На сердце без тебя метель...

Вечером накануне охоты Ирина приготовила для Лизы другой наряд для верховой езды, не такой яркий, как прежний, — цвета опавшей листвы с отделкой из темно-шоколадного кружева. Рукава и ворот жакета были оторочены мехом куницы. Из того же меха прилагались жилет и шапка. «У Лиди была наподобие, — вспомнила отчего-то Лиза, в полном облачении глядя на свое отражение в зеркало. — В день, когда они встретились на дороге у перевернутых саней…»

Конечно же, на следующее утро именно прекрасная светловолосая Лиди царила среди молодежи, собравшейся во дворе усадебного дома в Заозерном и ожидавшей сигнала к выезду. Мадам Зубова с еле заметной улыбкой наблюдала, как молодые люди, расточая комплименты, спешат любым способом услужить ее внучке. И косилась то и дело в сторону графа, заметил ли он, насколько хороша Лиди сегодня утром, когда щечки ее так и раскраснелись на морозе, а глаза сияют предвкушением.

— Ma ch`ere, bon courage!^[98] — напутствовала перед выездом Лизу Софья Петровна. — Мужчины любят, когда в глазах огонь, уж поверьте мне!

И видя то столпотворение, что образовалось нынче возле Зубовой-младшей, Лиза верила в это, как никогда. Даже Василь в синем казакине и шапке из пышного меха рыжей лисы был в том кружке…

— Bonjour! — поприветствовал вдруг Лизу незаметно подошедший со спины Александр. Он подошел не один — с ним был невысокий коренастый паренек в кожухе, крепко перетянутом ремнем. На лице дворового явно читалось недовольство, что его на время охоты приставили к барышне, и Лиза прекрасно его понимала. Что может быть лучше быстрой скачки по белой тропе за зверем? И возможно ли это, когда вынужден нянькаться с барской гостьей?

— Это Петр. Он будет вашим верховым нынче, — Дмитриевский говорил отрывисто, Лиза видела по глазам, какое возбуждение сейчас царит в его душе в преддверии охоты. Пусть и не на волка едут охотники, на равнинку^[99]. — Держитесь его, а то, не ровен час, отстанете от охоты и затеряетесь… Чьих борзых держаться будете?

— Тех, что порезвее да поудачливее, надеюсь, — ответила Лиза, ничуть не смутившись этому вопросу, и Александр улыбнулся в ответ, дотронулся рукоятью кнута до темного меха шапки, будто отдавая честь на прощание, и отошел к своим псарям, с трудом сдерживающим собак на поводу.

— Allez!^[100] — раздался над двором громкий приказ хозяина охоты, на короткий миг заставив умолкнуть даже собак. И тут же все пришло в движение: тронулись с места всадники, покатили редкие сани с пожилыми участниками охоты. За границей усадебного парка к этой кавалькаде присоединились псари со сворами других охотников, подоспевшие из арендованных изб в селе. Чужих псов, как истинный собачник, Дмитриевский приказал держать подальше от собственной псарни, потому и присоединились те к охоте уже в дороге.

Ехать было несколько верст, Лиза помнила это из письма, в котором получила все необходимые сведения на это утро. Постепенно охотники стали разделяться, занимая свои места до той минуты, пока не дадут сигнал, что зверь вышел на гон. Лиза опасалась, что Александр будет хотя бы изредка да приглядывать за ней, но тот, похоже, полностью отдался азарту предстоящей охоты. Внимательно прислушиваясь к тишине зимнего утра, изредка прерываемой голосами кричан^[101], он даже не взглянул, за его ли спиной она остановила свою лошадь.

На позициях стояли недолго. Лиза даже удивилась тому, как скоро откуда-то слева протрубил рог доезжачего, оповестив, что зверь пошел на гон. Миг, и Дмитриевский дает сигнал спустить собак. Еще миг, и всадники, что ждали этой минуты, срываются с места. За ними тут же последовали сани, опасно переваливаясь по глубокому снегу.

