На верхней границе фанерозоя (о нашем поколении исследователей недр)

…А сам-то Тюхов чистенький. До чего же хитер! Меня пытались разорвать его цепные псы. Слава богу, в последний момент удалось накинуть им намордники. После того как правительство Касьяна «скинули», вся стая «залегла на дно». Однако через пару лет Тюхов вернулся на госслужбу, хоть и не на такой шумный пост, и вновь призвал их к себе. Сейчас они снова успешно опустошают государственный бюджет уже через другую дырку. Бедная Россия…

ВОЗВРАЩЕНИЕ ВО ВНИИГАЗ

Подав министру заявление об уходе, я сразу же позвонил Рудольфу Михайловичу Тер-Саркисову – генеральному директору ВНИИГАЗа, памятуя о его словах при моем переходе в ГКЗ, что я в любой момент могу вернуться. Более того, в эти несколько месяцев я продолжал курировать своих ребят в лаборатории по поводу завершения работ, которые мы начинали вместе. Все же опыта у них еще было недостаточно. Молодой и перспективный научный сотрудник, кандидат наук Ян Штейн, оставшийся без меня исполнять обязанности начальника лаборатории, периодически приходил ко мне в ГКЗ с материалами, и мы вместе решали, что делать и куда двигаться дальше.

В последние две недели я вел также переговоры о своем трудоустройстве и с некоторыми нефтяными компаниями и в двух весьма известных получил очень заманчивые в материальном плане предложения. Однако они предлагали занять должность управленца довольно высокого уровня, а я, следуя своему второму уроку, был не готов прежде всего психологически занимать такие посты и начинать заново выстраивать цепочку непростых взаимоотношений в новом коллективе. Меня больше тянуло на «созидание» – выполнение конкретных работ с получением ценных практических результатов, а не на руководящую работу с последующей неизбежной и довольно быстрой научной деградацией, Я знал все плюсы и минусы ВНИИГАЗа (неизвестно, чего больше) и потому в конце концов решил вернуться в ту же обстановку, откуда вышел несколько месяцев назад.

– Да, Юра, конечно, приходи и работай, – сказал мне по телефону Рудольф Михайлович, – с радостью возьмем тебя, и готовься возглавить серьезное направление.

К последнему предложению я готов не был, но решил, что потом посмотрим, а пока надо забыть, как страшный сон, то, что со мной произошло за эти восемь месяцев.

Я вернулся и вновь возглавил свою родную лабораторию во ВНИИГАЗе. Работы было через край, да я и не успел за этот небольшой срок, продолжая шефствовать над своими ребятами, потерять из виду наши актуальные прикладные проблемы. Однако состояние сильнейшего стресса, которое я испытывал еще какое-то время после ухода с поста председателя ГКЗ, давало о себе знать. Тем более, что Ликвидатор, выстраивая свою схему увода средств с расчетного счета ГКЗ, постоянно выдергивал меня, шантажируя мнимыми финансовыми нарушениями, которые, по его разумению, я обязательно должен был допускать в целях личного обогащения. Видимо, он мерил все по себе. Все это кончилось лишь тогда, когда через три месяца его самого с треском выгнали.

Дав мне «отдышаться» несколько недель в составе своей лаборатории, Рудольф Михайлович вызвал меня и предложил через некоторое время занять должность директора центра «Газовые ресурсы», где работало около 130 ученых и специалистов. Работой этого центра он был крайне недоволен и пытался внести «свежую струю» в его деятельность с моей помощью. При этом он предполагал, что из состава нашего морского центра туда кроме моей лаборатории перейдут еще две, во главе с моими коллегами Александром Тимониным и Павлом Никитиным. Логика была такова, что профиль деятельности наших лабораторий не имеет четко выраженной морской направленности, и мы можем заниматься как сушей, так и морем.

