня, если вы не против? – беспристрастно спрашивает Энзо, и теперь я узнаю его привычный холодный тон. – Я никогда не трахался с лучшими друзьями. – Он театрально разводит руки в стороны. – Упс… Кажется, вам придется выпить.

Бласт пытается спровоцировать кого-то из нас. В этом заключается его новый план?

Замечаю, как у Тео стискиваются челюсти, но он берет стакан с виски и делает жадный глоток, не сводя глаз с Энзо.

– Я же говорила, что не пью. У меня машина тут на…

– Пей, Ревендж. – Приказ Энзо звучит мягко, но это все равно приказ. – Ты ведь знаешь, что бывает с нарушителями правил. – Он приспускает ворот битловки, оголяя татуировку на шее в виде красных букв «HATE», и делает вид, будто полосует себя по горлу лезвием ножа, проводя по буквам большим пальцем, а затем глухо посмеивается. – Пей.

Я смотрю на Тео. Он кивает. Это значит, что я могу ему доверять. Он наверняка уже что-то придумал. Нужно только подыграть Энзо, сыграть по его правилам, и у нас получится перехитрить его.

– Итак… Получается, опять моя очередь. – Энзо лязгает пирсингом в языке по зубам и продолжает игру после того, как я выпиваю свою порцию проигравшего. – Я никогда… – его прищуренный хитрый взгляд перескакивает с лица Тео на мое и обратно, – не лгал людям, откуда я родом. – Он взбалтывает виски в своем роксе и изображает сожаление: – Ой, простите… Кажется, вам обоим снова пора пить.

– Я никому не лгала об этом! – напрягаюсь я.

– А как же Алонсо Сантана? – уточняет Энзо, чем моментально лишает меня дара речи. Тео настороженно бросает на меня беглый взгляд. – А Дарио? Разве он знает правду о месте, где ты родилась и выросла?

Вместо ответа я хватаю винный бокал и делаю глоток виски. Уже во второй раз крепкий алкоголь обжигает мне горло, но я проглатываю жгучую смесь, чтобы не выплеснуть наружу такие же жгучие слезы.

Я должна была объясниться с Тео. Но не успела. И теперь мы оба пешки в жестокой игре Энзо, из которой целым не выйдет ни один из нас. Энзо всегда играет до победы. Он не остановится, пока не отберет чужую ставку – сердце. Вот только теперь ему нужны оба – мое и Тео. Ведь теперь мы оба являемся предателями в его глазах.

– Ладно, – ухмыляется Энзо, облизывая губы. – Я загадаю что-нибудь полегче. Нельзя ведь лишать вас удовольствия от участия в игре. Что бы такое придумать… – Длинные пальцы почесывают подбородок.

– Прекращай, – его раздумья внезапно пресекает Тео. – Хватит твоих игр. Говори прямо: для чего ты здесь? Что тебе нужно?

Энзо ехидно улыбается, будто получил именно то, на что и рассчитывал.

– Не злись, дружище. Я всего лишь пытаюсь разрядить обстановку. Вспомнить былое, поддаться всеобщей ностальгии… Ну раз тебе не хочется «полегче», тогда специально для тебя, Фолт, я немного усложню третий раунд.

– Мы больше не хотим играть! – вмешиваюсь я, но Энзо уже не остановить.

– Я никогда не был родителем нерожденного ребенка, – выпаливает он, и я давлюсь собственным вздохом.

Он не мог этого сказать.

К глазам подкатывают слезы, и я зажимаю ладонями рот.

– Ревендж, как поступишь: выпьешь сразу, а уже потом расскажешь Тео о своей ранней незапланированной беременности или наоборот?

– Какого… черта?! – взрывается Тео и вскакивает на ноги. – Что ты несешь, придурок?!

У меня не хватает сил даже подняться с дивана, чтобы остановить Тео. Вся энергия ушла на попытки сдержать непрошенные слезы, но тщетно. Они льются по щекам, обжигая кожу.

Тео настигает Энзо за пару широких шагов, хватает его за плечи и рывком заставляет выпрямиться напротив себя. Но Энзо не реагирует на провокацию. Он снова обращается ко мне с требованием:

– Ревендж, пей. В этой игре нельзя лгать. – Переводит взгляд на Тео, сталкиваясь с ним лицом к лицу. – И ты, Фолт, тоже.

Сквозь слезы, застелившие глаза, я вижу, как Тео толкает Энзо в сторону, подлетает к кофейному столику, хватает мой винный бокал с недопитым виски и с размаха швыряет его в противоположную стену.

Стекло разлетается вдребезги под звук моего отчаянного всхлипа. Я сжимаю ладонями лицо, отказываясь все это видеть.

– Браво, – хлопает Энзо. – Ты герой. Каким и был раньше. И все такой же кретин.

– Астра, ты понимаешь, о чем он говорит? – тяжело дыша, обращается ко мне Тео, но я не смотрю на него.

Я не смогу. Мне слишком больно. Эта тайна должна была умереть вместе со мной. Вместе с моим неродившимся ребенком. Но Энзо вспорол меня заново. Выпотрошил. Вывернул наизнанку, как уже однажды со мной поступали, когда я избавилась от нее.

Это была девочка.

Зачем-то перед абортом мне сказали ее пол. В тот день я едва не свела счеты с жизнью. Но Энзо спас меня. Для того, чтобы заново убить сейчас.

– Астра! – Тео трясет меня за плечи. – Ответь! О чем он, мать твою, говорит?!

Он призывает меня взглянуть на него, но я не могу. Я только плачу навзрыд, захлебываясь слезами. Чувствую режущую боль. Как в тот день. Потом тянущую, расползающуюся по всему моему телу.

Энзо заставляет снова вернуться в то время, в ту проклятущую больницу, где я колотилась от страха и бесконечно рыдала. Куда он тайком привез меня и заплатил за аборт для несовершеннолетней, чтобы сохранить тайну и остаться в живых. Телом я осталась жива, но душа покинула меня, как только я осознала, что сделала.