На осколках разбитых надежд

— Меня всегда удивлял размах твоих планов, Анне, и твоя дальновидность, — с легкой иронией произнес Иоганн.

— Ты, наверное, забываешь, что благодаря этому, мы все еще свободны и состоятельны, а не бежали из страны, как кайзер и его приближенные. Или не заключены в тюрьму как тот же фон Халем! — резко отрезала баронесса, чуть прищурив глаза. — Ты безвылазно живешь в Розенбурге и совсем не понимаешь, что творится за его пределами. А Рихард иногда излишне благороден и все еще живет понятиями старого мира. А того мира больше нет. Он умер вместе с кайзеровской Германией.

— Прости, ты абсолютно права, Анне, — с явным раскаянием в голосе произнес Иоганн. — Поверь, мне очень жаль, что тебе пришлось взять на себя обязанности главы дома из-за моей немощности. Ты же знаешь, я всегда готов помочь чем могу.

— Я знаю, мой дорогой… И ты прости, я не должна была нападать на тебя. Просто все стало так сложно в последнее время…

— Если уж ты заговорила о Фалько, то я не могу не спросить. Подумала ли ты о чувствах Фалько, строя эти планы?

И Лена, уж было направившаяся к двери с подносом в руках, снова была вынуждена замедлить шаг, чтобы услышать ответ баронессы.

— Не переживай насчет Фалько, — рассмеялась Аннегрит. — Теперь, после разговора с тобой, я понимаю ясно, что происходит. И ручаюсь, это только порадует тебя. В конце февраля я получила письмо от Людвига Тайнхофера — упокой Господи душу этого мальчика. Он, между прочим, поздравил меня с будущей невесткой. Оказывается, наш Ритц пишет письма девушке, о которой почти не рассказывает никому, даже Людвигу. Я все пыталась угадать, кто это, потому что точно знала, что это не Мисси. Теперь я понимаю, кто именно адресат его писем. И всю таинственность, которой его окружил Рихард.

— Ты думаешь?.. О, тогда я рад! — произнес Иоганн восторженно. — Когда мужчина знает, что его ждет кто-то особенный, он приложит все усилия, чтобы вернуться домой даже из самого ада!

— Лена! — вдруг раздалось в комнате, и девушка вздрогнула от неожиданности. Звякнула тихо посуда и приборы на серебряном подносе. В голосе баронессы звучали обвинительные нотки, и Лена повернулась к хозяйке с опаской, не понимая, что последует за этим окриком.

— Когда ты учила наш язык, учитель говорил тебе о немецких поговорках? — спросила баронесса бесстрастно, чем поставила в тупик не только Лену, но и Иоганна, недоуменно взглянувшего на сестру.

— Не могу вспомнить, моя госпожа, — кротко ответила девушка, стараясь не показать своего волнения в эти минуты.

— У нас есть такая поговорка, Лена. «Любопытство — кошачья смерть». Ты понимаешь, что это значит? Это значит, что, если ты откроешь свой рот и расскажешь хотя бы слово кому-нибудь о том, что обсуждается в стенах этого дома, я лично буду хлопотать о том, чтобы тебя убрали в лагерь. И не надо напускать на себя оскорбленную невинность. Я видела, как жадно ты вслушивалась в каждое слово.

Лена при этих словах почувствовала, как ее лицо заливает предательский румянец, подтверждая правоту слов баронессы. Сжала с силой поднос, чтобы не выдать свое волнение и не вызвать еще больше подозрений на свой счет.

— Скажи Биргит, чтобы присылала теперь Катерину. Отныне пусть за столом прислуживает она, — распорядилась баронесса. А потом добавила, уже обращаясь к Иоганну: — Мне нравится, что эта неуклюжая русская сейчас как собака — знает кое-какие команды и выполняет их, но полностью понять речь хозяина не может.

Разумеется, эти слова Лена передавать не стала. Просто сообщила Биргит, что баронесса просит, чтобы за столом отныне прислуживала Катерина.

— Что ты снова натворила? — напустилась на Лену встревоженная Биргит. Ее явно обеспокоила просьба баронессы, и она поспешила поскорее найти хозяйку, чтобы уточнить детали этих неожиданных для нее изменениях. Катерина же расстроилась от этого назначения. Ей было гораздо проще выполнять даже самую сложную домашнюю работу, чем ту, что требовала быть рядом с хозяевами Розенбурга.

— Не переживай, я не думаю, что это надолго, — попыталась успокоить подругу Лена. — Баронесса собирается уехать в Австрию. Если нам повезет, то она проведет там все лето.

— Еще б и фрау куда унесло, — усмехнулась Катерина нервно. — Чем ты подалече от немчуры, тем лепше.

Лена в ответ только еле заметно улыбнулась. Ее беспокоило, что Рихард не написал ей о том, что получил весточку от бывшей невесты. И хотя она понимала, что он мог и не увидеть особой нужды в этом, и что может быть на самом деле у нее нет причины для тревоги, все же в голове нет-нет да и стали мелькать нехорошие мысли. Кто знает, а вдруг Рихард пишет не только ей, а отправляет послания через Красный крест и в Швейцарию, где по-прежнему думает о нем красивая немка. Да, на фюзеляже его нового самолета так и не появилось никаких надписей, как видела Лена на фото, но разве карточка не была сделана в самом начале его пребывания на фронте? К тому же как Лена может соперничать с Адель? С этой яркой и модной девушкой. Скорее всего, Рихард ответил на ее порывы только от скуки, чтобы отвлечься от войны… И потом — она же сама пришла к нему в ту ночь. Разве мужчина откажется от того, что ему предлагают?

Эти мысли донимали Лену постоянно. Они преследовали девушку в любую свободную минуту, поэтому она старалась загружать себя работой даже сверх того, что ей давала Биргит. Но разве можно было убежать от своей головы? Вот и Лене не удавалось. Она с нетерпением ждала очередного письма от Рихарда, чтобы убедить себя, что ошибается, и что все ее сомнения беспочвенны. А пока его не было, никак не могла побороть свои сомнения. Погруженная в эти мысли, Лена стала не особо внимательной, как стали часто отмечать окружающие. И именно эта рассеянность стала причиной того, что она не сразу заметила внимание к себе со стороны шутцполиции.

В тот день все шло совершенно обычно. Сначала сервировка завтрака в малой столовой и помощь Иоганну в подборе одежды на день. Он любил, чтобы рубашки были свежевыглажены и накрахмалены, а еще тщательно подбирал галстук под узоры вязаных жилетов. Волосы его были зачесаны назад и уложены с помощью помады для волос, шлейфом тянулся тонкий аромат одеколона. Он любил те же запахи, что и Рихард, и иногда Лене даже начинало казаться, что Рихард вовсе не уезжал из Розенбурга, а просто только-только вышел из комнаты.

Потом короткое время отдыха, пока Катерина обслуживала хозяев за завтраком, во время которого Лена ушла к гаражам, чтобы встретиться с Войтеком. Ей предстояло с Урсулой сходить в город, чтобы забрать из починки туфли баронессы, а также сделать кое-какие покупки по списку Айке. Поэтому было совсем не лишним узнать, нужно ли что-то передать на Вальдштрассе или нет. От Урсулы было легко ускользнуть на время. Та всегда была рада возможности лишний раз навестить маленького сынишку, которого оставляла со старенькой подслеповатой свекровью.