На Калиновом мосту над рекой Смородинкой
Шрифт:
Те переглянулись.
– Надо полагать, у себя дома, - холодно ответил Валерик.
– Я не понимаю…
– А ты погоди понимать, - поспешно сказал дядя Гриша. – Приди сначала в себя. Сейчас мы тебя поднимем, отнесем в дом, накормим…
– Я никуда не пойду, пока вы мне все объясните! – воскликнула я. – Что с Владом? Почему я на Земле? Что вообще произошло?!
Они снова переглянулись.
– Ты едва не умерла, Василиса, - уже серьезно сказал Горын Годинович. – Еще немного, и можно было бы готовить погребальный костер.
– Мы вовремя успели вытащить тебя из Лаврова логова, - так же
Что?.. Как?.. Они с ума сошли?!
– Валера. Что ты несешь?
– К сожалению, правду.
– Вы можете говорить со мной серьезно?! Без дурацких шуток?! Как Влад мог меня убить? Это же полный бред! Объясните мне толком, что случилось!
– Покажи ей, - тихо сказал дядя Гриша. – Нам она все равно не поверит.
Валерик кивнул и попросил:
– Вася, дай мне твое зеркало.
– Какое зеркало? – удивилась я.
– Которое лежит в твоем правом кармане.
Я пощупала свою юбку. Точно, есть зеркало. Вернее, зеркальце. Маленькое, дамское, я его всегда с собой ношу. Кажется, его мне как раз Валерик-то и подарил. Очень-очень давно.
Вынула зеркало из кармана, протянула Валериэлю. Тот сделал над ним быстрый пасс рукой и вернул его мне.
– На, смотри сама. Стекло, как известно, не врет.
Эти чары были мне знакомы. Теперь все, что случилось там, где находилось зеркальце, в нем можно увидеть еще раз, как на киноэкране. Даже, если само зеркало было завешано тканью, смотрело в другую сторону или, как у меня, лежало в кармане.
Над прозрачной поверхностью мы склонились все вместе.
Стекло сначала покрылось рябью, а потом начался «фильм».
Вот я падаю на каменный подвальный пол, и из меня плотным потоком начинает исходить вита. Вот прибегает встревоженный Влад, что-то говорит, хлопает меня по щекам. Потом берет на руки и решительно несет по длинному коридору, но почему-то не наверх в нашу спальню, а в соседнюю комнату.
В ней он локтем нажимает на торчащий из стены рычаг, и с потолка на цепях спускается длинный стеклянный ящик с тоненьким матрасом на дне. Влад укладывает меня в этот ящик и движением руки создает вокруг него тепловую сферу. Прямо как для пробирки с вызревающим эликсиром.
После этого ногой поднимает каменную плитку, едва заметно выступающую на полу, и в это отверстие тонкой, но тугой струйкой из моего тела сразу же начинает литься вита.
Слева, не сдержавшись, грубо ругнулся дядя Гриша. Я же смотрела во все глаза, боясь отвести взгляд и чувствуя, как спина покрывается холодным потом, и бешено начинает биться сердце.
Вот Влад снова возле моего стеклянного гроба. Он гладит меня по руке, по лицу, что-то шепчет на ухо. Струя виты становится больше. Влад уходит. Я лежу, а что-то неведомое, страшное продолжает сосать из меня живительную силу. А вместе с ней и мою собственную, жизненную.
Вдруг в комнате появляется портал, и из него выходят Горын Годинович и Валерик. Бросаются ко мне, дядя Гриша осторожно вынимает меня из ящика, что-то говорит, Валериэль подбегает к открытому в полу люку и захлопывает его. После этого открывает новый портал, и через мгновение они укладывают меня на траву земного поля…
Картинка прошлого сменилась моим собственным отражением, а я все не могла оторвать от
прозрачной поверхности взора.Зеркало, в отличие от людей, не лжет. Никогда.
Но ведь все это невозможно. Нет. Этого не может быть. Просто не может. Никак. Совсем. Господи…
Я изо всех сил стиснула зубы, чтобы не закричать.
– Тебя искали целый месяц, - тихо сказал Валериэль. – Когда нашли, ты уже не дышала. Мы решили, что опоздали, но все-таки решили отнести на Землю. Здесь виты много, думали – вдруг оживешь.
Месяц… Значит, в стеклянном гробу я пролежала примерно две недели.
– Как вы меня отыскали? – прошептала я, едва сдерживая слезы.
– При помощи твоего зеркала, - ответил Валерик. – Я ведь перед тем, как тебе подарить, наложил на него следящие чары, а потом сам же про них позабыл, представляешь? Только сегодня вспомнил, да и то случайно.
– И что же теперь будет? – грустно поинтересовалась я.
– Ну, - дядя Гриша подсел ко мне ближе и мягко, по-отечески, обнял за плечи, - тебя вернем в Лихолесье. Варвара-то знаешь, как извелась? Чистая баба яга стала – кожа, кости и горящие глаза. Лавровича поймаем и накажем. Вынесем на рассмотрение Совета предложение о смертной казни. Уверен, там с радостью согласятся раздавить этого змееныша.
– С Лавровичем будет проблема, дядь Гриш, - всхлипнула я.
– Это какая же?
– Он мой муж.
Мужчины изумленно на меня уставились.
– Вася, - выдохнул Валерик. – Ты ведь сейчас пошутила?
Я покачала головой и продемонстрировала обручальное кольцо.
– Ты смотри, какой умный змееныш! – восхитился Горын Годинович. – Все, поганец, предусмотрел. Василиса, вы когда поженились?
– В тот же день, когда он меня похитил. Так что и отвечать теперь будет только за похищение. Все остальное – дела исключительно семейные и по закону разбираться с ним имеет право только наша семья, то есть, я, мама и Елена.
– Знаешь, Вась, еще не известно что хуже – попасть в руки палачу или встретиться один на один с разгневанной Варварой, - усмехнулся Валериэль. – Влад в любом случае свое получит.
– Валера, я очень всех вас прошу, не трогайте его. Бог с ним.
– Василиса, да ты что?!
– Я серьезно. Он ведь не просто так все это устроил. Ему нужно было наполнить витой артефакт, чтобы спасти кащей от вымирания. Просто Влад выбрал для этого самый быстрый и верный способ. Берендеи ведь еще есть, а воздушники скоро могут исчезнуть.
– Девочка, а с чего ты взяла, что кащи вымирают? – осторожно поинтересовался Горын Годинович. – Тебе Лаврович об этом сказал?
– Да, - удивилась я. – А разве это не так?
– Не так, - серьезно сказал Валериэль. – Я сам проверил, Вась. Все у них с рождаемостью в порядке. Из каждых десяти младенцев, рожденных в общине, по статистике двое-трое являются магами воздуха. Не густо, конечно, но и не критично.
У меня внутри что-то оборвалось.
– Зачем же тогда Влад устроил весь этот цирк? – сдерживать слезы больше не было сил, и они потекли по моим щекам. – Почему женился, понятно – чтобы в случае чего избежать проблем. Да и что в этом такого, все равно через месяц-два он стал бы счастливым вдовцом. Ему ведь на самом деле вита была нужна, верно? Много-много виты. Но зачем ему столько?