На неведомых тропинках. Сквозь чащу

Он услышал и понял. Он мог остановиться. Мог но не захотел. Противник пал и должен быть убит.

– Веник, он...

Маховик открыл рот и завыл. На одной ноте, жалобно и тоскливо. Когти падальщика почти ласково прошлись по чужому горлу, оставляя за собой две линии. Крик прервался перечеркнутый одним движением. Но его услышали и ответили короткими отрывистыми, похожими на лай криками. Другие... Кто? Наверное, маховики... отозвались на его зов.

Хлынула кровь, в свете алой луны она казалась черной. Она имела тот же звериный запах. Ее было очень много. Она текла из раскрывшихся порезов, словно у маховика внезапно появилось еще два рта с рваными краями - губами. Кровь заливала мне руки, грудь, шею, толчками выплескивалась на лицо и сколько бы я не пыталась, отвернуться, все равно попробовала ее вкус, закашлялась, на языке осела шерсти и соль. Каждый вдох теперь был окрашен в красный цвет.

Глаза нелюдя утратили блеск, кровь текла, рот открывался и закрывался, а он все стоял, все не падал...

Веник схватил меня за плечо и я, оторвав перемазанные кровью ладони от груди маховика, вцепилась в падальщика.

– Давай, - рявкнул он, помогая выбраться, - Быстрее, - он поставил меня на ноги, - Опять на тот свет намылилась? Так только скажи...

Он потащил меня вдоль рухнувшей башни. Всего десяток шагов по битой черепице и белеющим в ночи костям. По вещам Ушедших... У сухого ствола я заметила кованный ободок, похожий на браслет присыпанный пылью. А в следующий миг едва не споткнулась о... наверное, это все-таки это была тряпичная кукла. Я увидела размытое грязное лицо, неумелой рукой намалеванное на куске ткани, нос, растянутый в улыбке рот, глаза - бусины, одна из которых сколота с краю. Только бы не коснуться, не задеть. Этот как детская игра "не наступи", пока ты не думаешь об этом, все хорошо. Но как только дашь себе зарок дойти вон до того дерева, не наступив ни на одну трещину в старом асфальте, они словно нарочно лезут под ноги, и ты спотыкаешься и спотыкаешься. Браслет, кукла, угол то ли коробки, то ли ящика, блеск осколков...

Я обернулась. Маховик продолжат стоять, продолжал умирать. Где-то впереди снова залаяли и завыли, на этот раз ближе. Широкая голова, стала медленно опускаться на старые кости. Очень медленно, словно он сопротивлялся самой смерти, до последнего не сводя с меня обиженного взгляда.

Посыпались камни, падальщик зарычал я отвернулась. Впереди показалась усыпанная листьями чаша фонтана, похожая на вкопанную в землю сферу. Снова раздался вой на этот раз с другой стороны. Я перелезла через бортик, Веник его просто перепрыгнул, пригнулся и съехал на дно, вороша прелые листья. Я скатилась следом, но не так ловко и элегантно. Он жестом приказал мне пригнуться.

Вой затих, снова послышались шуршащие шаги, пока еще в отдалении.

Щааарк - щщааааарк.

– У тебя глаза светятся, - одними губами прошептал гробокопатель, - Как у этих.

Я потерла перемазанное кровью лицо ладонями, зажмурилась, а потом открыла глаза. Кривая физиономия Веника не претерпела никаких изменений. Чтобы там не светилось, я этого не ощущала, да и окружающему миру было похоже плевать на цвет глаз.

Щарк-щарк-щарк, звук приблизился, и тут же повторился с другой стороны. Щаарк. Маховиков было уже двое.

– Не думаю, что они причинят мне вред, - ответила я, вспомнив бережное прикосновение к волосам, и то, как нелюдь до последнего стоял, как просто не позволил себе упасть на меня, и его детскую обиду. Как он остановился, когда я закричала, как Веник рвал ему спину, а он терпел... или, возможно ли такое, даже закрывал меня собой.
– Скорее уж наоборот.

Шаги замолкли.

