Мы ненавидим всех. Преданные

– Дарио?! – ошарашенно недоумеваю я.

– Нет, блядь, Иисус Христос. Второе пришествие.

Из его носа хлещет кровь прямо на воротник белой рубашки. Дарио запрокидывает голову, зажимая ноздри.

– Иди сюда! – Хватаю его за руку и тащу вглубь уборной. – Быстрее. Нужно промыть водой. Не запрокидывай голову! Наоборот, опусти вниз.

Открываю кран и отрываю несколько бумажных полотенец.

– Дай помогу.

Дрожащими руками принимаюсь смывать кровь с лица Дарио и даже не замечаю, как дверь уборной захлопывается.

– Вот так… – Придерживаю полотенце под его носом, другой рукой перекрывая воду. – Жить будешь.

– Я сам. – Он искоса поглядывает на меня, накрывая мою кисть своей ладонью, но я тут же выдергиваю руку и отступаю от Дарио на шаг.

Рядом с ним мое сердце не находит себе места и начинает предпринимать попытки вырваться из груди. Будто чует хозяина и срывается с поводка. Но я не могу отдать Дарио сердце, поэтому лучше посадить этот скулящий орган на цепь и держать дистанцию.

– Какого черта ты вообще здесь забыл? – Я резко перевожу тему и складываю руки на груди – защищаю сердце.

– А ты какого черта врезала мне дверью?! – огрызается он, швыряя окровавленное бумажное полотенце в умывальник.

– Я не специально! Не нужно было так ломиться!

– Я думал, что тебе плохо!

– С какого такого хрена мне должно быть плохо, а?! – кричу я.

– А я откуда, блядь, знаю?! Мне Рой сказал!

– Ч-что… – Я раскрываю рот, но давлюсь собственным вздохом и мгновенно остываю. – Рой?..

– Да! – продолжает скалиться Дарио. – Сказал, что ты чуть не потеряла сознание и буквально вытолкал меня с танцпола.

– Ах вытолкал, значит… – Я стискиваю зубы. Вытолкал. Охренительно. – Мне так жаль, что из-за меня тебе пришлось прервать свой гребаный медленный танец, моряк. Очень-очень жаль. – Смотрю ему в глаза, где уже зарождается шторм. – Но со мной все в порядке. Сознание я не теряла и видеть тебя здесь не хотела. Так что, будь добр, свали-ка отсюда на хрен.

– Ты что… сейчас послала меня? – Его лицо искажается гримасой злобы.

– Тебе показалось, что я послала тебя? – с театральной драматичностью ахаю я. – Так вот чтобы в следующий раз не казалось… Иди на хрен, моряк, – проговариваю четко каждое слово. – На. Хрен, – отчеканиваю еще раз, наблюдая, как играют желваки на его скулах. – Помнится, у тебя отлично получалось уходить. Поэтому исполни этот трюк еще раз: развернись и выйди отсюда к чертовой матери!

– С радостью! – Он пинает ногой мусорную корзину и срывается к двери.

Меня всю трясет. Сердце рикошетит в груди в бешеном темпе. Мне хочется ударить Дарио. Отвесить пощечину. Одну. Вторую. Или поцеловать. Так сильно, чтобы у него подкосились коленки. Чтобы он схватил меня и сжал в своих крепких руках. Чтобы не отпускал. Я больная, знаю. Но как оставаться нормальной, когда разум и сердце играют против друг друга?

Моряк дергает за ручку, но дверь не поддается. Щелкает замком, но бестолку.

– На хрена ты закрыла дверь?! – рявкает он, продолжая давить на ручку.

– Я ничего не закрывала, идиот!

– Тогда какого черта она не открывается?!

– Потому что у тебя руки растут из задницы!

Я подлетаю к двери, ударяю Дарио по рукам и самостоятельно проверяю замок. Он открыт, но дверь все равно не поддается.

– Черт! – шикаю я.

– Убедилась? – цокает Дарио. – Ты захлопнула дверь, и она заела.

– Нас заперли с обратной стороны, «гений». Кто-то подпер дверь. И этот кто-то сделал это специально.

– Рой, – в один голос заключаем мы оба.

– Ты что, рассказал о нас Рою?! – Меня накрывает вторая волна возмущения, и я толкаю Дарио в плечо.

