На службе их величеств

Безусловно, расслабляться не следовало, но пока Темнейшему было не до него, да и магистр постарался: только ленивый не знал, что Правительница гневалась на Шардаша.

Запрокинув голову, профессор издал громкий утробный рык.

Перепуганные звери поняли, кто забрёл на их территорию, и поспешили уйти. Как выяснилось, не все, но одного оскала хватило, чтобы бросившие вызов чужаку волки тоже поспешили скрыться.

Отряхнувшись, Шардаш осмотрелся и периферийным зрением различил ещё одного оборотня, замершего у осколка гранитной скалы. Его ощетинившаяся серебристая спина блестела на солнце. Профессор мысленно усмехнулся: Ивар пришёл разбираться с захватчиком территории. Услышал рык, перекинулся и вышел сразиться. Только дал себя обнаружить раньше, чем напал. Запах, увы, по морозу далеко разносится. Шардаш уловил его ещё десять минут назад, но не беспокоился: свои.

Профессор по дуге обошёл мужа Ноэсы, закрепившего за собой Ойгюст и прилегавшие к нему земли, и взмахнул хвостом, подняв снежную пыль. Ивар попятился и оскалил зубы. Шардаш ответил грозным воем. Зять припал к земле и виновато заскулил.

– Кузница нюх отбила?
– с издёвкой поинтересовался профессор.

– Ты давно у нас не был, - оправдывался Ивар.
– Хоть бы предупредил...

– Считай, что проверил, как с сестрой обращаешься. И, прости, конечно, но даже если б был чужаком, завалил бы тебя. Не с той стороны подошёл, подставился.

Зять не стал спорить. Почти всю жизнь он провёл в человеческом обличии и растерял многие повадки оборотня. Жизнь в Империи расслабляла, позволяла не воевать за место под солнцем. Однако Ивар не сомневался, что ни в чём не уступит Шардашу, если придётся драться всерьёз: кузнец как-никак, ремесло обязывало.

Обозначив права на местность и вдоволь навалявшись в снегу, профессор перекинулся в человека, привёл в себя в порядок и зашагал вслед за Иваром. Тот торопился, захватил только штаны, поэтому рисковал превратиться в синего цыплёнка. Шардаш, издеваясь, посмеивался, что чужие оборотни запросто захватят Ойгюст, когда зять сляжет с воспалением лёгких.

– Ну, забыл одежду, ничего страшного, - пожал плечами кузнец.

Морозец действительно пробирал до костей, но Ивар терпел, не желая перекидываться в оборотня. Он не собирался демонстрировать слабость перед Тревеусом Шардашем. Хватит того, что брат жены оставил повсюду свой запах, и Ивару придётся повозиться, чтобы вывести его.

Ноэса стояла на пороге дома на окраине Ойгюста с половником в руках, готовая в случае необходимости огреть им чужака. Ноздри раздуты, глаза сузились, зрачок - узкий, звериный.

Втянув в себя воздух, Ноэса заулыбалась, сунула половник дочери и поспешила навстречу родным. Радостно повизгивая, она повисла на шее брата и не успокоилась, пока не вылизала ему всё лицо.

Ивар тактично стоял в сторонке, не мешая встрече родственников. Он сам точно так же облобызал бы своих после десятилетней разлуки.

Наконец Ноэса успокоилась и уткнулась носом в ухо Шардашу. В отличие от Мериам, ей не приходилось вставать на цыпочки, чтобы поцеловать его. Тоже синеглазая, смуглая, Ноэса пленяла ямочками на щеках, но за внешней беззащитностью таилась опасность. Прежде она частенько охотилась с младшим братом и не боялась любого зверя. Именно её профессор взял с собой, когда потребовалось отомстить соседнему клану.

– Вот, - пожаловалась мужу Ноэса, - потребовалась чужая смерть, чтобы Тревеус вспомнил о сестрице. А я так волновалась, когда какая-то человеческая девушка написала, что его...

Она не договорила и снова прижалась к брату. Однако стоило тому чуть повести плечом, как Ноэса покорно отошла. Пусть он и младше неё, но профессор - самый старший мужчина в семье.

Человеческой девушкой, о которой упомянула Ноэса, была Мериам, выполнившая просьбу томившегося в застенках профессора.

За столом собрались вчетвером: со взрослыми завтракали дети. Сын у Ивара пока не родился, но он не отчаивался и планировал исправить положение.

Племянницы дичились Шардаша, жались к матери. Та их отчитывала и называла трусихами. Девочки напоминали зверьков - такие же тёмные блестящие глаза, настороженно сжатые губы, постоянно принюхивающиеся носы.

Но постепенно племянницы оттаяли, старшая даже решилась налить профессору чаю и, заодно, тщательно обнюхала.

– Действительно, дядя, - улыбнувшись, сказала она сестре.
– Запах на мамин похож, только резче и крепче. Таким бабушкин дом пропах, помнишь, Мэлли? Ты ещё решила, будто это дед, а бабушка поправила, что дядя.

– Как тебе не стыдно!
– взъярилась Ноэса, метнув на дочерей гневный взгляд.
– Позорите перед главой семьи. И вашей, Сарита и Мэллони, тоже, потому как дядя из рода Шардашей, а, не в обиду тебе, Ивар, мы в клане выше положение занимаем.

Оборотница с гордостью произнесла последнюю фразу и покосилась на мужа. Тот пожал плечами, признавая её правоту. Сам он, впрочем, не признавал превосходства шурина, разве что ни разу ни с кем из других кланов не воевал.

Ноэса же продолжала бушевать, совестя Сариту как старшую:

– Я оборотниц или обычных детей рожала? Должны были сразу признать, а не щериться.

Девочка потупилась и, извиняясь, потёрлась щекой о щёку дяди. Тот в ответ ласково потрепал её по волосам и заступился за племянницу перед матерью:

– Ноэса, откуда им помнить, если в доме только мой запах? Да и маленькие ещё, нюансов не различают.

Оборотница фыркнула, но промолчала.

После завтрака, уже второго за сегодня для Шардаша, они отправились к месту убийства Эверенаса. Ивар остался в Ойгюсте - работать.

Проверив, работали ли в Империи пространственные коридоры, Шардаш на свой страх и риск открыл такой к месту преступления. Он сразу заметил отличия, ощутил, как странно завихрилось пространство, относя в сторону от намеченной точки. Профессор даже испугался, что их с сестрой сожмёт материя, но обошлось. Что-то вспыхнуло, треснуло, и через долгие томительные минуты ожидания коридор открылся вблизи какого-то города. Ноэса принюхалась и подтвердила, это Ашдар. Пространственные коридоры она открывать, увы, не умела, и в прошлый раз добиралась до города на четырёх лапах. Ноэса посетовала, что близко не подойти: мешала стража.

Шардаш кивнул и прикинул, насколько следовало изменить коэффициент разрыва, чтобы в следующий раз оказаться в нужном месте, а не где-то рядом. Погрешность в две мили - слишком много, когда счет времени идёт на часы и минуты.

Интересно, всё же, что так фонило и искажало координаты? То ли воздух, то ли какой-то мощный артефакт. Вряд ли Темнейший накрыл всё государство куполом чар, поэтому Шардаш склонялся ко второму варианту. Тем более, в Ашдаре часто бывал принц Эверенас. Профессор полагал, что искажения при переносе - метод защиты от покушений. Увы, принцу это не помогло.