Я, памятуя о данном себе слове не занимать более по жизни руководящих постов, в то же время не мог с порога отказать ему, понимая, что человек искренне оказывает мне большое доверие. Мой отказ мог бы незаслуженно обидеть его. А согласие было полностью для меня исключено. Надо было действовать убеждением, на что требовалось время. Заместитель P.M. Тер-Саркисова Павел Цыбульский методично и настойчиво, день за днем проводил со мной работу, чтобы я готовился приступить к обязанностям директора центра. Неожиданную помощь оказал один из ветеранов ВНИИГАЗа и старинный приятель Рудольфа Михайловича – Владимир Минасович Мурадян. «Оставь ты парня, – говорил он Тер-Саркисову. – Он на своем месте еще успеет что-то полезное в науке сделать». И это оказалось единственно правильным решением.

Фронт работ нашей лаборатории существенно расширялся. В поле нашего внимания оказались почти все перспективные проекты Газпрома на акваториях мира: от Арктики и Сахалина до Вьетнама и Венесуэлы. И, наконец, мы были самым непосредственным образом вовлечены в «проект века» – подготовку освоения уникального Штокмановского газоконденсатного месторождения на шельфе Баренцева моря, к которому приковано внимание всех крупнейших мировых нефтегазодобывающих компаний. Под тщательным контролем ведущих зарубежных специалистов нами создавалась компьютерная геологическая модель, которая, в конечном счете, была всеми высоко оценена и одобрена.

Так постепенно и незаметно, набирая научный и практический опыт, мы оказались в центре важнейших работ «Газпрома», связанных с подготовкой ресурсной базы газодобычи на ближайшие десятилетия.

«ЛИЦО ГАЗПРОМА»

Так в шутку стали называть в буквальном смысле мою собственную физиономию некоторые близкие знакомые после одного любопытного случая.

В сентябре 2005 года во ВНИИГАЗ пришел новый генеральный директор – Роман Самсонов, работавший ранее здесь в течение нескольких лет в качестве начальника отдела внешнеэкономической деятельности, а затем отправившийся «на вольные хлеба» на несколько лет в другие организации. Его приход неоднозначно был воспринят коллективом. Однако очевидно то, что публичность работы ВНИИГАЗа существенно возросла уже в первые месяцы. Для этих целей специально приняли на работу Татьяну Климову, окончившую в свое время факультет журналистики нашего родного Московского университета им. М.В. Ломоносова.

Бригада телекомпании НТВ, принадлежащей Газпрому, намеревалась подготовить очередную телерекламу о том, «какой Газпром хороший», и пыталась найти какой-то сюжет, в том числе и в нашем институте – головном научном центре Газпрома, где работает больше тысячи человек. Они с Татьяной Климовой ходили по различным подразделениям, пытаясь найти что-то интересное. Видимо, показанная в нашем «суперсовременном» визуализационном центре виртуальная модель Штокмановского месторождения, над которой мы работали, произвела на них впечатление. Чтобы было понятно тем, кто не знаком с этими технологиями, представьте себе, что вы в стереокинотеатре, но только вместо художественного фильма вы изучаете модель месторождения «изнутри», находясь в продуктивном пласте или рядом с забоем скважины. Это достигается с помощью компьютерного программного обеспечения, специальной проекционной аппаратуры и очков со стереоэффектом. Однако как это сделать на плоском экране и одновременно приспособить к смысловой рекламе, им было неясно. Тем не менее, по их замыслу необходимы были реальные персонажи. Благо, ребята в нашей лаборатории видные, а симпатичных девчат – Марину и Женю – мы «взяли взаймы» в соседних лабораториях, «Кастинг» мы прошли, и в назначенный день, в конце февраля 2006 года, нас привезли в нечто похожее на съемочный павильон, собранный временно и наспех в заброшенном огромном цеху какого-то завода в районе Шаболовки. Цех не отапливался, и после каждого дубля мы одевались в теплую уличную одежду. Снимали нас долго – почти целый день – и по многочисленным отдельным эпизодам. Получалось, что мы сидим в какой-то современной «футуристической» лаборатории не совсем понятного профиля и обсуждаем будущую схему газификации. За окном современный городской пейзаж с небоскребами. Режиссер постоянно руководил нашими действиями и требовал, чтобы мы разговаривали все равно о чем, но чтобы губы шевелились. Марина должна нам вносить материалы, а мы в этот момент – отвлечься от карты и смотреть в эти материалы, что-то обсуждая. В качестве «материалов» в руках у Марины кроме наших рулонов были листки из школьного учебника природоведения для 3-го класса. Снимали нас и общим планом, и вблизи, по отдельным эпизодам. Когда мы с Сергеем Шаровым изображали дискуссию, то я, памятуя о том, что надо шевелить губами, глядя на эти листочки из учебника природоведения, повторил слова Сергея, сказанные на репетиции без съемки: «Смотри, какую чепуху Марина принесла». Это было отчетливо запечатлено на камеру. В результате этих многочасовых съемок родился рекламный ролик «Газпрома» продолжительностью всего секунд 12–15. Если вы не видели его, то ниже привожу сюжет по кадрам:

