На все руки доктор

Пыль вымели, пауков с их пожитками выставили вон. Они посопротивлялись для приличия, но потом сдались. Банки, склянки и пробирки я вычистила ершиками и вытерла до блеска, вымыла окна. Широкие, высокие, выходящие на восточную сторону, они пропускали много света — как раз то, что надо.

Стены, облицованные гладкой плиткой из местной породы камней, очистить было нетрудно. Стол же я мыла до тех пор, пока риск протереть в нем дыры не стал слишком велик. Дафина и Марика привыкли работать, они никогда не были изнеженными барышнями. Малышкам Флори и Тучке я доверила расставлять склянки в деревянный короб с ячейками, Замир выносил мусор, а Костик время от времени отрывался от уроков и забегал к нам, чтобы покомандовать. Ну а Кокордия явилась оценить работу.

— Напоминает времена, когда отец лечил здесь своих пациентов. На лето мы уезжали из столицы в поместье, в Ключ. Отец занимался экспериментами, принимал страждущих, а я наблюдала за ним, сидя в том углу на бархатном стульчике, — в голосе ее прозвучала светлая печаль, а я как будто наяву увидела девчонку с двумя косичками, что сидит, сложив руки на коленях, и ловит каждое слово главы рода.

Дафина обняла бабушку, чтобы утешить. Она вообще была очень эмпатичной и мягкой, могла расплакаться на ровном месте. Виви, заметив, что раздают обнимашки, попросилась к матери на руки. Бедняжка Флоримэль сгорбилась и погрустнела, когда поняла, что младшая сестра-тиран опять завладела вниманием Марики.

Вот такой она была, эта Тучка. Сразу начинала ревновать и дуться, стоило Марике приласкать Замира или Флори. А я видела, что последней не хватает внимания матери. Марика весь день сновала по замку, решая то один вопрос, то другой, то в деревню выезжала или в город. За своим здоровьем вообще не следила, а там было над чем поработать.

Коко рассказывала, что аристократы и просто богатые люди обычно поручали воспитание детей бесконечным гувернерам, нянькам, учителям и наставникам, а сами строили карьеру или развлекались на балах и приемах. Также считалось нормальным отправить детей к родственникам в провинцию или поместить в закрытую магическую школу и навещать их раз или два в год. Никто плохого в этом не видел.

Готары же жили небогато, но дружно. В этом им повезло.

Я обняла Флори за плечи и прижала к себе. Та произнесла вполголоса:

— Когда Виви уже вырастет и поумнеет? Она считает, что мама должна принадлежать только ей. Вот если бы папа был с нами, он бы меня любил, — добавила она совсем тихо, но я услышала.

Я не считала себя сентиментальной или ранимой, но даже у меня на этих словах перехватило горло. Бедные дети, они ведь даже не знают, что случилось с их отцом. А что на душе у Марики? От Лайнеля три года нет ни весточки. Он исчез, когда Марика носила под сердцем младшую дочь.

— Я предлагаю очистить две соседние комнаты и оборудовать их под лазарет, — произнесла Кокордия, и я согласно кивнула.

— Это хорошая мысль, бабушка.

У той дернулся уголок рта. Ее слегка коробило, когда я звала ее «бабулей». Но мы обе понимали, что это нужно для конспирации.

— Наш столяр Кивас хорошо управляется с молотком и деревом, поможет с мебелью.

— А еще здесь можно хранить эликсиры, — Дафина указала на полку, а потом хихикнула: — И шкатулки с вечными пилюлями из сурьмы.

Когда мы возвращались домой из Ринка, я рассказала Дафине, что лечение сурьмой — это полная ж… Жесть, в общем, как говорила у нас молодежь. Зато аптекари не лгали — очищался организм хоть куда!

Точно надо становиться министром здравоохранения всея Рэнвилля и отменять эту дурь, пока еще больше людей не отправилось на тот свет.

— Их еще используют? — поморщилась Коко. — Слабительное для простолюдинов.

Иногда моя подруга выражалась слишком по-снобски. Аристократическое высокомерие ничем не вышибить, а перевоспитывать ее на старости лет уже нет смысла.

Когда стали расходиться, я взяла Флоримэль за руку:

— Крошка, пойдем-ка заглянем на кухню.

Девочка подняла на меня свои большущие голубые глаза:

— Зачем?

— Может, Ирри прячет там что-то вкусное?

Ирри была нашей кухаркой. Женщина шестидесяти лет, чей громкий голос слышался далеко за пределами кухни. Она управлялась с огромными чанами и кастрюлями, как настоящий тяжеловес, и горе тому, кто без спроса возьмет со стола даже крохотный кусочек моркови.

Замир по нашим заговорщицким взглядам быстро понял, что мы что-то задумали, и поскакал следом.

— А вы почему меня не позвали? Я тоже хочу!

— Пошли, — Флори схватила брата за руку. — Здорово, что ты вернулась, тетя Олетта. С тобой веселее.

Я ласково улыбнулась малышке.

— Ты только не обижайся на маму, она всех вас любит одинаково. Просто Виви самая младшая и не такая самостоятельная, как вы. Ей нужно постоянно быть рядом с мамой, чтобы чувствовать себя хорошо и спокойно.

А сама подумала, что надо поговорить на эту тему с Марикой. Я могу чаще брать на себя Вивиан, чтобы она могла уделить больше времени старшим детям и своему здоровью. Худоба ее не красит, как и неправильная осанка. А из-за трех беременностей мышцы живота ослабли и образовался диастаз.

С кухни неслись запахи жареного лука и теста. Ирри громогласно напевала песенку про пастуха и хозяйскую дочку, но резко замолчала, стоило нам появиться на пороге.

— Ты не стесняйся, пой дальше, — успокоила я женщину, а потом повернула голову и увидела Ника.

Он как раз вставал из-за стола, чтобы отвесить нам поклон. Замир с Флори уже видели его, но все равно каждый раз таращились, как на чудо заморское.

— Ник, здравствуй! — я подошла к мальчишке. — Как твои дела?

— Я не бездельничаю, нейра, клянусь, — щеки с россыпью веснушек пошли розовыми пятнами. — Я уже птицу покормил, дров наколол…

— Да отдыхать я его посадила, а то он все крутится, места себе не найдет, — проворчала кухарка, вытирая руки о передник.

— Я привык работать, тетушка Ирри. Я не устаю.

— А знаете, нейра, какие он фигурки вырезает из дерева? — вдруг произнесла женщина. — Ну-ка, рыжик, покажи! Как живые.

Замир и Флори тут же подтянулись, Ник трясущимися руками полез в карманы и выложил на стол маленькие деревянные фигурки. Замир тут же схватил одну и выпалил:

— Ну и ну! Тебя кто научил?

— Я… я с-сам, — еще пуще смутился паренек.

— Хоть руки у тебя не кривые, это радует, — ляпнул племянник, а мне захотелось дать ему подзатыльник.

Ладно, потом напомню, что смеяться над недостатками внешности и чужими недугами плохо.

У Ника и правда были ловкие руки. Он вырезал миниатюрную фигурку Пресветлой Матери, лошадь, башню и кукольные чашечки с тарелками.

— Я пытался создавать деревянные игрушки с помощью магии земли, но не получилось, — признался Замир. — Покажи, как ты их делаешь.