На границе двух миров

А между тем Арктур, чтобы заполнить чем-то гнетущее молчание, принялся говорить, стремясь убедить меня в необходимости моей помощи... не осознавая, что за него это давно сделали его эмоции.

– Мой отец - Председатель корхальского Сената и... позавчера он провозгласил независимость планеты от Конфедерации.

Джим встрепенулся и я уловил вспыхнувшее в нем беспокойство - шериф слишком хорошо знал, как привыкло действовать его родное правительство в таких случаях.

– Эта информация еще не попала в голосеть, но это - лишь вопрос времени. Я... я никогда не поддерживал амбиции своего отца, мечтавшего о самостоятельности Корхала - черт возьми, я даже отслужил в армии Конфедерации! Я боюсь, что конфедераты ответят на попытку отделения так, как они всегда поступают - акцией устрашения, публично наказав отступников с максимальной жестокостью. Ты и я понимаем, кто всегда выполнял задания политического убийства, Призрак.

Я все так же молчал, проклиная себя за нерешительность. Я ведь все равно не могу помочь ему, - так чего же я тяну время, давая ему надежду? Почему не откажу сразу же?..

Наверное, потому что я действительно могу дать Арктуру то, чего он хочет. Я действительно могу почувствовать Призраков - как бы там они не прятались, но я все равно остаюсь представителем расы, оттачивающей свои псионные возможности тысячелетиями. Я могу обнаружить их и даже, теоретически, надавать по башке, но...

– Только дай свое согласие, и мы с тобой сегодня же отправимся на Корхал - мой личный корабль ждет только приказа. Я дам тебе деньги, по сравнению с которыми эти полмиллиона, - он порывисто ударил раскрытой ладонью по стопке документов перед собой - единственное зримое проявление эмоций за весь разговор.
– Покажутся обычными чаевыми. Ты сможешь купить себе новую личность, дом и даже, черт возьми, новые ноги!.. Почему ты молчишь?!

– Две недели, - просипел я, не обращая внимания на отчаянно жестикулировавшего Джима, резко отрицательно отнесшегося к моей податливости.
– Дай мне две недели и я отправлюсь с тобой.

– Через две недели будет уже поздно!

– Это все, что я могу тебе предложить, Арктур, - помимо воли в моем голосе проскользнули нотки вины.

– Ты пойдешь со мной сейчас!
– вскочив на ноги, потерявший контроль промышленник попытался схватить меня за грудки, но замер, почувствовав, как его тело опутали сотни невидимых цепей моего Дара.

– Две недели. Я не могу покинуть этот дом раньше. Прости...

И именно это последнее слово сломало его решимость. Он обмяк в невидимых цепях и, когда я отпустил его из объятий Дара, развернулся и молча направился к выходу.

Я затрудняюсь сказать, сколько времени мы с Джимом просидели в тишине. Казалось, что прошла вечность, прежде чем я тихо сказал, будто пытаясь оправдаться:

– Я не могу покинуть эту ферму сейчас...

Джим, как-то незаметно оказавшийся рядом, молча положил мне руку на плечо. Он ничего не сказал, но мне и не нужны были слова - достаточно было того, что он меня не осуждал.

Впоследствии я много раз задавал себе вопрос - а что бы случилось с моей судьбой, судьбой Джима, Конфедерации и всего сектора Копрулу, если бы тогда, в тот самый момент, когда Менгск умолял меня о помощи, я бы сделал эту правильную глупость - отправился вслед за Арктуром на Корхал, чтобы спасти его семью?

Может быть, все бы сложилось иначе... может быть...

Две недели спустя отца, мать и двух сестер Арктура Менгска убили. Их отрубленные головы были найдены утром на площади перед зданием Сената.

В тот день я залез в тщательно спрятанный Генрихом сейф за каким-то плохо нарисованным пейзажем и впервые в жизни по-свински напился - давно хотел проверить, как подействует алкоголь на мой совсем неземной организм. Оказалось, что точно так же, как и на людей.

И точно так же, как и для людей, крепкое виски притупило чувство вины лишь на время - утром, отвратительно, тошнотворно солнечным утром оно вернулось, чтобы остаться со мной навсегда.

Интерлюдия 3.0. Заблудшая душа

Ресторанчик "Синий веер" на углу 6-ой и 7-ой Радиальной всегда считался заведением для парочек. Шумная влюбленная молодежь, степенные супружеские пары и прячущиеся по углам любовники обеспечивали это не слишком большое заведение стабильным доходом, привлекаемые романтической обстановкой, небольшой танцевальной площадкой и ежевечерними концертами различных малоизвестных, но талантливых исполнителей.

В этой тихой, спокойной атмосфере, тонувшей в томном голосе полной дамы, практически обнявшей микрофон, тонкая девичья фигура, чьи черты почти не скрывал длинный черный плащ и капюшон, смотрелась... дико и совершенно не к месту.

Владельцу "Синего Веера", франтоватому мужчине с коротким ежиком русых волос, загадочная посетительница не нравилась. Мало того, что своим нарядом она нарушала тщательно создаваемую интимную атмосферу, так еще и заказала всего лишь кружку кофе и бисквит. Последний так и стоял нетронутым, в то время как девушка, надвинув на глаза капюшон и откинувшись спиной на стену, мелкими глотками цедила дымящийся напиток.

Тяжело вздохнув, Антоний покинул свой наблюдательный пункт и направился к погруженному в темноту столику. Имидж - важнее всего, а таким загадочным кадрам в потертых кожаных плащах больше подходит грязный кабак, чем уют гнездышка для влюбленных.

Как бы только объяснить это посетительнице, чтобы она не устроила скандал, пустив по ветру усилия десятков людей?

– Уважаемая...
– осторожно начал Антоний, остановившись у ее стола.

– Зовите меня... Сэйна*, - с едва уловимой насмешкой в спокойном голосе ответила девушка, даже не повернув головы в сторону хозяина, который непроизвольно отметил, что его собеседница довольно молода.

– Необычное имя, - оценил мужчина и, красноречиво положив ладонь на спинку второго стула, продолжил: - Вы позволите?

– Валяйте, чего уж там.

– Не сочтите за бестактность, но что привело вас к нам?
– Антоний решил начать издалека.

– Просто захотелось отдохнуть. В местах, где я обычно коротаю вечера, столько всякой швали... А я уже устала ломать им конечности, которые они тянут куда не следует.

У Антония против воли пробежал холодок по спине, - настолько спокойно и как бы между делом странная посетительница упомянула "ломание конечностей".

– А у вас здесь хорошо, - с едва уловимым сожалением в голосе продолжила девушка.
– Настолько хорошо, что я никак не могу решить, чего мне хочется больше - вернуться сюда еще раз или спалить эту забегаловку к чертям собачим.

Холодок мгновенно превратился в стаю мурашек, пробежавшихся по всему телу, заставив волосы на затылке зашевелиться, - почему-то у Антония не возникло ни тени сомнения, что его собеседница способна воплотить в жизнь свою угрозу так же легко и непринужденно, как упомянуть о сломанных ею руках.