– А кому, по-твоему, принадлежит то бунгало в горах, где мы перетрахались на каждой горизонтальной поверхности?

– Ты конченный идиот! – Толкаю его двумя руками в грудь. – Придурок! – И еще раз. – О чем ты только думал?! – Вколачиваю оба кулака в грудную клетку.

Дарио врезается спиной в туалетную кабинку, но успевает перехватить и сжать мои запястья. Он стискивает зубы. В его глазах полыхает ярость и гнев. Эта смесь прожигает мое лицо насквозь. В детстве, когда я ловила такой же взгляд отца, за этим следовал удар ремнем. Поэтому на мгновение я зажмуриваюсь, готовясь получить наказание за недостойное поведение, но вместо боли на меня обрушивается необузданная страсть, с которой Дарио впивается в мои губы. Кажется, я даже стону в ответ на поцелуй, рефлекторно впиваясь пальцами в его грудные мышцы. Я больше не бью, наоборот, притягиваю его к себе, сжимая в кулаках рубашку. Моряк выпускает мои запястья из тугой хватки и притягивает меня вплотную к своему торсу, жадно блуждая руками вдоль моих бедер и поясницы.

Это все неправильно. Но как же чертовски сладко. Кровь бурлит. Пульс зашкаливает. Один его поцелуй, и я забываю обо всем на свете: об обиде, о ревности, о барби, которую он оставил на танцполе, о своем плане и договоренности с Тео.

Тео!

Я резко вырываюсь из объятий Дарио и отступаю на шаг, стараясь отдышаться. Голова кружится. Тело дрожит от возбуждения. Мне нужна опора, чтобы не потерять равновесие.

– В чем дело? – сглатывая в попытках нормализовать дыхание, спрашивает Дарио. Его зрачки расширены. Грудная клетка ходит вверх-вниз в бешеном темпе.

– Мне нужно идти.

– Ты издеваешься?! – моментально вспыхивает он.

– Нет, – облизываю губы, – пожалуйста, послушай…

– Если ты снова бросишь меня, клянусь…

– Нет. Я вернусь. Обещаю.

– Если ты сейчас уйдешь, то можешь не возвращаться.

– Дарио… – Мне больно это слышать, но я понимаю его, ведь я столько раз отталкивала моряка, но его все равно прибивает к моим берегам. – Я должна уйти, понимаешь? Мне нужно закрыть гештальт¹⁵.

– Прямо сейчас? – Он все еще злится и не желает меня отпускать добровольно.

– Да.

– И кто же настолько важен для тебя, что ты готова бросить меня в туалете кампуса во время Зимнего бала?

– Недавно я поняла, что ты значишь для меня намного больше, чем кто-либо другой. – Я подступаю к нему ближе, кладу ладонь на центр груди, туда, где сердце, и плавно скольжу к шее. – Но сейчас мне нужно объясниться перед Тео.

– Твою ж…

Стоит мне произнести это имя, как в жилах Дарио вскипает кровь.

– А потом я вернусь и расскажу тебе все. – Не свожу глаз с его рассерженного лица. – Отвечу на любой вопрос, даже если, узнав правду, ты отвернешься от меня. – Дарио наконец-то смотрит мне в глаза, но молчит. – Потому что ты действительно дорог мне, Дарио. И ты был прав: нет смысла ждать января. К черту. Нам было хорошо вместе. И я не хочу потерять тебя из-за лжи. – Дотягиваюсь ладонями до его щек. – Если честно, то я вообще не хочу тебя терять. Знаешь, – грустно усмехаюсь, – оказывается, это очень больно – быть без тебя.

Он беззвучно скитается взглядом по моему лицу. Наверное, боится довериться бессовестной лгунье. И я не в праве его судить. Сама виновата. Надеюсь, мне удастся реабилитироваться в его глазах. Ведь это то, чего я действительно желаю всем сердцем – желаю раз и навсегда закончить игру и просто любить – именно это я и загадала в день нашего знакомства, когда задувала огни Роли с высоты смотровой площадки. Хочу покончить с игрой и полюбить.

– Сколько тебе нужно времени? – сдается Дарио. Его руки накрывают мою талию, и я расслабляюсь в теплых объятиях. Мой моряк оттаял. У меня получилось его отогреть.