...

Кадр 1 На пол перед печкой бросают несколько поленьев дров. При этом внизу кадра надпись: «Дрова».

Кадр 2. Со скрипом открывается заржавевшая чугунная дверка деревенской печки, и на лопате туда бросают уголь. Внизу экрана надпись; «Уголь».

Кадр 3. На плите деревенской печки стоит абсолютно черный от копоти чайник.

Кадр 4. На газовой плите, на голубом пламени конфорки греется чистенький и блестящий никелированный чайник. Надпись внизу кадра: «Газ».

Кадр 5. Звучит ритмическая музыка в техностиле. На экране появляется группа людей за столом, что-то обсуждающих, – это мы. За окном модернистский пейзаж с небоскребами. Надпись внизу кадра; «НИИ Газпрома».

Кадр 6. Крупным планом задумчивое лицо Сергея Валькоаского, затем во весь экран мое лицо с шевелящимися губами, устремленное в изучение каких-то схем. Поскольку я знаю, что мы тогда говорили, по губам угадывается фраза «чепуху Марина принесла». Звучание футуристической техномузыки продолжается.

Кадр 7. На экране компьютера вращается структурный каркас модели Штокмановского месторождения, и голос диктора за кадром: «Свой век – сбои технологии. Тепло придет в ваш дом. Газпром». Пока диктор заканчивает эту фразу, появляется следующий кадр 8.

Кадр 8. Горящая голубым пламенем газовая конфорка и быстрая смена кадра плакатом с надписью: «Газпром: программа газификации регионов России».

Понять смысл этой «видеокакофонии» невозможно. Ни мы с нашей работой, как и ни один кадр рекламы не имели отношения к газификации, тем более, что прочесть эту фразу на последнем кадре никто не успевал.

Этот ролик крутили пять-шесть раз в день на первом канале и на НТВ в период с 1 марта до 1 октября 2006 года.

Вскоре я начал получать восторженные и шутливые отклики моих многочисленных знакомых. Смысла этого клипа никто не понял, но тот факт, что мою физиономию увидели во весь экран в рекламе Газпрома на двух ведущих российских телеканалах, их впечатлил. Первым откликнулся Сергей Михайленко из далекого Вьетнама, приславший на следующий день по электронной почте сообщение: «Петрович – звезда первого канала!». Легко объясняется тот факт, что именно Сергей первым увидел рекламу. Дело в том, что все нормальные люди привыкли сразу переключать телевизор на другой канал, как только появляется реклама. А во Вьетнаме лишь один русскоязычный канал – первый, и наши специалисты в часы отдыха смотрят по нему все подряд, включая и рекламу.

Второй откликнулась в тот же день на это событие консьержка из нашего подъезда, которая, сидя на своем посту, также смотрит по телевизору все подряд. Обращаясь к моей супруге Людмиле, возвращавшейся с работы, она спросила: «Это не Вашего мужа показывают там, где дрова?»

Мой приятель из города Апатиты Виктор Глазнев так написал в своем электронном сообщении через несколько дней: «Вы довольно доходчиво показываете роль различных источников энергии в приготовлении традиционного русского напитка – чая».