Набат-3

— Казачкам пятьсот штук, нам за беспокойство столько же.

— Согласен! — без зазора ответил Альберт Васильевич . — Только я их честно заработал, все знают.

— Л дискетки-конфетки?

— Друзья мои, — чувствуя отступающую беду, сказал, передохнув, Альберт Васильевич, ваши враги меня на­казали, за что от вас пытки?

У врагов отнимем, друзья сами отдадут. Где дискеты?

— Друзья мои, — вновь наполнился духом Атьберт Ва­сильевич, - не гоняйтесь за этими дискетами, много там не найдете, я вам подскажу место и счета, где раз в сто больше лежит, — решился поведать о своей догадке он.

— Если ты такой умный, что ж сам не взял? — насто­рожился старший чернорубашечник.

— Вы меня взяли, когда я обдумывал план... Честное слово.

— Деликатный, — цокнул языком старший. — Говори.

— Только мне компьютер нужен и эти самые дискеты. Подлинная у.атамана Новокшонова. Я с казаками честно.

Секунд десять размышлений.

— Разберемся, — промолвил наконец старший черно­рубашечник. — Развяжите его пока, постерегите, а я с на­чальством свяжусь. 1

Он вернулся через полчаса:

— Пошли...

Альберт Васильевич горячо возблагодарил про себя Бога.

Скромненький «Москвич» вывез всех на шоссе, и Аль­берт Васильевич, сжатый между двух парней в черных ру­башках с портупеями, всматривался в бегущую навстречу трассу, пытаясь определить, куда его везут. Смертушка от­ступила, а по приметам он узнавал Подмосковье, трассу на Нижний Новгород.

Вскоре «Москвич» въехал на территорию воинской ча­сти и, вильнув по узким асфальтовым дорожкам, остано­вился у двухэтажного дома. Альберту Васильевичу пред­ложили выйти, и он молча последовал за провожатыми в дом. От вскидывания рук в приветствии, от шелканья каб­луков он вздрагивал, пока не очутился перед портретами Гитлера и Сталина. Застыл от опупения.

— Здравствуйте, Атьберт Васильевич, — появился вдруг сбоку бритоголовый человек в обычном штатском костю­ме. — Извиняйте, что снасильничали, сами виноваты. При­саживайтесь. В чем будет состоять ваша помощь? Вы — человек русский, и вашего отца мы уважаем. Говорите, не стесняйтесь, за помощь патриотам спасибо. — Он сказал это на одной ноте, и Альберт Васильевич успокоился сра­зу. Заговорил он, вольно усевшись, складно и уверенно:

— Могу в нескольких словах и чистосердечно...

Атьберт Васильевич действительно очень просто обска­зал про счета в Буэнос-Айресе и как вскрывать шифры.

Прекрасно! — лучезарно улыбался ему хозяин каби­нета. — Сейчас вас отвезут на ночлег, а утром вы все это проделаете па компьютере, когда привезут дискеты. А по­том вас переправят обратно в Англию. Согласны?

— Господи! — исторгнул Альберт Васильевич. — Ко­нечно!

Двое прежних чернорубашечников увели Альберта Васильевича, и хозяин кабинета сразу снял телефонную трубку.

— Аркадий Степанович, — говорил он кому-то, - а ларчик открывался просто. Однако должен заметить, что птичка может улететь со дня на день. Слишком многие знают тайну шифра, как бы не опоздать. Иначе осень ста­нет горячее...

Он внимательно выслушал резюме с той стороны и переспросил:

— Вы говорите, перекачка намечена на третью декаду августа? Нет, я уверен, Зюганов ни черта не получит. А с нуворишем этим? Больше нам не понадобится? Я думаю, папаша не догадается, нельзя обижать старика. Этот нам еще нужен...

Он положил трубку, и Аркадий Степанович положил свою. В поздний час Москва гасила свет в окнах, устраи­ваясь на ночлег. Москвичи чего-то там поели на сон гря­дущий, чего-то там посмотрели по телевизору, позевали... Кто-то прикрывал рот ладошкой, памятуя бабушкин на­каз — чтобы черт не забрался внутрь. Аркадий Степано­вич черта не боялся. Он вообще ничего и никого не боял­ся, будучи безбожником.

Кого можно бояться, если пока водятся лопоухие?

3-14

Вечером из токийского аэропорта Ханеда взлетел ча­стный небольшой самолет с розовым цветком сакуры на хвосте и взял курс на Владивосток. Вез он всего од­ного пассажира, и, судя по сверхвежливости к нему эки­пажа, какой не оказывают и высшим государственным лицам, пассажир этот был привилегированной особой в узком кругу лиц. Самолет принадлежал неприметной среди ведущих фирм компании «Сакурада», и букваль­но подобострастие экипажа выражалось как само собой разумеющееся, поскольку хозяевам «Сакурады» принад­лежала вся Япония.

О них мало говорили, еще меньше рассуждали о делах и не всех знали в лицо, но им верили, их почитали. Это — гэнро, старейшины, родовые и значимые фамилии, совет­ники императора и правительства. Их дела неприметны и необсуждаемы.

Самолет компании «Сакур ад а» доставил генерала Суд­ских, который был гостем одного из хозяев Японии.

Судских был доволен визитом, знакомствами и пони­манием. Разумеется, переговоры велись вокруг помощи Сибири. Японцы с учтивостью отнеслись к просьбам по­сланника красноярского губернатора, не спешили с отве­том. За неделю пребывания Судских до последнего дня не знал, будет учтивость к нему проявлением знаменитой японской вежливости или результатом ее станет подписа­ние договора.

Визит заканчивался в воскресенье, в субботу пригла­сили посетить в Сэидае господина Хисао Тамуру. Кто та­кой Хисао Тамура? О-о-о, Тамура-сан — очень большой человек-

Прием оказался немноголюдным. Пятеро из руковод­ства ведущих японских концернов проводили его до са­молета, выстроившись в линию, отвесили Судских глубо­кий поклон, развернулись, как на плану, и покинули аэропорт, а в Сэпдае встречал его всего один человек в доро­гом рэйфку с фамильным гербом рода на спине.

— Генерал Судских? — осведомился он на чисго рус­ском языке и протянул руку: — Хисао Тамура. Наслышан о вас.

Тон. с каким он произносил слова, говорил о том, что человек этот привык командовать и закладывалась эта ма­нера еше в те времена, когда герб рода стал значимым в Японии. ,

— Простите, — ответно поклонился Судских, но я о вас ничего не знаю.

— Это не важно. Ь знаю о вас и сам хотел встретиться. Прошу вас.
– Жестом руки он показал на черный лимузин.