На службе их величеств

– Когда?
– обернулась адептка. Щёки её пылали.
– Когда ты меня тряс или когда изменницей назвал?

– Когда к учителю переместилась. Сразу же надо было, Мериам!

– Значит, я ещё и в этом виновата?!
– в Мериам заговорила ущемлённая гордость.
– А это мне нужна поддержка, мне нужна ласка. Спасибо большое за внимание! Помнится, обещал бросить, если в "Белый клык" пойду. Я ходила, только сама тебя бросила.

– Не надо, пожалеешь ведь о том, что наговорила, - Шардаш поправил её растрепавшиеся волосы. Взгляд его потеплел.
– Просто если бы сказала... Я же ничего не знал.

Адептка ответила молчанием.

Вздохнув, профессор сжал в ладонях её руку и прошептал:

– Прости, я действительно поступил дурно, зверь перевесил. И никого бросать я не собираюсь.

Шардаш наклонился к Мериам с намерением поцеловать, но натолкнулся на её ладонь.

Адептка больше не плакала, но гадкое чувство никуда не делось, ей по-прежнему хотелось уйти.

– Не трогай меня, - пробормотала она.
– Пожалуйста, не трогай, потому что одним "прости" всё не исправишь. Ты мне не веришь, а без этого у нас ничего не выйдет.

Шардаш не послушался, обнял Мериам и осторожно, будто в первый раз, гладя по спине, пробормотал: "Прости меня, это инстинкт". Адептка повела плечами, и профессор отпустил её. Вид у него был затравленный, а глаза - как у побитой собаки. Мериам же не хотела даже взглянуть, упорно отводила глаза. Потом вздохнула и резанула прямо по сердцу: "Вам не за что извиняться, мэтр, и вашу сестру я не обременю". Тон был холоднее льда.

Злясь на себя, на свою несдержанность, на то, что распустил язык и руки, Шардаш опустился на колени и уткнулся лбом в сложенные на животе ладони Мериам. Вся его поза выражала раскаянье, и Мериам сдалась. Решимость уйти исчезла, адептка слабо улыбнулась и пробормотала: "Прощаю". Профессор тут же подскочил на ноги, сжал её в объятиях, покрыл лицо поцелуями, провёл языком по щеке.

Внутренняя пружина разжалась, Мериам обмякла в руках Шардаша и поведала о страхе, который пережила в "Белом клыке", об ужасе, испытанном в доме Хлодия Савертина. Профессор внимательно слушал и гладил, заверяя, что всё позади, и что он обязательно отомстит её обидчикам. Единственное, что его настораживало, - это запах Савертина. Что-то Шардашу в нём не нравилось: слишком слабый для человека и слишком неясный для тёмного. Профессор пытался, но не мог вычислить примесь крови. Но эта проблема пока отошла на второй план, а на первый вышло здоровье Мериам, которая рисковала схлопотать простуду, а то и ангину вместе с воспалением лёгких.

Ноэса ждала их на пороге. Нахмурившись, она ласково обратилась к Мериам:

– Что сделал этот увалень? Вы вся в слезах, из носа течёт... Не повод позволять так с собой обращаться, даже если он ваш учитель.

– А тебе, - оборотница обернулась к брату, державшемуся позади адептки, - должно быть стыдно.

– Стыдно, - согласился, потупив взор Шардаш, - но перед ней, а не перед тобой. Так что, Ноэса, - профессор повысил голос и метнул на сестру злобный взгляд, - накрывай на стол и не вмешивайся. А то напомню, кто из нас кто.

Оборотница закатила глаза и пожаловалась адептке:

– А ведь я его нянчила! Вот что значит самец! И ведь не возразишь, потому как по всем статьям прав.

– Так что подчиняюсь, Тревеус, - улыбнулась Ноэса, - и иду метать на стол разносолы. Надеюсь, твоя подопечная баранину ест?

Мериам кивнула, и оборотница скрылась в доме.

На пороге тут же возникли две детские мордашки. Боясь подойти близко, девочки водили носами и обменивались тихими репликами о гостье. Адептка расслышала свою расовую принадлежность, возраст и пару пикантных подробностей, заставивших Шардаша нахмуриться и рыкнуть на девчурок. Те мигом скрылись из виду.

– Племянницы, - пояснил Шардаш и придержал Мериам дверь.

Однако та не спешила входить и поманила профессора за угол дома. Тот покорно последовал за ней. Убедившись, что их не видно с порога и из окон, адептка спросила, почему её считают всего лишь ученицей.

– Ты меня стесняешься?
– высморкавшись, спросила Мериам.
– Только честно, Тревеус!

Она приподнялась на носки, чтобы видеть глаза профессора, по возможности оказаться на одном уровне с ними.

Щёки Мериам пылали: с детской непосредственностью маленькие оборотницы ославили её перед родителями. Теперь сестра профессора точно станет недобро коситься на адептку и твердить, что эта гулящая не пара Тревеусу.

– Не выдумывай, Мериам! Просто начинают всегда с матери, и...

– Отговорки, - вздохнула адептка.
– Хлодий ко мне и привязался, потому что не увидел кольца. Ты даже кольцо мне не подарил!

– Мериам, теперь ты решила выяснить отношения?
– вздохнул Шардаш.
– Судишь с человеческой точки зрения. Я ведь объяснял - у нас три стадии оформления официальных отношений. Бесчестно связывать тебя навеки, не дав понять, хочешь ли ты свадьбы.

– Правильнее спросить, хочешь ли ты.

Мериам развернулась к нему спиной и зашагала к дому.

– Я скажу Ноэсе за столом. Клянусь, я собирался! И кольцо куплю, когда всё это кончится. Ну, потерпи немного, всего пару месяцев!

Профессор ухватил Мериам за руку, развернул, обнял и прижался щекой к её щеке. "Конечно, ты моя невеста", - прошептал он, поцеловал в ухо и отпустил.

Мериам ожидала увидеть дом, полный трав, увешанный звериными шкурами и украшенный костями, но он оказался обычной добротной крестьянской избой, чуть видоизменённой хозяином. Он, то есть кузнец Ивар, приветствовал гостью широкой улыбкой и показал лесенку на перестроенный чердак, превращённый в мезонин: там приготовили комнатку для Мериам.

– Мэлли, - окликнул Ивар младшую дочку, не сколько помогавшую, сколько путавшуюся под ногами, - проводи и помоги. Воды нагрей, полотенце подай, где что покажи.

Девочка кивнула и юркнула на лестницу. Звериные пытливые глаза изучили каждый дюйм тела и одежды Мериам. Адептка чувствовала себя будто на смотринах, но напоминала себе: детское внимание - цветочки, главное испытание впереди.

Умывшись и переодевшись, Мериам спустилась вниз и заняла место за большим столом в совмещённой кухне-столовой. Её усадили рядом с Шардашем. Тот виновато улыбнулся, ткнулся носом в шею и сжал руку адептки.

От Ноэсы не укрылись ни жесты, ни мимика брата. Чуть подавшись в сторону Мериам, она констатировала: "Обнимались и миловались". Ивар крякнул и предложил разрезать мясо.

– Вот ты и режь, а я хочу послушать, - Ноэса подпёрла подбородок рукой и уставилась на Мериам.
– И что же у вас с Тревеусом? Вы хоть знаете, кто он?

– Прекрати, - осадил её Шардаш и, не таясь, обнял смутившуюся адептку.
– Мериам - моя девушка. Если не передумает, твоя будущая невестка.

Оборотница замерла. Её зрачки из человеческих превратились в звериные. Что-то подсказывало Мериам, Ноэса её не одобрила.