Лиза тоже направила лошадь среди прочих, держась наравне с последними всадниками и санями мадам Зубовой, которую, казалось, тоже захватил азарт гона — так ярко пылали румянцем ее щеки. «Хотя, — подумала девушка с усмешкой, — это можно отнести и к содержимому серебряной фляжки, которую Варвара Алексеевна порой извлекает из-под полы шубы»

Когда же справа от луга показались три одиноко стоящие сосны, Лиза с легким вскриком придержала лошадь, вынуждая и своего спутника остановить коня.

— О, mon gant!^[102] — горе барышни от потери перчатки, казалось, было безмерным. Даже глаза заблестели от слез, отчего Петр тут же почувствовал себя неловко. В жар бросило от вида этих широко распахнутых, как у ребенка, глаз. Он был готов на все, и уж тем паче снести барский гнев, лишь бы отыскать ненароком оброненную вещицу. Только наперед взял с барышни слово дворянское, что та будет дожидаться его у трех сосен, что виднелись по правую руку, и никуда оттуда не двинется.

Барышня обещалась. Однако не забыла скрестить пальцы в укромной темноте муфты из куньего меха, что висела у нее на шее на бархатном шнуре. И едва Петр скрылся из виду, тут же стегнула лошадь, посылая ее от трех сосен к линии леса, темнеющей на фоне белого луга.

После она подумает, как объяснить дворовому, отчего оказалась совсем в иной стороне, у самого леса. Нынче же Лиза с тревогой и странным волнением вглядывалась в полумрак, образуемый еловыми лапами, то и дело оборачиваясь на белоснежную гладь луга. Он прекрасно знал, как укрыться от чужих взглядов, как быть неприметным в случае необходимости. Вот и в эту минуту Лиза не заметила, как мужчина приблизился, бесшумно двигаясь среди широких ветвей ельника.

— Мое сердце… — окликнул он девушку, с минуту наблюдая, как она забавно хмурит свой гладкий лоб, вглядываясь вглубь леса.

Как же она прелестна — эта стройная всадница с разрумянившимся лицом в обрамлении темно-русых блестящих локонов. Он каждый день медленно умирал оттого, что Лиза была так далеко от него, но в эту минуту его душа пела во весь голос при виде любимых черт.

— Ma bien-aim'ee^[103]…

Лиза невольно напряглась, когда он шагнул из леса, аккуратно отводя еловые лапы, чтобы не поцарапать ненароком лицо. Лошадь под ней тут же заволновалась, обеспокоенно переступила на месте, и он быстро приблизился, хватая поводья. Увел каурую вместе с всадницей в укромное место, на поляну близ лесной опушки.

— Я не хотел пугать вас, — остановив лошадь, мужчина хотел коснуться руки Лизы, но она быстро передвинула ту по поводу, ускользая от его ласки.

Девушка заметила, что этот жест разозлил его и одновременно причинил ему боль, но быть милосердной нынче не желала. Особенно по отношению к нему.

Он протянул к ней руки, словно прося сойти с лошади, и Лиза быстро покачала головой.

— Я не могу сойти. У меня лишь несколько минут, покамест не вернется Петр. Зачем вы вызвали меня сюда? Вы понимаете, чем грозит нам эта встреча? Вы могли бы вложить письмо между страниц…

— Мог бы, — покорно согласился он, все еще держа руки протянутыми в ее сторону. — Но разве в этом случае я бы увидел вас столь близко?

— Вы видите меня каждый Божий день. Разве недовольно вам того?

— Я вижу каждый Божий день, как вы расположены к нему, как смотрите на него и ловите звук его голоса, — резко ответил он Лизе. — Я вижу, каким взглядом вы смотрите на него…

— По вашему же приказу!

Где-то вдалеке, за лугом, раздался звук рожка, и она не могла не посмотреть в ту сторону, всего на миг отведя взгляд от своего собеседника. Но и этого мига для него было довольно, чтобы схватить ее за талию и стащить наземь, едва не уронив, когда ее нога запуталась в стремени.