– Хочешь выйти поболтать с друзьями?
– Веник сел на дно чаши.
– А если у них просто с девками туго? Увидели глаза с подсветкой и приняли за свою, - его губы изогнулись обнажая клыки.
– Тебе так понравилось под ним ерзать?

Ответить я не успела, его хищное узкое лицо вдруг подернулось расплывчатой рябью. Фонтан стремительно наполнялся водой. Оживали, падая в чашу прозрачные струи, наполненные красноватой тьмой ночи. Дивный опять повернулся ко мне живой стороной. Со дна исчезли прелые листья. Заблестели округлые камни. Я попыталась сделать вдох и поняла, что тону. Дернулась, пытаясь встать, падальщик ударил ногой в щиколотку. Сделай меня Дивный человеком до конца, кости бы точно хрупнули, а так я всего лишь упала. Веник навалился сверху, не давая подняться, не давая вырваться из водного плена и сделать вдох.

– Не идиотничай, - рявкнул он и отдалившиеся было шаги снова стали приближаться.

Щарк-щарк-щааарк.

Но разве я могла слышать их под водой? Разве мог бы разговаривать Веник? Разве... Вода мягко колыхалась вокруг.

Пред глазами были блестящие округлые камни, которыми выложили чашу фонтана, светло серые, темно-серые и даже черные, цепочкой убегающие под ладонь. Одна цепочка, вторая, пересечение. Две темные линии и крест прямо под рукой. Неужели я нашла? Я замерла, как зачарованная рассматривая ребристый рисунок чаши. А ведь я видела его раньше, видела, но не помню где.

Легкие начало покалывать, сперва легко, а потом все сильнее и сильнее. Интересно, можно ли утонуть в прошлом?

Веник рывком перевернул меня, на спину. Его лицо было близко, глаза полны ярости, подбородок перемазан кровью. Мы оба были перемазаны чужой кровью, которая уже подсыхала на коже, делая одежду заскорузлой и жесткой. Разве вода не должна ее смыть?

И словно услышав мои мысли, мягкое влажное колыхание тут же сменилось сухим воздухом. Сладким долгожданным вдохом.

Щарк-щарк... Шаги снова замедлились, а потом кто-то завыл. Тихо и тоненько, словно выброшенный на улицу щенок. Печаль, боль, сожаление - все смешалось в этом звуке. Маховики нашли мертвого товарища. Странно, но нечисть редко оплакивает покойников, скорее уж примется жрать труп, а эти звери... А звери ли?

– Больше держать не буду, - предупредил он, - Хочешь подружиться с маховиками, вперед. Уйду один, - я открыла рот, чтобы возразить, ведь без меня стежка его не послушается, но он никогда не был дураком, - Уйду обычный путем, через северо-запад, по стежке тех, кто таскает из Дивного артефакты. Долго, муторно и почти смертельно, но уйду. Ясно?

Я кивнула, и он разжал руки.

– Чаша это ведь круг?
– прошептала я.

– Видимо, - злость падальщика сменилась настороженностью.

– А здесь, - я села и провела рукой, торопливо сгребая легкие ломкие листья, к вою одного маховика присоединился второй, сейчас мне меньше всего хотелось смотреть в сияющие глаза этих странных созданий.
– Выложен крест. Крест в круге!

– Поздравляю, ты сорвала банк, - Веник приподнялся, заглядывая за бортик, и тут же присел обратно, - Будешь копать здесь?
– кажется, его это предположение развеселило, я машинально отметила, что он сказал "будешь", а не "будем".

Наверное надо было ответить "да", но рюкзак с артефактом и лопатой остался где-то очень далеко, в Заячьем холме, там у крайней могилы в Парке-на-костях.

Вой маховиков стих. Снова зашуршали под их шагами кости. Щаааааррк.

– Не сегодня, - сожалением ответила я.

– Не представляешь, как я рад, - он снова приподнялся, на этот раз оглядываясь куда дольше, а потом скомандовал.
– Быстро.

Мужчина в два шага оказался у противоположного края чаши, схватился за камень, оттолкнулся от покатого края и одним слитным движением перепрыгнул через бортик. Я бросила последний взгляд на перекрещивающиеся черные линии, и испытывая острое чувство беспомощности.