На сердце без тебя метель...

Перед отходом ко сну Лиза пересказала мадам странное предложение Александра заняться делами Вдовиных, чтобы Софья Петровна покинула Заозерное после венчания. Та не особо разделила тревогу девушки и только беззаботно отмахнулась:

— Ранее ему не повезло с belle-m`ere, неудивительно, что он не желает моего присутствия, — а потом слегка нахмурилась и кивнула: — Но я запомню ваши слова. Видно, я чересчур убедительно играю свою роль и выполняю обязанности, что она налагает на меня. Стало быть, надобно стать мягче…

На следующее утро Александр вышел к завтраку и напомнил дамам о предстоящей поездке в Тверь, которая была запланирована еще несколько дней назад.

— Ежели ваше здравие, ma ch`ere tantine, позволяет вам выдержать этот путь, то я считаю, следует выехать вместе с Борисом Григорьевичем. Он в Калугу едет и вызвался проводить вас до Твери. Не стоит более откладывать это путешествие, тем паче времени до венчания мало.

Лиза страшно огорчилась отъезду из Заозерного, до которого, как неожиданно выяснилось, остались считанные часы. А еще разозлилась, что ее желаниями так вольно распорядились, даже не спросив мнения по поводу поездки. Софья Петровна же, как обычно строила планы, радуясь тому, что Лиза получит от предстоящего выезда не только новый гардероб.

— Ежели Дионис был прав, ежели действительно есть что на уме у нашего Аида, то вы обязаны сделать все возможное, чтобы повернуть колесо удачи в нашу сторону, — и, встретив вопрошающий взгляд Лизы, пояснила: — Ежели никто не знает в городе о предстоящем венчании, в ваших силах сделать так, чтобы о нем заговорили. И тогда у Аида не останется ни малейшего шанса передумать.

— Вы полагаете, что Василий Андреевич говорил именно о том? — встревожилась Лиза и высказала свои сомнения, что мучили ее на протяжении нескольких прошлых дней и ночей. — Разве возможно это? Что не будет венчания…

— Vorsicht ist besser als Nachsicht!^[229] — благоразумно заметила мадам. — И осторожнее с управителем. Он что-то стал много выспрашивать у меня в последние дни, будто на чем-то поймать пытается. Нюх у поверенных почище, чем у любой выжловки будет. Недаром именно Головнина граф дает в сопроводители до Твери. Нет, он не Кербер… он Гермес, которому есть свободный доступ в царство Аида. Тот еще хитрец, или грош цена моему опыту.

При прощании у подъезда Лиза была бледна, скованна и непривычно молчалива. Даже от Пульхерии Александровны не укрылось ее состояние, что уж говорить о Дмитриевском, который с позволения тетушки отвел невесту в сторону.

— Что вас тревожит, Elise? Что заставляет так озабоченно хмуриться ваш очаровательный лобик? — Он взял обе ее руки в ладони и сжал, словно передавая тем самым ей часть своих сил и уверенности.

— Я не знаю. Мне сегодня снова снился тот ужасный сон. Там были вороны и снег… И снова я умирала среди поля в одиночестве, — нервы Лизы в эту минуту были так расстроены, что она была готова умолять его отменить поездку в Тверь. Привычный кошмар вернулся, и даже нежность рук жениха не могла прогнать ощущение неотвратимости чего-то дурного.

— Это всего лишь сон, — Александр был скептиком и не верил в пророчества и вещие сны, а потому не воспринял слова Лизы всерьез. И страхи ее отнес на счет волнения перед дорогой и переживаний от предстоящей разлуки с матерью. — С вами ничего не случится в пути. Борис Григорьевич позаботится о том. А в Твери вас примет Петр Адрианович. Всего лишь одна неделя, и вы вернетесь… А после минет и Пасха, и будет Красная горка… И тогда вы никогда более не покинете меня, ежели будет ваше желание на то.

— Нет, никогда! Никогда! — с трудом сдерживая слезы, воскликнула Лиза. Почему-то казалось, что стоит ей только уехать, как непременно случится что-то худое.

Александр улыбнулся успокаивающей улыбкой, как улыбаются чересчур взбудораженному ребенку, поцеловал холодные пальцы невесты, переплетенные с его пальцами, а затем скользнул в поцелуе губами ото лба до самых губ. Так мимолетно, но так нежно, что у Лизы подкосились ноги.

— Езжайте с легкой душой, Elise, — прошептал он. — Вам никак нельзя не ехать. Тетушка столь воодушевилась поездкой, что едва ли возможно ее остановить. И она никогда не простит мне, коли вы пойдете под венец в наряде, недостойном вашей прелести.

Лиза с трудом заставила себя разомкнуть пальцы, чтобы отпустить на волю его руки. И чтобы занять место в карете и уехать от него. Даже забылось в тот миг, что они не одни, что за ними наблюдают десятки глаз: Пульхерия Александровна, Борис, дворовые. И когда уже сидела в карете, а их маленький поезд (карета с дамами и коляска Бориса) тронулся в путь, покидая усадебный двор, Лиза вдруг снова выглянула из оконца. Александр стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Волосы его слегка развевались от порывов весеннего ветерка, глаза в прищуре от яркого солнечного света. «La B^ete^[230]», — вдруг шепнул в голове голос Василя, и в тот же миг вспомнилась французская сказка. Красавица также уезжала из Замка Чудовища, чтобы вернувшись найти его бездыханным…

Лиза тихо плакала, отвернувшись к оконцу, за которым медленно проплывали деревья, окутанные нежно-зеленой дымкой молодой листвы. Она была предоставлена сама себе: Пульхерия Александровна, по обыкновению, выпила несколько глотков вишневой и, сложив руки на животе, мирно похрапывала напротив. Но это одиночество, некогда столь желанное, нынче тяготило Лизу. В голову то и дело лезли мысли и воспоминания, а разум снова начал нашептывать, словно вторя стуку колес: «Смотри, не прогадай… не прогадай… не потеряй… не потеряй».

Именно поэтому Лиза обрадовалась, когда по крыше кареты забарабанили тяжелые капли дождя, и Пульхерия Александровна наконец проснулась. Обеспокоенная непогодой, старушка тут же настояла, чтобы Борис пересел к ним, несмотря на все его возражения и напоминания о приличиях.

— У вас давеча грудная случилась, мой мальчик, потому даже слышать не желаю возражений.

Когда Пульхерия Александровна так уморительно поджимала губы, отказать ей было решительно невозможно. Вот и Борис не стал долго спорить и занял место напротив дам, внеся в карету запах влаги от его промокшего сюртука.

— Вы были больны? — переспросила Лиза, и Борис медленно, словно нехотя, перевел взгляд с Пульхерии Александровны на нее.

— При частых разъездах немудрено, — всем своим видом он выражал нежелание разговаривать с девушкой, но Лизу это отчего-то только раззадорило.

— Я знаю, что у вас есть несколько имений. К чему вам тогда эти разъезды по делам его сиятельства? Вы могли бы жить собственными делами.

— Наверное, оттого, что я привык быть при нем. А еще оттого, что Александр Николаевич не волен сейчас покидать границ имения, а значит, не может сам вести свои дела. На его благо, на поездки в пределах губернии местная полиция закрывает глаза, но вот далее… А доверить дела стороннему человеку — так не всякому вера есть.