На охотничьей тропе

— Зачем же? Сходить тебе надо, дело этого требует. Прошу!

Последние слова: «Дело требует» и «Прошу» — Прокопьев сказал как-то по-особенному, с нажимом, будто хотел их выделить.

— Хорошо… я схожу.

— Давно бы так. Да поинтересуйся её работой по разведению зверей, — улыбнулся Прокопьев и многозначительно добавил: — И ещё кое-чем поинтересуйся…

Медленно двигаясь на лыжах по проложенной кем-то лыжне, Иван думал над тем, почему так настаивал Прокопьев на его посещении Валентины Михайловны. «Почему именно я, а не кто другой? Тут что-то есть. И эти слова: «ещё кое-чем поинтересуйся». Чем? Да нет, мне только кажется в его словах какой-то скрытый смысл»…

В раздумье Иван незаметно прошёл займище. В камышах намело сугробы снега, издали похожие на большие солдатские каски. Поднялся на холм у зверофермы.

Вспомнилось, как здесь, на самой вершинке, стояла Валентина, стройная и красивая. Лучи солнца падали на её лицо, отчего оно было ещё привлекательнее. Тоскливо заныло сердце. «Зачем вспоминаешь, зачем тревожишь себя напрасно». И не хочется уже встречаться с ней, завернуть бы сейчас лыжи, скатиться с холма и помчаться по снежной равнине назад, к избушке, чтобы встречный ветер развеял невесёлые думы. Да нельзя, ведь дал заведующему участком обещание сходить. И охотники ждут с литературой.

Несмело открыл знакомую тесовую калитку. Встречает не дед Платоша, как всегда, а другой, совсем незнакомый сторож, завёрнутый до самых глаз в овчинный тулуп.

«И люди уже новые появились, — подумал Благинин. — Как я давно здесь не был. Пожалуй, около месяца».

Схватив ручку двери, ведущей в квартиру Валентины Михайловны, Иван в нерешительности остановился. Сердце забилось учащённее.

«Войти ли? — подумал Благинин. — О чём говорить с ней? И слов-то не найдёшь. Неловкость какая-то…»

После недолгого раздумья решил: «Зайду, спрошу книги, возьму их и уйду».

Валентина Михайловна встретила его, как долгожданного гостя.

— Иван Петрович! Ванюша, здравствуй, здравствуй! — трясла она его руку, а лицо светилось радостью. — Ты что же не показываешься?

— Времени нет по гостям расхаживать. Сейчас самая добыча пошла. Да и ни к чему…

— А ведь я ждала тебя. Думаю, вот придёт, вот придёт, а ты, как в воду канул, — весело говорила Валентина, не замечая грубоватого ответа Ивана..

«Притворяется! — подумал Благинин. — Будто в самом деле ждала. А может быть и ждала, да меня ли?»

— Я уж спрашивала Сергея Селивёрстовича: не заболел ли ты, так он успокоил меня.

— Болеть нам тоже времени нет.

Да ты чем-то недоволен. Случилось что-нибудь? — беспокойно спросила Валентина.

— Я? Нет, я всем доволен.

— Так в чём же дело?

— Я пришёл, Валентина Михайловна, именно по делу.

— Нет-нет, сначала чаю попьём, а потом о деле. — И Валентина стала накрывать стол. — Продрог, наверное…

— А чай распивать мне тоже некогда. Меня прислал Прокопьев за книгами по звероводству.

— Книги я вот подобрала, возьмите, — и обиженно добавила: — Не такой встречи с тобой я ждала, так давно не виделись и… Ты так изменился за это время.

Благинин взял со стола связанную бечёвкой стопку книг и шагнул к двери, бросив на ходу:

— В степи морозом дурь из головы повыгнало. Прощайте, Валентина Михайловна.

— Почему прощайте? До свидания… Ванюша!

Валентина подошла к окну и, провожая взглядом Благинина, который, чуть сгорбившись, шёл по двору зверофермы, думала: «Что с человеком делается? Какой он непонятный, сегодня даже груб, и всё-таки я его люблю…»

Возвратившись в избушку на Караголе, Благинин застал в ней только заведующего участком и деда Нестера, о чём-то вполголоса разговаривающих, остальные ушли на промысел. Разбирая книги, принесённые Благининым. Прокопьев поинтересовался:

— Ну как Валентина Михайловна поживает?

— А что ей, живёт в своё удовольствие.

Прокопьев внимательно посмотрел на охотника.

— Ты что-то, Иван Петрович, ещё более мрачным вернулся со зверофермы, а я, признаться, другого ожидал. Или общего языка не нашли?

— Это вы о чём? — Благинин удивлённо поднял брови.

— О тебе, о твоих отношениях к Валентине Михайловне.

— Что у нас может быть общего, я даже как следует с ней и не знаком.

Прокопьев улыбнулся.

— Не хитри, Иван Петрович. Любишь ведь ты её.

— Откуда вам это известно?

— И она тебя любит. Блуждаете в потёмках и никак друг друга найти не можете.

— А вы… Ведь вы тоже её любите?

— Я?! — удивлённо воскликнул Прокопьев и расхохотался. — Нет, брат. По секрету тебе скажу: бываю у неё частенько. И зачем, ты думаешь? Помогает она мне. В заочном институте учусь, одному тяжело, во многом не могу разобраться. Я и попросил Валентину Михайловну позаниматься со мной. Как свободное время, так я к ней. Многое она мне растолковала. Ну вот хотя бы вопрос о наследственности или скрещивании зверей. Раньше я в этом был, как рыба на мели, бьюсь, бьюсь о гальку, а до глубины никак добраться не могу. А теперь уж не то. Спасибо Валентине Михайловне. И тебе советую: попроси её взять к себе в ученики. Она и тебе поможет в институт подготовиться.

— Это верно? Всё верно?

— Верно!

Иван чуть не сел от неожиданности мимо стула.

— И вы меня специально к ней послали?

— Специально.

— Погодите, погодите. А откуда вам это всё известно стало?

Прокопьев улыбнулся.

— А это мне дед Платоша рассказал. От души я смеялся, когда ты от зверофермы убегал. Думаю: пусть попереживает, сильнее любовь будет. Да и хотел проверить, насколько хватит у тебя терпения. А ты, оказывается, упрям. Да вижу, переживаешь очень. Вот и послал тебя за литературой…

Лицо Благинина сияло. Он то и дело ерошил смоляной чуб и повторял: «Ах, дурень, дурень!»

Вечером Благинин был снова у Валентины Михайловны. Та встретила его любезно, но холодно.

— Вы что же, Иван Петрович, опять с официальным поручением?

— Я?.. Да… нет… — смутился Иван. — Мне надо бы узнать о результатах исследования водоёмов на нашем участке.

— Тогда понятно. Вас, очевидно, интересует, почему ондатра плохо разводится?

— Да, да, конечно.

Валентина подошла к шкафчику, вытащила оттуда тетрадь с записями и развернула её перед Иваном.

— Вот смотрите, тут всё написано. Да, собственно, и ваши наблюдения правильны. Всё дело в кормах. Кроме того, некоторые водоёмы имеют высокий солевой режим. Следовательно, надо подсаживать растения, опреснить засоленные озёра, отрегулировать сток воды. И вы знаете, Иван Петрович, это будет иметь большое значение не только для ондатроводства, но и для дичного и рыбного хозяйства. Об этом говорит опыт проведения таких работ в Кубанских плавнях. Ондатра получила корма, рыба — новые нерестилища, птица — хорошие гнездования, кормовые и защитные условия…